Поэмы

И пламень любовный иссяк
В моем очарованном сыне.
Подумайте, мысль какова!
Она меня жжет ежечасно.

Визири

Поистине, эти слова
Сказал ты, владыка, прекрасно.
Но столь изменить существо
Живого любовного чувства
Способно одно колдовство,
Здесь мало простого искусства,
Не медли же, царь, и зови
Скорей колдунов из ущелья,
Быть может, они от любви
Найдут подходящее зелье.
Увидев, какой оборот
Событья вокруг принимают,
Средь визирей Шере встает
И смелую речь начинает.

Шере

О царь, я беру на себя
Все это опасное дело.
Мишень подходящую я
Всегда поражаю умело.
Но видишь ли, слаб я душой,
Чужой не люблю я печали,
Я против того, чтоб порой
Невинные люди страдали.
Безродной девчонки вина,
Конечно, не столь уж огромна:
Росла в захолустье она,
Как зверь одинокий, без домна,
Ей, может, самой невдомек,
Каких она бед натворила,
И кровь ее будет не впрок
Тому, кто светлее светила.
Я это к тому говорю,
Что взял бы ее на поруки.

Царь

Отлично, мой Шере! Дарю
Девчонку тебе за услуги.
Как только исполнишь приказ
И все обернется, как надо,
Бери, убирай ее с глаз,
Она небольшая награда.
Вельможи, склонясь пред царем,
Толпою направились к двери.
И с ними, пылая челом,
Ушел торжествующий Шере.
Надели щиты и мечи,
Лежавшие в зале соседней,
И скрылись в безмолвной ночи,
И Шере за ними последний.

IX

За три девять гор и морей,
А где не поймет и нечистый,
Неслыханный жил чародей,
Скрываясь в пещере скалистой.
Он с каджами [1] был заодно,
Запродал он дьяволам душу,
И было злодею дано
И море тревожить, и сушу.
В урочище дэвов вожак,
В русалочьем царстве владыка,
Творил он и бурю, и мрак,
Чтоб путника сбить с панталыка.
Лишь стоит ему засвистеть
И топнуть о землю ногою,
Застонет небесная твердь
И грянет гроза над землею.
И нет, чтобы людям помочь,
Он только им гадит, паскуда,
И с виду, проклятый, точь-в-точь,
Как христопродавец Иуда.
Торчат под усами клыки,
Огонь шевелится над рожей,
И кости его, широки,
Железной обтянуты кожей.
На ноги посмотришь мужик,
А коготь на пальце собачий,
И весь почернел он, старик,
Игривой порос жеребячьей,
И если в народе кому