страны и ее обеспечении валютой. Ботсвана испытывала именно такой кризис ликвидности, для погашения которой первоначально был создан МВФ; кризис мог быть смягчен финансированием дефицита, что позволило бы предотвратить рецессию и связанные с ней лишения. Именно такими были намерения Кейнса, когда он добивался учреждения МВФ; сегодня же Фонд не рассматривает себя в качестве организации, обязанной поддерживать экономику на уровне полной занятости, он скорее стоит на докейнсианских позициях: признает необходимость фискальной экономии при наступлении кризиса и выделения средств только в том случае, если страна-заемщик разделяет взгляды МВФ на «правильность» экономической политики. Обычно эта «правильная» политика почти всегда содержит мероприятия, ведущие к сжатию экономики, к рецессии или даже худшим последствиям. Ботсвана, понимая неустойчивость двух главных секторов своей экономики ? скотоводства и алмазной промышленности,- предусмотрительно создала резервные фонды на случай такого кризиса. Когда резервы стали таять, в стране уже знали, какие нужно принимать дальнейшие меры. Ботсвана затянула пояс, сконцентрировала усилия и прошла через кризис. Создававшееся годами понимание экономической политики широкими слоями населения, подход к ее выработке на основе консенсуса предотвратили раскол в обществе из-за жесткой экономии, как это часто бывает в других странах, где осуществляются программы МВФ. Можно предполагать, что, если бы МВФ делал то, что он был обязан делать, т.е. быстро предоставлял бы в период кризисов ресурсы странам, проводящим здоровую экономическую политику, вместо поиска поводов для навязывания им особых условий, Ботсвана прошла бы через кризис менее болезненно. (Миссия МВФ прибыла в 1981 г. и, что крайне забавно, сочла весьма затруднительным поставить новые условия, поскольку Ботсвана уже сделала очень многое из того, на чем стал бы настаивать МВФ.) С тех пор за помощью к МВФ Ботсвана не обращалась.
Помощь внешних советников, не зависящих от международных финансовых институтов, сыграла в Ботсване свою роль даже несколько раньше. Ботсвана не смогла бы достигнуть благополучия, если бы сохранялся ее первоначальный контракт с южноафриканским алмазным картелем «Де Бирс». В 1969 г., вскоре после обретения страной независимости, картель выплатил Ботсване 20 млн. долл. за алмазную концессию, которая, по имеющимся данным, приносит 60 млн. долл. прибыли в год. Иными словами, период окупаемости составил четыре месяца! Блестящий и честный юрист, направленный в правительство Ботсваны из Всемирного банка, энергично действуя, добился пересмотра контракта в сторону повышения выплат Ботсване, к немалому удивлению картеля. Южноафриканский алмазный картель попытался убедить мировую общественность в том, что Ботсвана проявляет непомерную жадность. Они мобилизовали все политические рычаги, чтобы, действуя через Всемирный банк, поставить на место этого юриста. Они даже добыли письмо Всемирного банка, в котором разъяснялось, что юрист не представляет Банк. Но Ботсвана ответила: «Именно поэтому мы и доверяем ему». В конце концов открытие новых крупных алмазных копей дало Ботсване возможность пересмотреть взаимоотношения с картелем в целом. Новое соглашение пока что отвечает интересам Ботсваны и позволяет ей поддерживать хорошие отношения с концерном «Де Бирс».
Нынешние Эфиопия и Ботсвана символичны с точки зрения вызовов, встающих перед наиболее успешно развивающимися странами Африки ? странами, где лидеры преданы делу благосостояния своих народов, с хрупкими и во многих отношениях несовершенными демократиями, пытающимися построить новую жизнь на развалинах колониального наследия, которое оставило их без соответствующих институтов и подготовленных кадров. Обе страны также символизируют контрасты в развивающемся мире ? контрасты между успехом и провалом, между богатыми и бедными, между надеждами и реальностью, между тем, что есть, и тем, что могло бы быть.
* * *
Я осознал этот контраст, когда впервые побывал в Кении в конце 1960-х годов. Это была богатая и плодородная страна, где наиболее ценными землями по-прежнему владели старые колониальные поселенцы. Ко времени моего приезда колониальные гражданские чиновники были все еще на своих местах, теперь они назывались советниками.
Наблюдая развитие Восточной Африки в последующие годы, куда несколько раз возвращался, будучи главным экономистом Всемирного банка, я все более поражался тому, насколько устремления 60-х годов не оправдались в дальнейшем развитии событий. Когда я прибыл туда в первый раз, дух ухуру (свобода на суахили) и уджама (опора на собственные силы) пронизывал всю атмосферу общества. Государственные учреждения были заполнены хорошо говорящими по-английски и хорошо образованными кенийцами, но экономика уже много лет шла под гору. Некоторые из этих проблем, в частности видимая невооруженным глазом свирепая коррупция, были местного, кенийского происхождения. Однако высокие процентные ставки являли собой результат следования рекомендациям МВФ. Были и другие проблемы, вина за которые по справедливости, по крайней мере частично, могла бы быть возложена на внешнее вмешательство.
Уганда начала переходный период, вероятно, в лучшем состоянии, чем другие страны. Как производитель кофе, это сравнительно богатая страна. Но и здесь ощущалась нехватка подготовленных местных административных кадров и лидеров. Англичане позволили лишь двум африканцам продвинуться до уровня старших сержантов в своей собственной армии. Одним из них оказался, к несчастью, угандец по имени Иди Амин, в конце концов ставший генералом в угандийской армии и свергнувший в 1971 г. премьер-министра Милтона Оботе. (Амин пользовался в определенной мере доверием англичан благодаря своей службе в рядах Африканских королевских стрелков во время Второй мировой войны и участию в борьбе англичан за подавление восстания мау-мау[9] в Кении.) Амин превратил страну в бойню, причем убито было ни много ни мало 300 000 человек, которые считались противниками «пожизненного президента» (каковым Амин провозгласил себя в 1976 г.). Террористическое правление бесспорно душевнобольного диктатора закончилось только в 1979 г., когда его свергли угандийские эмигранты при поддержке соседней Танзании. Сегодня страна стоит на пути восстановления под руководством харизматического лидера Иовери Музевени, который инициировал основные успешно осуществленные реформы, приведшие к сокращению неграмотности и заболеваемости СПИДом. Он ? интересная личность в беседах как о политической философии, так и о стратегии развития.
* * *
Но МВФ не проявляет интереса к мнению «стран-клиентов» по таким вопросам, как стратегия развития или фискальная экономия. Слишком часто в подходе Фонда к развивающимся странам чувствуется колониальный правитель. Иногда один кадр бывает красноречивее тысячи слов: кадр, снятый в 1998 г. и показанный по всему миру, запечатлелся в умах миллионов людей, особенно населяющих бывшие колонии. Мишель Камдессю (глава МВФ, должность которого именуется «директор-распорядитель»), элегантно одетый бюрократ из французского министерства финансов, некогда претендовавший на звание социалиста, с суровым выражением лица и скрещенными на груди руками возвышается над униженным президентом Индонезии. Этот злополучный президент вынужден был фактически передать экономический суверенитет в руки МВФ в обмен на помощь, в которой нуждалась его страна. По иронии судьбы большая часть денег пошла в конечном счете не на помощь Индонезии, а на выкуп долгов кредиторам из частного сектора «колониальных держав». (Официальная церемония заключалась в подписании письма о согласии, которое фактически было продиктовано МВФ, хотя обычно все еще сохраняется видимость, что подобные письма о намерениях исходят от правительства страны!)
Защитники Камдессю утверждают, что фотограф поступил нечестно, так как Камдессю не знал, что его в этот момент снимают, к тому же снимок вычленен из контекста. Но именно в этом вся соль ? в повседневных контактах, без камер и репортеров, это обычная позиция бюрократов из МВФ, всех чиновников сверху донизу, начиная с главы организации. В развивающихся странах она вызывает очень тревожный вопрос: «Действительно ли что-то изменилось с тех пор, как полстолетия назад «официально» закончилась эра колониализма?» Увидев этот снимок, я представил себе процедуру подписания других «соглашений». Меня поразило, насколько эта сцена напоминает «открытие» Японии посредством дипломатии канонерок адмирала Перри[10], или окончание опиумных войн[11], или капитуляцию махараджей в Индии.
