— Что ж, — заметила потом Джулия, — в общем, неплохой парнишка.
В следующий раз в гостях у Дигли Уилл познакомился с его сестрой. Элейн Дигли была в очках-«лисичках» и подавала на ужин подогретую фасоль на кусочках поджаренного хлеба. У нее была высокая прическа, ногти длиною в дюйм, и Уилл не мог оторвать от нее глаз.
— Славные у вас кошки, — сказал он.
Элейн улыбнулась:
— Ты милашка.
Но тут у нее склеились накладные ресницы, и она убежала в ванную приводить себя в порядок.
— У нее все фальшивое, — шепнул Дигли. — Даже сиськи. Ватой набиты. Все фальшивое, кроме задницы. Уж она-то настоящая. Однажды она села на Геббельса и сломала ему лапку.
После ужина они вышли на улицу ждать, когда за Уиллом заедет Джулия. Дигли стал искать на асфальте окурки, зажег один и предложил Уиллу.
Во рту стало скверно, но до чего приятно делать то, что нельзя!
— Я умею вызывать духов, — сказал Дигли, разглядывая облачко дыма. — Добрых и злых. Духи живут повсюду.
— Кого ты вызывал? — поинтересовался Уилл.
— Папу, конечно, — ответил Дигли. — Все время вызываю. Он говорил, что встречался с Черчиллем и Гитлером. И пил чай с Чингисханом и его гаремом — голые страшилища, и у всех жирные задницы, как у моей сестры.
Уилл подумал: а вдруг Полночный Китаец — тоже дух? И в ночных кошмарах пытается навредить их семье? Он вспомнил, как Полночный Китаец поманил его со дна бассейна на теплоходе, и вздрогнул.
Уилл издалека заметил старенький серый «моррис», который вела Джулия.
— Брось, — велел он Дигли. — Мама едет.
Дигли отшвырнул окурок и подмигнул:
— Славный ты парень, Ламент.
Уилл улыбнулся. Он на миг забыл об одиночестве. Он больше не чужак, его место рядом с другом, с Дигли.
Новая любовь
Салли Берд сидела за первой партой, прямо под носом у мистера Бро, которому так полюбился класс Уилла, что он взялся вести у них историю и на следующий год. Рот ее в улыбке дерзко кривился, а глаза глядели с вызовом из-под густой челки. Одной лишь Салли удавалось превратить нудный урок истории в настоящий бунт. И, как ни странно, мистер Бро ничего не замечал. Он шагал взад-вперед по рядам и бубнил, а минутная стрелка на огромных стенных часах, казалось, умирала медленной смертью.
— А соратников Оливера Кромвеля называли…
— Круглоголовые, — говорила Салли долей секунды раньше мистера Бро. Она любила историю.
— Правильно, круглоголовые, а сам он был…
— Пуританин, — вновь опережала его Салли.
Мистер Бро хлопал глазами.
— Я это уже рассказывал?
— Да, сэр.
Салли улыбалась, избавив класс от целого часа нудных фактов и дат. Ей все прощалось. То ли мистер Бро благоволил к девочкам, то ли был расположен к одной Салли, но она как могла извлекала пользу из его пристрастий — коих было великое множество.
Когда Бро бывал не в духе, он придирался к ученикам-иностранцам.
— Как тебя зовут? — спрашивал он смуглолицего новичка за первой партой.
— Пауло.
— Так ты не англичанин? — спрашивал мистер Бро, будто парнишка проник в школу обманом.
— Я здесь живу, — объяснял Пауло. — Я родился на Мальте, а она до прошлого года была британской колонией.
Мистер Бро хмыкнул, будто от присутствия Пауло Британские острова погрузились еще на дюйм-два ниже уровня моря.
— Чем же он не англичанин? — спросила Салли Берд.
— Не настоящий.
— Зато хотя бы житель Британской империи.
— Ее осколков, — пробурчал мистер Бро.
— «Над Британской империей никогда не заходит солнце», — дерзко улыбнулась Салли. — Правь, Британия!
Пойманный на крючок национальной гордости, мистер Бро страдальчески заморгал.
— Да, да. — И устремил взгляд на Уилла: — Ты ведь из Африки, Ламент?
— Да, сэр.
— Как ты здесь очутился?
— Моему отцу предложили здесь работу.
Мистер Бро в очередной раз хмыкнул. Британия погружалась все глубже.
— Разве в Африке не найти работу? Приехал из такой дали и согнал с места англичанина?
— Многие англичане уехали в Африку и согнали с мест африканцев, сэр, — вмешалась Салли, весело поглядывая на Уилла.
— Да, но они предложили взамен свой талант и знания. Они строили мосты, создавали законы и…
— Может быть, вы пригодились бы в Африке, сэр, — улыбнулась Салли.
— Я не влюблен, — сказал Уилл в ответ на расспросы мамы, что же это за Салли, о которой он болтает без умолку.
— Джулия, рано ему об этом думать, — сказал Говард вечером, оставшись с женой вдвоем.
— Но он всегда был влюбчивый. — Джулия вспоминала Рут и туннель до Китая. Кажется, что все это было давным-давно.
Говард при мысли о Рут решил запереть на замок лопаты, пока Уилл не позвал друзей.
Несмотря на Бро, Уилл ходил в школу как на праздник. Он думал о Салли и улыбался про себя. Помыслы его были чисты — Уиллу просто нравился ее смех. И ее острый язычок. И ум. И вкус — Салли любила батончики «Марс», но только верхушку.
И Уилл купил ей батончик и разрезал вдоль перочинным ножом. Себе взял низ, а Салли дал верхушку с карамелью. Дома Салли запрещали есть сладости (ее отец, Бенджамин Берд, был зубной врач), и они с Уиллом съели батончик за школьным футбольным полем.
И так продолжалось бы еще долго, если б не Дигли.
В ту осень он был «каштановым королем». Для игры в «каштанчики» мальчишки проделывали дырки в самых прочных каштанах, в дырку продевали шнурки; на спортплощадке устраивали состязания. Один держал на шнурке каштан, а другой своим каштаном пытался расколотить его на мелкие кусочки. Потом менялись местами. Состязания длились до конца октября. Разбитые каштаны валялись по всей площадке, а дворник с руганью подметал их каждое утро. Дигли уже второй год держал чемпионский титул. Риллкока отстранили в прошлом году, когда узнали, что он закалил свой каштан в огне. В этом году Дигли сорвал свой чемпионский каштан с дерева на заднем дворе у Уилла. Теперь все рвались к Уиллу собирать каштаны. Но на этот раз, когда позвонил Дигли, речь зашла вовсе не об игре.
— Зайдешь ко мне, Ламент?
— В другой раз, Дигли. У меня Салли в гостях.
Каштановый король не привык к отказам.
