Саймон рассмеялся:
— Я догадываюсь, что ты ценишь себя гораздо выше, чем парочку буйволов и козла, вместе взятых!
— А ты? — тихо спросила девушка.
— Нужно будет подумать… Как там Авель?
— Не очень. Сколько еще осталось?
— Несколько минут. Нгуи как раз за холмом.
Френсис вздохнула с облегчением. Но, ни на секунду не забывая о предстоящей операции, чувствовала она себя совсем неуверенно и от души надеялась, что Саймон не догадается, что врач из нее такой же неопытный, как и женщина. Вытерев вспотевшие ладони о подол, девушка внезапно вздрогнула от боли. Царапины, оставленные колючками дерева, оказались слишком глубокими и намокли не от пота, а от крови. Трудно было даже сказать, где кровь Авеля на ее руках, а где — ее собственная.
Сумерки совсем сгустились, когда «лендровер» подкатил к госпиталю. Саймон устало вышел из машины, и к ним выбежал Мвет с носилками. Френсис радовалась, наблюдая, с какой спокойной уверенностью санитар устраивает на носилках Авеля и вдвоем с Саймоном несет его в операционную.
Пока она мыла руки и раскладывала инструменты, Саймон наспех установил какую-то допотопную осветительную систему, которая, однако, оказалась вполне удовлетворительной, хотя сильно шумела и слегка потрескивала. Потом он помог девушке надеть халат и перчатки, с нежностью, пролившейся бальзамом на ее душу, закрепив их на исцарапанных руках. — Повернись, я завяжу тебе маску, — приказал он.
— А себе?
— Мвет позаботится об этом.
Саймон капнул эфир на кусок марли — единственное анестезирующее средство, которое у них было.
— Каин придет? — спросила его Френсис.
— Мвет уже берет у него кровь.
Теперь, когда подошел важный момент, она вдруг с удивлением обнаружила, что совершенно точно знает, как нужно действовать. Запретив себе обращать внимание на шум осветительной системы и присутствие Саймона, Френсис полностью сконцентрировалась на ране Авеля. Она лишь краем глаза заметила, как Мвет принес пинту крови, взятую у Каина, и как Саймон ввел иглу в руку Авеля, приспособив бутылочку на рычаге над его головой.
— Авель отлично справляется, — спокойно произнес Саймон через какое-то время. — Ты тоже умница. Продолжай.
Френсис быстро заправила в иглу хирургическую нить и начала сшивать уже обработанную рану. Когда она закончила, на черной коже остался аккуратный ряд стежков.
— Отлично шьешь! — заметил Саймон.
Френсис наложила на шов повязку и крепко зафиксировала ее пластырем.
— Вот теперь всё! — удовлетворенно произнесла она.
— Молодец. Мы с Мветом перенесем его на койку. — Саймон снял маску и улыбнулся. — Очень хорошая, работа, доктор Уитни, ничего не скажешь! Мои поздравления!
Френсис почувствовала слабость в коленях и еще большую усталость, чем прежде. Присев на стул, она наблюдала, как двое мужчин укладывают Авеля на тележку. Мвет держал бутылочку с раствором высоко над головой, Саймон катил тележку к выходу из операционной. Девушка слышала, как они остановились в крошечной палате неподалеку и как пришедший в себя Авель тихонько постанывал, когда его перекладывали на высокую больничную кровать.
«О боже! — с ужасом подумала Френсис. — Я не могу встать!» Она ничего не ела весь день, а еще нервы, жара… Внезапно девушка почувствовала приступ дурноты и отчаянно сглотнула слюну, заполнившую весь рот. Ее тут же вырвало на чисто вымытый Мветом пол. Саймон, вошедший в этот момент в операционную, усмехнулся и протянул ей тазик, даже снизошел до того, что придержал ей голову, запустив пальцы в ее шелковистые волосы, и нашел чистый тампон, чтобы вытереть ей лицо. — С тобой всегда так? — поинтересовался он и с какой-то злой иронией добавил: — Или роль настоящего хирурга для тебя оказалась слишком тяжелой?
— Уходи! — прохрипела Френсис.
— И оставить тебя здесь валяться на полу? Нет уж, моя дорогая, я присмотрю, чтобы ты попала в свою кроватку. Утром будешь чувствовать себя совсем по-другому!
— Я собираюсь спать в госпитале, — слабо возразила девушка. — Я должна остаться с Авелем.
— Мвет останется с ним. Ты достаточно сделала за один день. — Он улыбнулся с неожиданной нежностью. — Даже больше чем достаточно для неопытной девушки, которая не может отличить юношеской влюбленности от настоящей любви!
— У Френсис уже не было сил спорить и возмущаться.
— Мвет! — прогремел на весь госпиталь голос Саймона. — Mama daktari плохо себя, чувствует. Я забираю ее домой. Ты приберешь в операционной?
— Так точно, bwana.
Френсис беспомощно запротестовала:
— Я не могу допустить, чтобы он…
— Ты сама пойдешь или мне тебя понести? — вежливо спросил Саймон.
Ей пришлось сдаться и сделать над собой усилие, чтобы встать на ноги.
— Я не хочу домой, — все же возразила Френсис, готовая расплакаться.
— Ты сейчас сделаешь то, что тебе говорят! — скомандовал Саймон.
— Тебе обязательно надо все время на меня кричать?
— Кажется, крик — это единственное, что ты понимаешь, — устало произнес он и, взяв девушку за плечи, повел ее из операционной в теплую ночь Нгуи.
Френсис брела с ним рядом, спотыкаясь и умирая от жалости к себе. Теперь он никогда не захочет поцеловать ее! Он будет презирать ее за слабость так же, как она сама презирает себя за эту минуту нелепого малодушия…
Каин ждал их у двери, большой кусок пластыря белел на его руке в том месте, где вводилась игла для забора крови. Широкая улыбка сменила его обычную хмурую гримасу.
— Mama daktari! — воскликнул он и разразился потоком слов на суахили.
— Mama daktari отправляется прямо в постель, — властно сказал ему Саймон.
— Ndiyo, — кивнул Каин. — Но mama сначала должна поесть!
Саймон подтолкнул Френсис в сторону спальни.
— Даю тебе две минуты, — сказал он, — потом вхожу без стука!
Френсис успела. Она лежала под одеялом и мрачно смотрела на Саймона, когда он вошел.
— Спасибо тебе за все, что ты сделала для Авеля, Френ. Он бы не выжил, если бы тебя здесь не было. А теперь забудь обо всем и поспи.
Френсис сжала под одеялом кулаки.
— Куда ты идешь? — спросила она.
— Я? — В прозрачных янтарных глазах заплясали смешинки. — Собираюсь на ночь к Элспит. Увидимся утром.
Девушка отвернулась. В тот момент она ненавидела его всем сердцем.
Френсис почти уснула, когда вдруг раздался стук в дверь. Соскочив с кровати и быстро набросив на плечи халат, она взяла лампу и пошла посмотреть, кого привели к ней духи саванны. На пороге стоял барон Клаус фон Рахнер, моргая от внезапно ударившего в глаза света.
— О, сожалею, что побеспокоил вас, — смутился он. — Не думал, что уже слишком поздно для визита…
— Что вы, еще совсем не поздно!
— Но вы уже легли спать…
— У меня сегодня был трудный день. Вы войдете?
