палубе, быстро поняли, что он прав: барометр ночью пошел вверх, а ветер стих. Теперь мы отказались следовать в Антверпен и осмотрелись; эта часть Шельды показалась мне похожей на низовья Луары. Повернув направо, вместо того чтобы уйти влево, мы подошли к Флиссингену[30].
Ну и дыра же этот Флиссинген! Город, представляющий собой весьма относительный интерес, расположен очень далеко от порта, который, как говорят, рассчитан на большой рост. Желаем ему этого и надеемся, что, если все так и случится, негоцианты окажутся куда сговорчивее нашего механика.
Приняв на борт уголь по ужасной (именно так!) цене, наша яхта покинула Флиссинген. От причала мы отошли около пяти вечера, быстро миновали устьевые рукава Шельды и под превосходным руководством Томаса Пиркопа легли на курс к Гамбургу. Мы договорились, что «Сен-Мишель» зайдет по пути в Вильгельмсхафен, крупный немецкий военный порт, расположенный в заливе Яде[31], у входа в устье Везера, так как нам очень хотелось его осмотреть.
Чертяка Пиркоп оказался первоклассным лоцманом! Несмотря на свои пятьдесят лет, он обладал невероятно острым зрением. И ночью и днем он замечал маяки, бакены, или «light-boats», встречные суда, кромку берега за добрых четверть часа до всех остальных. И потом в его знаменитом дорожном мешке, том самом легендарном мешке, куда он складывал карты, планы, инструкции, имелась подзорная труба. Боже, что это была за труба! Подобрали ее, кажется, на большом норвежском корабле, потерпевшем крушение на банке Гудвин у входа в Темзу. Весь экипаж погиб, только трубу и спасли, и Томас Пиркоп не променял бы ее на целую кучу столь любимых им фунтов стерлингов.
Что до меня, то, будь она моей, я отдал бы ее даром; пожалуй, еще бы и приплатил, лишь бы от нее освободиться, потому что никогда ничего не мог рассмотреть с ее помощью — ни берег, ни маяк, ни встречное судно, ни буй, ни веху.
V
Выйдя в море, мы убедились, что все еще не унимавшийся северо-западный бриз хоть и слегка ослабел, но был достаточно свеж, чтобы причинять нам беспокойство. Нам предстоял большой переход, и на пути негде было укрыться, потому что в единственный порт, Тексел[32], на юге Зёйдер-Зе[33], можно зайти лишь с большим трудом. Ветер мало-помалу крепчал, и появились опасения, что с восходом солнца он значительно усилится. В этих неглубоких водах — не больше пятнадцати-двадцати саженей — волны образуются очень быстро и стремительно набирают крутизну, что может причинить значительный вред таким небольшим суденышкам с низким фальшбортом, каким был наш «Сен-Мишель».
Все это побудило нас всерьез задумываться о заходе в Тексел. Однако категорический отказ Томаса Пиркопа идти ночью по такому сложному фарватеру, с одной стороны, а также поворот стрелки барометра на «ясно» — с другой, позволили нам не менять курса. На восходе солнца, как мы и предполагали, ветер значительно усилился и в то же время сменился на северный, а это было гораздо лучше, потому что при боковом ветре «Сен-Мишель» под своими гротом, фоком, фор-стакселем[34] и кливером быстро набрал скорость в десять узлов. К ночи небо прояснилось, а к девяти часам мы уже подошли к заливу Яде. Там мы взяли бременского лоцмана, чье суденышко крейсировало в море у входа в залив; тот согласился провести нас в Вильгельмсхафен, куда наша яхта прибыла к полуночи.
Этот исключительно военный порт расположен на западном берегу залива и заперт заградительными воротами. В полную воду эти ворота открывают для входа и выхода судов. Некоторое время мы гадали, какой прием окажет нам портовое начальство и позволит ли оно войти в порт французской яхте. Пожалуй, кое-кто удивится нашему желанию посетить несколько пунктов германского побережья, и, в частности, порт Вильгельмсхафен. Однако мы принадлежим к тем людям, которые всегда стараются чему-нибудь научиться у чужеземных наций, как дружественных, так и враждебных. Кроме того, в отношении Германии мы предполагали сохранять всю ту осторожность, какой потребуют обстоятельства.
Четырнадцатого июня в восемь часов утра мы вместе с братом отправились на берег, чтобы предпринять необходимые шаги. Господин в форме — как все, кто без различия от звания зависит от правительства, — принял нас и направил к его превосходительству адмиралу, губернатору Вильгельмсхафена, чья резиденция находилась в двух километрах. В сопровождении посыльного, сохранявшего невозмутимость деревянного столба, мы быстрым шагом направились к губернатору. Адмирал передал, что сможет принять нас не раньше десяти. Благодаря настойчивости и желанию не пропустить время прилива мы получили предписание для капитана порта г-на Мёллера, которого немедленно отправились разыскивать в сопровождении другого вестового, еще более одеревенелого.
После получасовых поисков мы наконец нашли капитана Мёллера, затянутого в форму, с непременной саблей на боку. Наш вестовой, не дойдя до него трех шагов, застыл в неподвижности, соединив пятки вместе и приставив левую руку к фуражке; правой рукой он передал капитану порта адмиральский приказ.
Я так подробно останавливаюсь на деталях, потому что они представляют собой один из самых интересных моментов военной организации этой страны. Все движения выполнялись с механической точностью, крайне пунктуально, что показывает, до какой степени отпечатались в душе подчиненного страх перед начальством и уважение к дисциплине. Никогда не забуду я этого неподвижно застывшего солдата, в почтительной позе ожидающего от своего командира знака, разрешающего сменить положение. Подобные отношения существуют в германской армии на всех ступенях иерархической лестницы.
Капитан Мёллер незамедлительно разрешил нам вход в порт, отдал соответствующее распоряжение, и через час «Сен-Мишель» пришвартовался в первой внутренней гавани.
Вильгельмсхафенский порт построен совсем недавно, лет пятнадцать назад, то есть во времена аннексии Пруссией Шлезвиг-Гольштейна[35]. Он является единственным германским военным портом на Северном море, поэтому здесь были проведены весьма значительные работы, за короткое время превратившие Вильгельмсхафен в первоклассную крепость.
Расположение порта в глубине залива Яде не позволяет бомбардировать его с моря.
Кроме пушек, защищающих Вильгельмсхафен со стороны входа в залив, порт очень хорошо защищен и самой природой, а это сделает его практически недоступным для вражеского флота, как только будут сняты знаки навигационной обстановки. Подходной канал извилист, течения очень сильные, а если канонерки попытаются подойти по фарватеру, их встретит на малой дистанции ураганный огонь из многочисленных охраняющих проходы батарей крупного калибра, не говоря уже о минах.
Пока что Вильгельмсхафен один охраняет вход в залив, но годика через два к нему добавится еще одна крепость, возведение которой не прекращается ни днем ни ночью. Тогда зайти в порт станет проще.
Вильгельмсхафенский порт состоит из двух внутренних гаваней, рейда, где остановился «Сен- Мишель», и собственно военного порта, в глубине которого высятся мастерские, виднеются строящиеся стапели и вырисовываются очертания ремонтируемых кораблей. Посторонним вход на территорию военного порта запрещен, а иностранцы вообще могут попасть туда только по письменному разрешению губернатора.
Нам очень хотелось осмотреть порт, и к двум часам дня мы снова вернулись в губернаторскую канцелярию, чтобы получить это абсолютно необходимое разрешение.
Губернатора-вице-адмирала на месте не оказалось, и мы отправились со своей просьбой к его заместителю, контр-адмиралу Бергеру. Этот военный чиновник поспешил принять нас. Он сказал, что счастлив видеть французскую яхту в крупном германском военном порту, и извинился за то, что не смог принять нас утром.
Такой прием должен был подсказать нам, каким будет ответ на нашу просьбу, однако, добравшись до столь деликатного момента, Бергер объяснил нам, что не может дать разрешения на посещение порта без телеграфной консультации с Берлином, каковой обещал заняться немедленно. Мы поблагодарили его, но попросили не утруждать себя.
