коснулась его плеча, чтобы привлечь внимание. Юра посмотрел на нее.
— Откуда ты знаешь, что мой друг убил Захара?
Одногруппник испуганно моргнул, но с ответом нашелся сразу:
— Догадался. Иначе ты бы тут не сидела! Девушка продолжала подозрительно щуриться, и он добавил:
— Ой, не смотри ты так, Арес выглядел более чем уверенным, когда говорил про убийство.
Алина вздохнула.
— Прости, я подумала…
Он нервно засмеялся.
— Да забей. Теперь нужно решить, что мы скажем в милиции.
— Мы?
Юра хмыкнул.
— А ты как думала? Где ты была целый день, вечер и ночь тройного убийства? У тебя алиби-то есть?
Алина побледнела, едва слышно прошептав:
— Этой ночью я была у подруг… я так сказала.
Юра вздохнул.
— Боюсь, твои подруги никогда уже не смогут это подтвердить.
Глава 10
Счастье
Евгения переставляла на полке с места на место альбомы.
— Погуляет и вернется, — громко произнесла она, словно саму себя пыталась убедить.
— Так ведь было! А не звонит… а мальчишки никогда не звонят родителям, это, как у вас говорят, не круто.
Приемная мать обернулась и посмотрела на Алину.
— Так ведь?
— Конечно, — промямлила девушка.
— Ты вот позвонила, а он нет. Но ты девочка, тебе свойственно… — Евгения обессилено опустила руки. — Все будет хорошо.
Она уже хотела покинуть гостиную, но Алина окликнула ее.
— Я хочу сказать кое-что…
Приемная мать ласково улыбнулась.
— Я не у подруг ночевала, я…
Евгения засмеялась.
— Ну конечно, милая, конечно, не у подруг. Ты меня совсем за дурочку держишь? Я же все понимаю. Студенческая жизнь, мальчики… — Она перестала улыбаться и попросила: — Алиночка, пожалуйста, только осторожно. А то ведь это недолго… одна неосторожная ночь может испортить всю дальнейшую жизнь. — Евгения помолчала. — Как его зовут?
— Его? Ам-м… Юра, одногруппник.
— Чудесно, — приемная мать похлопала ее по плечу. — Пригласи его как-нибудь к нам.
Алина молча качнула головой. Она знала, что совсем скоро Евгения забудет о своей просьбе, потому что у нее найдется, о чем подумать…
Девушка со вздохом закрыла глаза. Ей было страшно при мысли, какую боль причинит приемным родителям смерть единственного сына. Они ведь не знали, что хороший мальчик существовал лишь для них, а многие видели другого Захара, по которому не хотелось плакать и горевать.
В своей комнате Алина походила из угла в угол, попыталась заняться курсовиком, но вскоре оставила это дело и подошла к окну. Вид открывался на проспект и небольшой садик с детской площадкой посередине. На скамеечке, ближе всего расположенной к дому, сидел Арес. Казалось, с того момента, как они расстались около трех часов назад, он не изменил своего положения. Все так же сидел, скрестив ноги, и смотрел на окна ее комнаты.
Девушка тихонько побарабанила пальцами по стеклу.
Арес ей улыбнулся и немного приподнял руку.
Сердце тоскливо сжалось. Алина увидела, что юноша нагнулся и что-то пишет на земле. Когда он выпрямился, девушка прищурилась и смогла прочесть свое имя. Арес вновь наклонился и поместил его в большое сердце.
Мимо прошла стайка школьниц, толкая друг друга локтями, они указали на нарисованное сердце, а потом на окно и, хихикая, убежали.
Арес не обратил на них внимания, Алина чувствовала на себе его пристальный взгляд, и от ее взволнованного дыхания стекло покрывалось белой дымкой, на которой девушка нарисовала ногтем улыбающуюся морду волка.
Юноша опустил голову, только тогда Алина сообразила, что он мог неправильно истолковать ее жест. Она быстро обвела волка сердечком и выбежала из комнаты.
Спустя сорок пять минут девушка вышла из подъезда, затем из арки, обогнула дом и приблизилась к скамейке, на которой сидел Арес.
Он встретил ее совсем не так, как она ожидала.
— Зачем ты вышла одна! Тебе мало? — воскликнул юноша, вскакивая и указывая на обмотанную шарфиком шею. — Ты хоть представляешь… — Он осекся, увидев у нее в руке прозрачный пакетик с печеньем в форме полумесяца.
А Алине ее поступок вдруг показался ужасно глупым, она даже рассердилась на себя и мысленно обругала «наивной дурой».
Арес поймал пущенное в него печенье и, смущенно потупившись, признался:
— Я боюсь за тебя. Элиас мог появиться, пока ты обходила дом.
— Но не появился. Будем жить дальше? — Она круто развернулась, чтобы уйти, но он ухватил ее за рукав пальто и усадил к себе на ногу. Но и тут она возмутилась:
— Не нужно со мной обращаться как… как с куклой!
Он разжал объятия.
— Прости.
Она злилась на него, но больше на себя, не способную думать ни о чем другом, кроме как о голубоглазом оборотне.
— Я провожу тебя. — Арес потянулся к ее локтю, но вовремя вспомнил ее упрек про куклу и резко отдернул руку, спрятав ее в карман куртки.
Алина нехотя поплелась следом. Она надеялась, что они немного побудут вместе, погуляют, но говорить ему об этом теперь не хотелось.
— И скоро тебе наскучит сидеть под моим окном? — не удержалась от язвительного тона Алина, останавливаясь у дверей парадной.
— Никогда, — коротко ответил Арес.
— Ну конечно, — недоверчиво фыркнула она.
— За одиннадцать лет не надоело, и теперь ничего не изменится, — твердо сказал он, пристально глядя на нее.
Ей стало так неловко, что даже глаза было стыдно на него поднять.
— Я нервничаю, — пробормотала Алина, — там, в комнате, я почему-то не могу ничем заниматься… все думаю… думаю, обо всем, что случилось.
Арес осторожно привлек ее к себе и, как маленькую, погладил по голове.
— Так много слов на свете и так мало нужных… я не могу тебе врать, будто все будет хорошо, я сам этого не знаю. Я уже допустил промах, и теперь… у тебя есть это, — он осторожно коснулся шарфа на ее
