— Простите меня, миссис Бунзен, но каждое слово из уст миссис Уркварт — это оскорбление для женщин!
Задумчиво сдвинув брови, Грейс Бунзен выспрашивала у Джулии подробности (служившие источником веселья для всех учителей). Джулия не подозревала о своей славе в учительской, где потертые кресла и переполненные пепельницы служили фоном ее историям, пока миссис Уркварт мусолила едкую малайскую сигару в тени кедра в школьном скверике и плевалась табачной жвачкой в белок.
— Но как же мы назовем сына? — спрашивал Говард, когда Джулия лежала на больничной кровати, глядя в потолок.
— Подожди, я думаю, — отвечала Джулия, хотя на самом деле думала о Беатриче. Став родителями, мы будто заново переживаем и наше собственное детство.
После расправы миссис Уркварт над Беатриче из комедии «Много шуму из ничего» Джулия утратила последние остатки уважения к своей наставнице. Беатриче была любимой героиней Джулии — язвительная, осторожная в любви, но при этом способная на пылкую страсть; но особенно Джулия любила ее за острый язычок — у Беатриче всегда были наготове меткие, остроумные ответы, она никогда не лезла за словом в карман.
А ведь миссис Бунзен предупреждала Джулию заранее;
— Джулия, ты имеешь полное право с ней не соглашаться, но прошу, постарайся выразить это, не задев ее чувств.
— Она сама напрашивается!
— Она же твоя учительница, Джулия. Если ты и дальше будешь с ней спорить, тебя выгонят из школы.
Больше всего Джулия боялась нарушить и без того хрупкое равновесие в отношениях родителей. Отец ее, Адам Клер, чиновник из Комитета по электроснабжению Йоханнесбурга, из-за скромного заработка не мог удовлетворить капризы жены и жил от выходных до выходных, от охоты до рыбалки. Мать же недаром звалась Розой — сказочно красивая, колючая, вечно всеми недовольная, а дочерью особенно. Страшнее семейных дрязг для Джулии было бы лишь одно — очутиться дома и стать причиной раздоров.
Целый месяц Джулия молча слушала, как миссис Уркварт винила Дездемону в гибели Отелло, а Джульетту — в обольщении Ромео. К чести Джулии, когда миссис Уркварт громила ее любимую Беатриче, она терпела почти до самого конца. Джулия помнила предостережения директрисы, а в упреках миссис Уркварт ей, возможно, слышался другой голос, из далекого детства, голос матери: та с таким трудом выносила дочь рядом, что в семь лет спровадила ее в пансион, с глаз долой. От миссис Уркварт не укрылась сдержанность ее юной противницы — руки под партой, рот на замок, — и, когда стало ясно, что овод не ужалит, учительница едко закончила урок:
— Заметьте, почти в каждой сцене Беатриче оставляет последнее слово за собой, как неуверенная и слабая женщина.
Беатриче? Слабая женщина?
Девочки встрепенулись. Джулия вытерла с верхней губы капельки пота (вот что еще не нравилось в ней матери: «Она вся в тебя, Адам. Взгляни, она потеет как мужчина!»).
Миссис Уркварт скрестила на груди руки-перчатка брошена. Ожидание. Джулия до крови прикусила губу, она помнила предупреждение миссис Бунзен. Тем временем взгляды подруг были прикованы к ней, пока усатая гарпия торжествовала победу.
Джулия невольно покосилась на сморщенное лицо учительницы и недоверчиво подняла бровь.
— Мадам, если ваше толкование Шекспира отражает жизнь, то все мужчины в дураках у женщин, а все женщины — сами себе враги. Интересно, что сказал бы на это мистер Уркварт?
Девочки пригнули головы, будто прячась от ответного словесного огня.
Сощурившись миссис Уркварт в упор смотрела на свою обидчицу, сидевшую с невинным видом.
— Мисс Клер, вооон из класса, и больше не возвращайтесь! — прошипела она.
Отец нашел Джулию на вокзале. Одетая в школьную форму — серо-голубая шотландка, широкополая соломенная шляпа и белые гольфы, — она сидела на огромном чемодане, прижимая к себе потрепанные «Рассказы из Шекспира» Чарльза и Мэри Лэм.
— Ну, дружок, — сказал отец, — вот мы и попали в переплет.
Адам Клер был мужчина рослый, видный: коротко стриженные иссиня-черные волосы, густые брови, выступающие скулы. Джулия любила представлять его воином, разящим легионы Адриана на вересковых пустошах.
— Прости меня, папа, пожалуйста, — ответила она.
Отец лишь слегка пожал плечами.
— Как мама? Что у вас новенького? Посмотри, я выросла?
Отец замялся.
— Да, дружок. Наверное, маму догнала.
— Надо нас поставить рядом и сравнить. Где она сейчас?
Адам Клер засуетился, начал искать в карманах пиджака трубку, потом вздохнул, весь поник и глянул на Джулию с виноватой улыбкой.
— Знаешь, дружок, мы с мамой развелись.
Солнце пробилось сквозь ветви хинных деревьев, и Джулия заслонилась ладонями от слепящего света.
— Что? — переспросила она в надежде, что ослышалась, но в глубине души зная, что нет.
— Мы расстались.
— Когда?
— Да еще на Рождество. — Отец судорожно сглотнул. — Мы собирались сказать тебе летом, но… вот видишь, так получилось.
Так получилось… Она — охвостье брака. Веревочка, которую забыли отвязать.
— Что мне теперь делать? — спросила Джулия.
— На наше счастье, тебя уже приняли в Сент-Мэри. — Отец улыбнулся. — Будешь учиться, станешь взрослой, и тебя ждет прекрасная жизнь.
Будь на ее месте Беатриче, она непременно нашла бы что сказать… но что? Когда Джулия отыскала наконец нужные, гневные слова, отец уже договаривался с носильщиком, чтобы отправить ее чемодан в новую школу. Потом угостил ее мороженым, и Джулия поблагодарила его, заливаясь горючими слезами.
— Все-таки неправильно это — называть ребенка в свою честь, — сказала Джулия, не сводя глаз с новорожденного сына, — а вдруг он, когда вырастет, обидится на тебя?
— С чего ему на меня обижаться? Уж я-то не собираюсь повторять ошибки отца. — Говард рассмеялся.
Джулия не ответила. Ее родители совершили единственную ошибку — поженились.
Глаза новорожденного Ламента были закрыты, но улыбка неотразима. Если у младенцев есть боевой дух, малышу его было явно не занимать. Не могло быть никаких сомнений, что этому ребенку, пусть пока и безымянному, уготована счастливая жизнь.
Решение доктора Андерберга
В шестистах тридцати милях по прямой к северу от Йоханнесбурга лежит Южная Родезия — совсем другая страна, британская колония, где молодому, образованному белому южноафриканцу открыты новые пути. В 1954 году Джулия Клер, выпускница Кейптаунского университета, стала преподавать рисование и
