должны будут «подстричь» долг, списав значительную часть того, что должны им. Неудивительно, что новая стратегия была испробована не на крупных странах, таких, как Бразилия и Россия, а на слабосильных, таких, как Эквадор и Румыния, неспособных оказать МВФ сопротивление. Эта стратегия быстро обнаружила себя как проблематичная с точки зрения концепции и изъянов при практическом осуществлении. Последние оказали крайне негативное воздействие на страны, выбранные для эксперимента.
Случай с Румынией особенно непонятен. Стране не угрожал дефолт; она просто хотела получить новые деньги от МВФ как доказательство своей кредитоспособности, что могло помочь ей понизить процентные ставки по другим кредитам. Но новые кредиторы готовы давать займы, если процентная ставка соизмерима с риском, который они берут на себя. Их нельзя принудить к тому, чтобы «подстричься». Если бы МВФ располагал стратегией, основанной на последовательно разработанной теории хорошо функционирующих рынков капитала, то там бы это осознали.
Но была еще более серьезная проблема, связанная с главной миссией МВФ. Фонд был создан для борьбы с кризисами ликвидности, вызываемыми тем, что рынок кредита иногда ведет себя иррационально, отказывая в кредитах странам, которые на самом деле кредитоспособны. И вдруг МВФ передает власть над своей кредитной политикой тем самым физическим и юридическим лицам, которые спровоцировали кризис. Только в том случае, если они готовы кредитовать, будет кредитовать и Фонд. Кредиторы быстро поняли, какие серьезные последствия отсюда вытекают, хотя МВФ не осознал это. Если кредиторы отказываются давать деньги стране-клиенту или требуют расчетов по долгам, страна-заемщик не сможет собрать средства ? не только получить кредиты от МВФ, но и от Всемирного банка и других институтов, которые кредитуют только с одобрения МВФ. Кредиторы неожиданно получили в свои руки мощнейший рычаг. Двадцативосьмилетний менеджер Бухарестского отделения транснационального частного банка, выдающий кредит в несколько миллионов долларов, получил власть решать, предоставят или нет МВФ, Всемирный банк и Европейский союз Румынии кредит в 1 млрд. долл. Фактически МВФ делегировал этому молодому человеку свою ответственность за решение: давать или не давать кредиты стране. Неудивительно, что этот двадцативосьмилетний и другие, тридцати- и тридцатипятилетние банкиры в Бухарестских отделениях транснациональных банков быстро ухватились за предоставленную им переговорную силу. Каждый раз, когда Фонд снижал объемы своего кредитования, он требовал, чтобы частные банки увеличивали свои, но они, наоборот, снижали предлагаемые ими объемы. На какой-то момент Румынии не хватало всего 36 млн. долл. кредитов частного сектора, чтобы получить пакет помощи на сумму в 1 млрд. долл. Частные банки, собирающие деньги, потребованные МВФ, запросили не только высшую процентную ставку (top dollar), но и, по крайней мере в одном случае, ослабления в порядке исключения некоторых регулятивных норм Румынии. Это требование «отказа от принудительных мер» по отношению к данному банку разрешало бы этому кредитору делать то, что не вправе делать другие,- выдавать больше кредитов или выдавать кредиты повышенного риска под высокую процентную ставку, т.е. повышать свою прибыль, но в то же время повышать риск для всей банковской системы и подрывать тем самым основы регулирования. Менее компетентные или более коррумпированные правительства, может быть, не устояли бы перед искушением, но Румыния отвергла это предложение отчасти потому, что фактически не испытывала отчаянной нужды в деньгах любой ценой.
Эту ситуацию можно рассмотреть с другой точки зрения. Предполагается, что МВФ принимает решения о кредите, основываясь на том, как страна подходит к своим фундаментальным макроэкономическим проблемам. В условиях «парсипативной» стратегии[57] получается, что страна может располагать вполне удовлетворительным набором мер макроэкономической политики и тем не менее, если она не смогла обеспечить себе определенной МВФ суммы списания долгов частными банками, лишится возможности получать кредиты из любых источников. Но ведь на самом деле эта экспертиза поручена МВФ, а не какому-то двадцативосьмилетнему банковскому менеджеру из Бухареста.
В конце концов случай с Румынией настолько наглядно продемонстрировал изъяны этой стратегии, что они стали очевидны даже для МВФ. Фонд стал предоставлять странам кредиты, невзирая на то что частный сектор отказывался списать им долги на суммы, «предписанные» Фондом.
ЛУЧШАЯ ОБОРОНА ? ЭТО НАСТУПЛЕНИЕ: РАСШИРЕНИЕ РОЛИ МВФ КАК «КРЕДИТОРА ПОСЛЕДНЕЙ ИНСТАНЦИИ»
В свете растущего осознания провалов МВФ и требований о сокращении сферы его компетенции в 1999 г. первый заместитель главы Фонда Стэнли Фишер предложил расширить его роль и сделать его кредитором последней инстанции. В условиях, когда Фонд не сумел правильно воспользоваться имеющимися у него полномочиями, предложение расширить их выглядело достаточно смело. Оно основывалось на привлекательной аналогии: на внутренних рынках стран центральные банки выступают в качестве кредиторов последней инстанции, ссужая деньги банкам, которые являются «платежеспособными, но не ликвидными», т.е. имеют положительные нетто-активы, но не могут получить платежные средства ни из какого другого источника. МВФ должен играть ту же самую роль для стран. Если бы МВФ располагал последовательной концепцией рынка капитала, там быстро обнаружили бы ошибочность этой идеи{48}. В соответствии с теорией совершенного рынка платежеспособный бизнес является ликвидным. Экономисты из МВФ, которые обычно демонстрируют такую веру в рынок, теперь точно так же верят, что смогут лучше, чем рынок, определять валютные курсы и оценивать кредитоспособность страны-заемщика.
Я не верю в то, что механизм рынка капитала функционирует совершенно. Парадоксально, но, полагая, что механизм рынка функционирует в целом гораздо хуже, чем считает МВФ, я все же более высокого мнения о его «рациональности», чем то, из которого, по-видимому, исходят в МВФ при осуществлении своих интервенций. В обращении к МВФ за кредитами есть свои преимущества: часто Фонд предоставляет кредит, когда рынки капитала просто отказываются его дать. Но в то же самое время я признаю, что стране приходится дорого расплачиваться за «дешевые» деньги, получаемые от МВФ. Если состояние экономики выглядит мрачно и впереди маячит дефолт, МВФ является преференциальным кредитором[58]. Возврат кредитов происходит в первую очередь, даже если остальным, в том числе иностранным, кредиторам возврата не будет. Они получат то, что останется после МВФ. Они могут не получить ничего. Поэтому, действуя рационально, частные финансовые институты настаивают на премии за риск ? более выгодной процентной ставке, чтобы покрыть вероятные убытки от невозврата кредитов. Если больше денег страны уйдет в МВФ, то, значит, меньше останется частным иностранным кредиторам частного сектора, и эти кредиторы требуют соизмеримой риску более высокой процентной ставки. Последовательная теория рынка капитала могла бы помочь МВФ осознать это ? стать более осторожным в ссужении миллиардов и миллиардов, чем занимается МВФ, предоставляя пакеты выкупа долгов. Более последовательная теория рынков предложила бы МВФ в кризисные периоды больше внимания уделять поиску альтернатив, как мы уже это обсуждали в главе четвертой.
НОВАЯ ПОВЕСТКА ДНЯ МВФ?
Тот факт, что отсутствие последовательности привело к возникновению множества проблем, может быть, и не удивителен. Однако возникает вопрос: почему этой последовательности нет? Почему Фонд принимает решение за решением даже после того, как выяснилось, какие проблемы они порождают? Частично это объясняется тем, что МВФ вынужден иметь дело с очень трудными проблемами; мир сложен; экономисты из Фонда ? практики, стремящиеся принимать решения быстро в отличие от ученых, которые размеренно работают над тем, чтобы решения были последовательными и непротиворечивыми. Но я
