— Нынешняя молодежь такая свободолюбивая, — вздохнула Мэдж. — Фрэнк в их годы при людях даже носки не снимал.
Космо вынул изо рта сигару и пожал плечами:
— Хвала Господу, что мы носим одежду, — вот все, что я могу сказать.
Джулия и Мэдж посмотрели на пузатого Космо, в белой футболке и клетчатых сиреневых шортах, из-под которых торчали белые безволосые ноги с узловатыми коленками. Довершали его наряд черные носки и сандалии. Женщины переглянулись и покатились со смеху. Этой минуты и ждала Джулия: может быть, это начало дружбы?
Макс Химмель встретил Говарда крепким рукопожатием, но Говарда озадачил его тон — то задорный, то озлобленный.
— Вот, Говард, на дворе шестьдесят девятый год, смотрю я телевизор, а там этот сериал, «Герои Хогана», — забавно, спору нет, но из немцев там сделали клоунов. Зато японцы — все как один загадочные, мудрые. Как будто две разные войны!
— Гм, может быть, американцам стыдно за Хиросиму? — предположил Говард.
Макс прищурился:
— Да, но как же Дрезден? Союзники бомбили Дрезден — такой же мирный город, как Хиросима. Да, погибли миллионы евреев, но разве не гибли мирные немцы?
Говард признал: да, гибли.
Невесело улыбнувшись, Макс кивком подозвал Говарда поближе.
— Америка, дружище, — как большая вечеринка с коктейлями, — шепнул он.
— Вечеринка? То есть как? — спросил Говард.
— На первый взгляд здесь ничего не стоит стать своим — улыбнись, помаши, выпей еще бокальчик, — но все мы такие разные! — Макс оглядел гостей, и улыбка сошла с его лица. — И вечно стараешься быть как все! Мне твердят: смени машину, — продолжал он. — Купи «форд»! Или «шевроле»! Избавься от «мерседеса», не будь как немец! — Макс закатил глаза. — Жена и та хочет «форд». Говорит: «Подумай о девочках, живи как американец».
Тут Мария кивком подозвала его, и Макс, виновато пожав плечами, отошел к столу с закусками.
Астрид улыбалась малышам, слетевшимся к ней, как мотыльки к свету. Чуть поодаль сбились в кучку Винни, Уолли и младшие Галлахеры, любуясь Астрид.
Уилл держался особняком. Он вспомнил игры с Дигли на школьной площадке. Бывал он и участником, и сторонним наблюдателем, и, по правде говоря, наблюдать ему нравилось больше. Лишь одно его смущало: он не мог представить, чтобы Астрид кусала его яблоко. В ее приветливом личике не было ни намека на вызов.
Тут Уилл заметил в стороне от всех незнакомую девочку, с широким, как у Макса Химмеля, лбом, мятежными серыми глазами и густыми каштановыми волосами, прихваченными на затылке черепаховой заколкой. Рукава ее свитера сужались книзу, и, несмотря на теплый вечер, она была в шерстяных чулках.
— A-а, Марина, наконец-то! — сказал ее отец.
Уилл стал свидетелем причудливой игры генов, в которой Астрид достались все ровные, обыденные черты родителей, а Марина унаследовала остальное: от матери — нежный рот, от отца — стремительную походку и тревожный огонек в глазах. Неспокойная была у нее красота. Так вот кто кусал яблоко! Марина смотрела на рой мальчишек вокруг ее хорошенькой сестры молча и внимательно, как следила бы за Уиллом из окна.
Пыл мальчишек вылился в соперничество: Винни с радостью предложил Астрид картофельный салат, братья Галлахеры угощали ее макаронами разных сортов, а Уолли Финч протянул блюдо с мясом. Астрид вся сияла в кругу поклонников, а Марина затаилась, точно дикая кошка.
Она остановилась за спиной Уилла, так что он не мог видеть ее лица.
— Шпион, — прошептала она.
— Что? — переспросил Уилл.
— Ты за нами подсматривал. Я тебя видела, — шепнула она, склонившись к его уху. — Шпион.
— Это ты кусала яблоко? — спросил Уилл.
Марина лукаво взглянула на него:
— Что ж ты не угощаешь мою сестру чипсами?
— А зачем? — спросил Уилл.
— Разве она тебе не нравится? От Астрид все без ума! — В голосе Марины звучала насмешка, но Уилл не понял, над кем она смеется — над ним или над сестрой. — Видел бы ты, как она отбивает чечетку и играет на пианино. А еще Астрид отличница. И поет по воскресеньям в хоре, в первом ряду.
В это время Маркус сидел на крыше дома Финчей с веревкой в руках. Его осенила счастливая мысль. Астрид Химмель — живое воплощение его мечты: лицо, глаза, фигура — все как у девушки из его любимой рекламы.
— Маркус! Спорим, ты не умеешь качаться вверх ногами, — поддразнил его Джулиус.
Маркус не ответил. Взгляд его был прикован к Астрид, а та смеялась, слушая Винни.
— Давай, Маркус! — не унимался Джулиус.
Астрид подняла глаза. Маркус вспыхнул под ее ясным взглядом.
— Да ты трусишь, да?!
— А вот и не трушу! — возразил Маркус.
И, под взглядом золотоволосой девочки, вытер руки и полез на качели.
Выйдя из дома Галлахеров, куда он отволок Лайонела, предварительно сурово отчитав и втолковав, как надо вести себя в обществе, Фрэнк выложил на блюдо оставшиеся отбивные на косточках. Он подумывал отнести два больших мясных ножа на кухню, но тут Мэдж предложила ему съесть кусочек мяса, пока все не расхватали. Ножи Фрэнк пристроил на подставку лезвиями вниз. Но один — длинный, тридцатисантиметровый, из шеффилдской стали — не поместился целиком. Половина лезвия торчала наружу. Фрэнк посмотрел по сторонам и, убедившись, что детей поблизости нет, пошел есть мясо.
— Давай, Маркус, или пусти меня, — поторапливал брата Джулиус, дерзко улыбаясь Астрид.
Оба знали, что Астрид смотрит на них, и каждый добивался ее внимания.
— Я сейчас. Не торопи, — попросил Маркус, нетерпеливо ожидая знака от девочки.
Астрид заслонилась ладонью от солнца и улыбнулась.
Повиснув вниз головой, Маркус полетел над подъездной дорожкой, потом — над жаровней; дальше была ровная земля, но спрыгивать он не стал — то ли не хотел падать лицом вниз при Астрид, то ли просто не рассчитал, когда приземляться. Он заметил, что Астрид смотрит на него с открытым от изумления ртом. Ловя каждый миг ее внимания, Маркус полетел в обратную сторону.
Тут Фрэнк Финч заметил, что Маркус протягивает руки, чтобы смягчить падение, и летит прямо на жаровню.
— Стой! — крикнул Фрэнк.
Маркус спрыгнул с качелей и полетел над головами детей, над Имперэйторами, Галлахерами и Финчами. Ему показалось, что рукой он просто задел жаровню, потому что она загрохотала, когда Маркус упал на траву с шалой улыбкой.
Потом о несчастье будут вспоминать с трепетом — как будто, несмотря ни на что, полет Маркуса был великолепен. И в самом деле, зрелище вышло поразительное, даже для Астрид, но улыбка и бесстрашный взгляд Маркуса будут преследовать ее еще много лет.
Отголоски
