Если АК заключила тактический союз с коммунистами, то УПА в начале 1944 г. приостановила свою деятельность на антинемецком фронте и заключила ряд тактических договоренностей с Вермахтом, стремясь получить от него оружие для грядущей схватки с НКВД и использовать немцев в борьбе против партизан.
15 марта 1944 г. заместитель Строкача Илья Старинов послал в УШПД телеграмму: «Во всех западных областях националисты представляют явную угрозу партизанам. Среда враждебная, действия партизан будут на два фронта. Наиболее опасный и скрытый враг — националисты» [430]. Через три дня, будто специально подтверждая мнение диверсанта, один из галицких функционеров ОУН направил подчиненным характерную инструкцию на случай появления красных партизан. Следовало усилить бдительность сторожевых постов и охранников по селам, в случае нападения партизан на село прятать жителей и их имущество в бункерах, немедленно сообщать лежащим рядом селам об угрозе, вести среди большевиков пропаганду с помощью листовок, мелкие отряды осторожно и скрытно разоружать и ликвидировать. Рекомендовалось специально доносить партизанам о различных случаях сотрудничества поляков с немцами, в частности, показывать примеры помощи поляков немцам в уничтожении большевистских партизан, коммунистов — иными словами, всячески сталкивать поляков с советами. Приказывалось дезориентировать большевистские отряды — вплоть до того, что пытаться спровоцировать бой одного красного отряда с другим, говоря, что против них это воюет, например, УПА. И, само собой, рекомендовалось направлять советы на немецкие части, при этом предварительно проинформировав оккупантов. В конце сухой инструкции эмоционально подчеркивалось: «Всеми возможными способами уничтожить эту больш[евистскую] сволочь»[431] .
Помимо борьбы с отрядами и соединениями, на протяжении 1943–1944 гг. в Западной Украине ОУН- УПА уничтожала всех — без различия ведомств и задач, кто был заслан советской стороной с парашютом. Например, в Волынской области, согласно показаниям пленного бандеровца, «в мае 1943 г. в 1 км северо- восточнее с. Ст[арая] Гута были выброшены четыре советских парашютиста с радиостанцией: три мужчины и одна женщина, вооруженные пистолетами ТТ. Указанных парашютистов Карпук задержал и передал в распоряжение националистов»[432]. В Тернопольской области сообщение бандеровского подпольщика за февраль-март 1944 г. отмечало успешность контрмер националистов: «На территории Подгаецкого и Бережанского уезда большевики скинули десант парашютистов, заданием которых является организовать партизанские отряды из пленных схидняков. Сброшенное оружие попало в наши и немецкие руки. Парашютистам не удалось ничего сделать»[433]. Во Львовской области в апреле 1944 г. оуновцы отмечали поддержку селян, оказанную УПА в борьбе с десантами: «Большевики с фронта посылают им (партизанам. —
Украинский исследователь Анатолий Кентий довольно высоко оценивал эффективность боевых действий националистов: «Начиная с весны 1944 г. УПА и подпольные структуры ОУН… своей борьбой в тылу Красной армии и против советских партизан спасли от полного разгрома силы немецкой армии в Восточной Галиции»[437].
Ну, и завершая описание борьбы красных с националистами, можно коснуться результатов психологической войны. Неоднократно обе стороны пытались разложить и перетянуть на свою сторону отряды противника с помощью агентурных комбинаций и пропаганды, в том числе даже командиров во время переговоров. Однако в психологической борьбе друг с другом никаких ощутимых успехов ни повстанцы, ни партизаны не достигли. Характеризуя бойцов одного из советских отрядов, оперировавших в январе 1944 г. в южной Ро-венщине, подпольщик ОУН отмечал их лояльность системе: «Верят в непобедимую Москву, не поддаются никакой пропаганде. Говорят: “Не агитируй”. Просто не хотят слушать чего-то подобного. Эти партизаны — настоящий НКВД. С ними можно разговаривать только пулей»[438]. В южной части Дрогобычской области, сейчас входящей в Львовскую, разведдонесение о соединении Шукаева говорило и о неприятии советскими партизанами Повстанческой армии: «Лозунги наши встречали на Волыни и Подолье, однако им не верят, так как УПА страшна им, учитывая резню [поляков], которую [она] проводила на Волыни в селах, где большая часть этих партизан после или в это время находилась… Эти факты усиливают пропагандой, а в частности, дает информацию Чавли, известный представитель азербайджанцев на [организованной в 1943 г. ОУН] конференции подневольных народов, который сам тут находится, как командир одной малой единицы (очевидно, перешел к красным. —
Результат межпартизанской войны коммунистов с националистами на территории Западной Украины был схож с противостоянием АК и советских партизан в Западной Белоруссии. В ней не было победителей и побежденных, война завершилось «вничью», хотя обе стороны нанесли друг другу массу болезненных ударов. Если измерять потери, то их общее число не будет известно никогда, однако в любом случае речь идет о тысячах бойцов с каждой стороны. Только лишь часть оперировавших в 1943–1944 гг. на территории Ровен-ской области отрядов и соединений, согласно своим отчетам, пусть и преувеличенным, уничтожила 2275 членов ОУН-УПА (соединение В. Бегмы — 572, И. Федорова — 569, Р. Сатановского — 390, бригада А. Бринского (РУ ГШ КА) — 427, отряд Д. Медведева (НКГБ) -3 1 7)[442]. Интенсивность действий советских формирований против ОУН-УПА в ряде случаев превышала их активность против нем-цев[443]. При всем этом потери собственно УПА были, вероятно, несколько ниже, нежели потери красных партизанских отрядов. Банде-ровцы старались не давать масштабных затяжных боев, а действовали в основном из засад, стремясь использовать элемент внезапности и сиюминутное численное превосходство в конкретном месте и в удобный для них момент.
Но красные «не остались в долгу». Всю собранную информацию о коллаборационистах и противниках советской власти, в том числе членах ОУН-УПА, «лесные солдаты» сообщали в органы госбезопасности. Только партизаны УШПД передали в НКГБ, помимо данных о полицейских и иных «предателях», сведения на 2583 «украинских националистов»[444]. А это был приоритет не подчиненных Тимофея Строкача. Сидор Ковпак рассказал и о тех, кто в его соединении пристально интересовался врагами коммунистов: «Что касается ведения учета встретившихся на пути изменников и предателей Родины, в соединении была группа работников наркомата внутренних дел СССР во главе с капитаном Мирошниченко, которая и занималась этим вопросом»[445]. Один из бандеровских подпольщиков доносил с территории Львовщины весной 1944 г. о настроениях в рядах противника: «Партизаны в разговорах с населением говорят: “Зачем нам вас убивать? Вот придет скоро Красная армия, НКВД, они-то с вами и рассчитаются“»[446].
Война красных с ОУН-УПА в 1943–1944 гг. иллюзорно напоминала противоборство в Украине в 1918– 1920 гг. Но за поверхностным сходством скрывались фундаментальные, сущностные отличия. Во-первых, изменился смысл противостояния. Как уже говорилось, Степан Бандера был не наследником Симона Петлюры, а его антиподом. В свое время украинские демократы воевали с набирающей силу молодой большевистской деспотией. В годы же Второй мировой войны против авангарда сталинской тоталитарной
