Казавшаяся обычной прогулка чуть не закончилась трагически: безлунное небо, не подсвеченное никаким человеческим жильем, словно касалось земли. Дороги не видно вообще. Сначала мужики пытались нащупать полотно ногами, но толстые ботинки могли обмануть. Поэтому ученые, наплевав на церемонии, уподобившись своим далеким предкам, согнулись в три погибели и буквально простукивали асфальт руками, чтобы не пропустить первый поворот направо, который вел к лагерю. Между прочим, слева, хорошо, что они всю дорогу помнили об этом, находился обрыв. Но даже в тот момент окружающая темнота не была абсолютной. Черное небо над головой украшали своим сиянием звездные точки, да еще и светлячки легко парили под ногами, освещая отдельные камешки.
Другое сравнение, пришедшее на ум: полное солнечное затмение. Аганин гордился, что ему повезло наблюдать столь редкое астрономическое явление: на территории СССР, в Карелии, да еще летом, во время законного отпуска! Вооружившись телескопом, в окружении сотен таких же любителей науки он занял выгодную позицию на берегу Белого моря. В назначенный час солнечный свет стал постепенно уходить. И вдруг исчез совсем! Вместе с тотальной темнотой обрушилась такая же тишина: галдящие доселе птицы враз смолкли, ни шелеста деревьев, ни даже шепота, плеска волны. И холод, который сразу сковал тело. Или то был генетический страх человека перед властью природы? Ужас продолжался несколько минут — и… жизнь вернулась! Вместе с теплом, звуками и светом. Но даже тогда, когда холодная темнота пробирала до костей, свет был — на небе ярко выделялась тонкая полоска солнечной короны и горели звезды. В лакуне же ночью нет ни одной точки света. Абсолютно ни одной.
— Или взять такое явление как пейзаж, — продолжал листать тетрадку Анатолий Борисович. — Я проанализировал каждое изображение. Картинок лакуна 'показала' много, назову лишь наиболее впечатляющие: осенний лес, цветущий сад, горная вершина, поле до горизонта, туманная сырость, невероятной силы ливень, высохшее русло реки, пустыня, берег моря (вас с Джином мы нашли именно в таком антураже), ну и последнее чудо — облака. Миражи внезапно появляются в периметре кухни, существуют там какое-то время, потом исчезают.
— И вы разгадали причину их рождения? — этот вопрос не давал покоя и Денису.
— Крылов объяснял мне, что лакуна — маленькая черная дыра, с такими же свойствами, как и большая, но менее выраженными. И, если вспомнить, что гигантские космические объекты способны пульсировать, то и наша мини-копия способна возмущать окружающее пространство. Видимо, в такой момент лакуна отрывается и 'проглатывает' ближайший мираж. Вероятно, это и позволило Крылову просчитать для нас с Егором время входа в лакуну.
— А существует принцип отбора картинок? Пейзажи ни разу не повторялись!
— Не думаю, скорее всего — дело случая. Но мне кажется более интересным другой факт. Наверняка и вы обратили внимание, что в изображениях отсутствуют живые персонажи. Почему лакуна, 'проглатывая' миражи, отсеивает одушевленные объекты. Ни разу в пейзаже хоть на заднем плане не прошел по полю человек, не пролетела в облаках птица, не пробежал под ливнем олень. С чем связана такая тщательная избирательность?
— Может быть, со временем? — и над этим Хромов задумывался. — Идущий человек, летящая птица, бегущий олень — все они существуют не только в пространстве, но и во времени. Лакуна, видимо, 'сглатывает' только пространство…
— …потому что время, — поторопился закончить мысль Аганин, — она уже 'проглотила'. Я тоже пришел к такому выводу. И тогда, согласно теории вероятности, раз подобная мысль пришла в голову не только одному, — обрадовано забарабанил пальцами по столу профессор, закрывая тетрадь, — значит, она близка к истине.
'Остановись, мгновенье. Ты прекрасно?' — заметил надпись на обложке Денис.
— Вы ошиблись, — указал он на цитату. — Я помню заезженные строки. В конце предложения нет вопросительного знака.
— А вот и нет, молодой человек, — Аганин расправил загнувшийся на тетрадке уголок. — Ошибку допустил не я, а поэт. У него не было возможности проверить то, что говорит. А я, мы и вы в том числе, теперь имеете полное право оспорить слова Гете.
— Ниспровергнем очередной авторитет? — скривил губы гость. — Таким средством доказательства пользуются непризнанные гении.
— Следите за моей логикой, — профессор обрадовался появлению долгожданного понимающего слушателя и пропустил мимо ушей язвительное замечание. — Люди традиционно оперируют тремя категориями времени. То, которое уже прошло. То, которое есть сейчас. И то, которое предстоит. Прошлое, настоящее и будущее. Но это лишь философские термины, потому что реально человек имеет дело только с прошлым. Даже постулат 'я существую здесь и сейчас' — лишь красивый литературный оборот. 'Здесь' — да, в определенной точке пространства. Но 'сейчас'? Такого понятия нет. Ведь каждая секунда в момент своего рождения сразу становится прошлым. И чем больше над этим задумываешься, тем сильнее стремление хоть как-то замедлить неумолимый временной поток, остановить его на одно мгновение. Подобное желание — своеобразная Синяя птица человечества.
— Истинное счастье, которое не может быть достигнуто? — точнее сформулировал Денис.
— И путь не будет достигнуто, — вдруг зло сверкнул глазами Анатолий Борисович.
— С чего такая жестокость в отношении великой мечты? — от удивления склонившийся над столом Хромов тут же выпрямился и упер руки в боки: он приготовился постоять за интересы землян.
— Не жестокость, а приобретенный опыт. Посмотрите на жителей лакуны. Мы с вами застряли в реально остановившемся мгновении. И что, стали безмерно счастливее?
— А разве не в этом вы пытались меня убедить, когда я сюда провалился? — 'отбил мяч' гость.
— Требовалось вас как-то успокоить, обнадежить, — участливо, словно неразумному ребенку, улыбнулся профессор. — На самом деле здесь рассыпается философия человеческого существования. Но с другой стороны именно лакуна позволяет ответить на вечный вопрос: в чем же смысл жизни.
— И вы сейчас мне это скажете?! — замер Денис.
— На меня когда-то сильное впечатление произвели картины Сальвадора Дали, — не торопился с ответом профессор. Аганину хотелось, чтобы собеседник сумел по достоинству оценить таинство, которое ему самому уже удалось постичь. — Я уверен, художник тоже пытался понять сущность времени. Центральные персонажи многих картин усатого испанца — необычных очертаний циферблаты.
— Вы имеете в виду оптическую иллюзию — мягкие часы? — вспомнил Хромов иллюстрации на стенных календарях.
— Сильный образ с позиции искусства, и не менее верный с точки зрения науки: время, сосуществуя с пространством, подстраиваясь, подлаживаясь под его формы, находится в постоянном движении. Оно течет, уходит от нас. Причем безвозвратно, в песок — его тоже много на картинах художника. И ничто и никто не в состоянии остановить это движение. И главное — останавливать категорически нельзя. Иначе мир рухнет. Остановится не просто время, остановится сама жизнь. Потому что смысл ее — в движении вперед. Людское сообщество разнообразно, у каждого своя судьба. Кто-то спланировал карьеру и упрямо продвигается к цели, кто-то тратит отпущенное время попусту. Но и тот и другой ценны и необходимы для Вселенной. Потому что все мы вместе выполняем глобальную задачу: проживая каждый свою отдельную жизнь, мы поддерживаем и продолжаем жизнь вообще.
— И соответственно те, кто попал в лакуну, — закончил Денис мысль профессора, — утратили смысл жизни?
— Да, став добровольными, как мы с Егором, или случайными, как остальные, свидетелями 'остановивешгося мгновенья', — грустно констатировал Анатолий Борисович. — На нас восьмерых (Джина, думаю, можно исключить, мозг собаки не способен мыслить абстрактными категориями) свалилась мечта рода человеческого: оказаться вне времени. Я внимательно наблюдал за тем, как каждый провалившийся сюда 'счастливец' менялся. Для людей существование вне времени — не только тяжкое испытание, это фактор, парализующий волю. Своеобразный наркотик, из-за которого человек теряет основополагающие качества. Сначала вновь прибывший ищет дорогу назад. Он деятелен, активен. Потом наступает стадия разочарования: понимаешь, что обречен, что пути наверх нет. И пытаешься приспособиться к тому, что имеешь, находишь в ситуации положительные стороны. Тебе еще интересны сменяющиеся пейзажи. Они вызывают взрыв эмоций. Вы видели, как вели себя колонисты, прыгая в облаках, словно дети. А я помню, как однажды, наблюдая за пейзажем-ливнем, вдруг обнаружил на полу Травкина. Он тяжело дышал,
