Сандра. Я ее не люблю.
Эраб чувствовала, что должна выразить протест на последнее заявление ребенка, но слова замерли на ее губах. Ей тоже не понравилась Сандра Дарк.
— Пойдем, дорогая, — позвала она вместо этого девочку, — мы отвезем тебя домой.
— Никаких «мы»! — воскликнула Джил. — Сначала вы завезете меня в отель.
Эраб и Хилари хихикнули.
— По-моему, ты влюблена, — категорично заявила Хилари. — Люди всегда хотят побыть одни, когда они влюблены.
— Откуда ты это знаешь, милая? — спросила ее Джил.
Хилари в отвращении сморщила нос:
— Тетя Сандра всегда прогоняет меня и говорит, что влюблена. И всегда хочет остаться с Люсьеном наедине, хотя я тоже люблю быть с ним.
Джил и Эраб обменялись взглядами.
— А что Люсьен? — поинтересовалась Джил, озорно взглянув на Эраб. — Он любит быть наедине с Сандрой?
— Иногда, — неохотно призналась Хилари. — Но чаще говорит, что она мешает ему работать.
— Понятно, — протянула Джил.
Лодка со стеклянным днищем причалила к пристани, и они поблагодарили мужчину, который ею управлял.
— Перестань постоянно намекать, что меня страстно тянет к Люсьену! — выбранила Эраб подругу, сначала убедившись, что внимание Хилари занято другим. — Потому что меня совсем не тянет!
Но Джил только рассмеялась:
— Ты уверена? Даже ни в малейшей степени?
— Он мне совсем не нравится! — повторила Эраб. Потом она молчала всю дорогу, когда везла в отель Джил. Хилари с радостью заняла заднее сиденье одна и все время перепрыгивала с одного места на другое, пока Эраб не велела ей успокоиться, после чего девочка надулась и игнорировала старших всю оставшуюся часть пути.
Когда Джил вышла и исчезла в отеле, Хилари перелезла на переднее сиденье рядом с Эраб и неуверенно ей улыбнулась.
— Знаешь, мне хочется, чтобы ты была моей тетей! — неожиданно объявила она. — Тетя Сандра никуда меня не берет.
— Возможно, ей нравится делать что-то другое, то, что тебя совсем не привлекает? — предположила Эраб.
— Да. Ей нравится ходить по магазинам, — проворчала девочка. — Это скучно!
— Ноя тоже это делаю! — виновато призналась Эраб.
— Но не все время! — возразила Хилари. — Мы должны вернуться прямо сейчас? — вдруг спросила она, потягиваясь с кошачьей фацией.
— Должны, — кивнула Эраб.
— Мне хочется еще раз съездить в Мамбруи. Люсьен говорит, что я должна показать тебе там колонну гробницы. Пожалуйста, Эраб, давай быстренько съездим туда, а потом отправимся домой.
Эраб поколебалась всего секунду.
— Ты не думаешь, что они нас узнают? — спросила она, болезненно вспоминая результат своего визита туда.
Хилари осмотрела девушку сверху донизу, глаза ее были серьезными.
— Я так не думаю. Эти брюки ни капли не похожи на джинсы, в которых ты была в тот день. В любом случае они ничего нам не сделают. Это не на тебя они были злы. Они рассердились на того мальчишку, который толкнул тебя внутрь усыпальницы, не предупредив, что надо снять туфли. Они понимают, что многие туристы не знают таких вещей.
— Ты уверена?
Хилари залилась смехом.
— Ты боишься! — обвинила она Эраб.
— Нет, но чувствовала бы себя гораздо увереннее, если бы с нами был кто-то еще, — призналась девушка.
— Все будет хорошо! — решительно пообещала Хилари. — Мы не поедем прямо в Мамбруи. Гробница находится на окраине. Она очень интересная. Люсьен говорит, что в конце войны она еще стояла целая. Но с тех пор разрушилась. Так даже лучше, потому что теперь можно подойти прямо к ней и хорошенько все рассмотреть.
— Хорошо, милая, едем!
Хилари счастливо болтала рядом с Эраб. Есть и другие колонны гробниц, рассказывала она, например две в Малинди. Но та, что в Мамбруи, по мнению Люсьена, самая интересная.
Даже разрушенная и лежащая на боку, колонна представляла собой чудо. Стоя когда-то прямо, она возвышалась к небу почти на двадцать семь футов. Теперь же верхняя ее часть была опрокинута и валялась у подножия своей прежней опоры. Неповрежденными, однако, остались многочисленные фарфоровые чаши, полускрытые бетонной субстанцией, из которой когда-то была построена сама колонна.
— Для чего они? — спросила Эраб девочку. Хилари пожала хрупкими плечами.
— Я не знаю, — призналась она. — Это китайские чаши поздней династии Мин, — пояснила она. — Красивые, правда?
— Ты уверена? — спросила Эраб.
— Конечно, уверена. — Хилари недовольно наморщила нос, обидевшись, что кто-то смеет сомневаться в достоверности ее знаний. — Люсьен так сказал!
Хилари протанцевала в гостиную впереди Эраб, невозмутимо не обратив внимания на то, что Люсьен и Сандра Дарк сидят очень близко друг к другу на длинной кожаной софе.
— Мы опять ездили в Мамбруи! — объявила она. — Эраб не верит, что эти вазы китайские. Скажи ей, Люсьен!
Эраб пожалела, что вошла. Заметив смазанную на губах Сандры помаду, она была уверена, что они с Люсьеном целовались. Тугой ком отвращения вырос у нее внутри, и если бы она могла это сделать, то немедленно уехала бы в отель, в одиночество своего номера.
Люсьен встал, от его взгляда не ускользнул неестественный цвет щек девушки.
— Как это вы осмелились вновь посетить Мамбруи? — спросил он ее.
Эраб тяжело сглотнула, надеясь разрушить ком в желудке, но тот отказался исчезать.
— Хилари заверила меня, что они нас не узнают, — наконец смогла выдавить она.
— И не узнали? — Глаза его насмехались над ней, оценивая хлопковые расклешенные брюки с той же откровенностью, с которой он выносил приговор ее джинсам.
— Нет, не узнали, — вставила Хилари. — Мы провели прекрасный день! Я хотела, чтобы ты был с нами!
— Мне кажется, ты обгорела, — заметила с софы Сандра. — Надеюсь, ты не будешь страдать всю ночь, иначе тебе не придется в ближайшее время выходить куда-то с… Эраб, не так ли?
— Арабелла Барнетт, — быстро, отчетливо и ясно произнесла Эраб, чем явно позабавила Люсьена.
— Только ее друзьям позволено называть ее Эраб, — объяснил он Сандре с невозмутимым видом.
Сандра, видимо, была готова на толерантность.
— Эти имена, которые дают нам в семье, имеют тенденцию прилипать на всю жизнь, — заметила она. — Могу я звать вас Арабеллой?
— Если хотите, — позволила Эраб.
Хилари бросила на тетю раздраженный взгляд и отвернулась к Люсьену.
— Скажи ей! — вновь потребовала она. — Она не верит, что эти чаши китайские, из поздней династии Мин. Но они такие, правда?
