Я уныло изучала свои аккуратно сложенные на коленках руки. Мне срочно нужен маникюр. Я попыталась представить, что почувствует и подумает жена офицера погибшего всего спустя пару часов после визита к юной красавице, если ей рассказать мою версию. Она поймет что ее обманывают, и лучше уж горькая правда, чем неизвестность, упрятанная под покровом лжи. Поверит ли она, как поверил ее брат, что ее ненаглядный Патти изменял ей и предал супружескую клятву в то утро, когда был убит?
Я никогда не любила врать. Мама растила нас с твердым убеждением, что каждая ложь выпускает нечто в мир, и это нечто неизбежно вернется и цапнет за петунию.
— Я не могу объяснить поступки инспектора О’Даффи. Могу лишь рассказать, что именно он сделал. Он зашел ко мне сообщить, что дело Алины не будут повторно расследовать. Это все что я знаю.
Я утешала себя тем, что скажи я ему всю правду, всю подноготную, про то, что О’Даффи каким-то образом обнаружил, что нечто большое, плохое и не человеческое появилось в Дублине, и именно поэтому его и убили, он бы поверил мне еще меньше.
День тянулся бесконечно.
Кто владеет книжным магазином? Как вы с ним познакомились? Почему вы там живете? Он ваш любовник? Если дело закрыли, почему вы не уезжаете домой? Откуда у вас синяки? Где вы работаете? На что живете? Когда собираетесь возвращаться домой? Что вы знаете о трех брошенных в переулке, за книжным магазином, машинах?
Все это время, я ждала, что Бэрронс придет и спасет меня, наверно это последствия моего детства в мире, где почти все детские сказки о том, как принцы спешат на помощь принцессам. Мужчины на юге любят подыграть такому имиджу.
Странный новый мир и правила здесь другие — каждая принцесса сама за себя.
Меня отпустили в семнадцать сорок пять. Шурин О’Даффи проводил меня до дверей.
— Я буду следить за вами, мисс Лэйн. Каждый раз, обернувшись вы будете видеть мое лицо. Я приклеюсь к вашей заднице.
— Замечательно, — устало ответила я. — Может меня подвезут назад к книжному?
Понятно, значит — не подвезут.
— А позвонить я могу? — он снова хмуро смерил меня взглядом. — Вы шутите? Парни, сегодня утром вы мне даже сумку не позволили взять. У меня нет денег на такси. А вдруг на меня нападут?
Удаляясь инспектор Джейни бросил через плечо:
— У вас нет сумки, мисс Лэйн. Зачем на вас нападать?
Я тревожно взглянула на свои часы. Когда они забрали меня из книжного, они заставили вынуть фонарики из-за пояса джинсов и оставить их Фионе.
Прогремел гром, от этого звука задрожали окна.
Скоро стемнеет.
— Эй, ты, погоди!
Я не сбавляя скорости, шла дальше.
— Красавица, погоди минутку! Я надеялся, что снова увижу тебя!
Именно слово «красавица» зацепило мои ноги словно лассо, а голос заставил их остановиться. Я провела рукой по моим недавно безжалостно обрезанным волосам и посмотрела вниз на мешковатую темную одежду. Комплимент был бальзамом на мою душу, голос молодой, мужской и такой веселый. Я остановилась. Я знала, это не правильно.
Это был тот парень с мечтательными глазами, которого я видела в музее, когда искала ОС.
Я густо покраснела. Это был день, когда В’лэйн опробовал на мне свои «смерть от секса» чары и я разделась посреди знаменитой экспозиции ирландского золота, прямо там, перед Богом и кучей зрителей.
Полыхая как маков цвет, я снова набрала скорость, и зашлепала по лужам. Шел дождь — вот жабня — и тротуары вечно забитого людьми дублинского района Темпл Бар были полупустынны. Мне нужно было спешить, на перегонки с темнотой, старательно избегая встреч с парнями, свидетелями моего позорного стриптиза.
Он вприпрыжку бежал рядом, и я не удержалась и посмотрела на него. Высокий, темноволосый, мечтательные глаза, он был мужчина еще не расставшийся с юностью, прекрасный возраст, когда у парней бархатистая кожа и гибкие твердые тела, без грамма лишнего жира. Готова поспорить, у него железный пресс и шесть кубиков. И он однозначно «левша». Давным-давно в моей прошлой жизни, я бы отдала зуб за свидание с ним. Я бы оделась в золотой и розовый, высоко стянула бы свои длинные светлые волосы в игривый хвостик, накрасила бы ногти оттенком розового под названием «Юные сердца так сильно трепещут сегодня ночью».
— Отлично, тогда я побегу с тобой — просто сказал он. — Куда ты так спешишь?
— Не твое дело.
Убирайся, красавчик. Такие, как ты, больше не подходят мне. Какая жалость.
— Я боялся, что не увижу тебя больше.
— Ты меня даже не знаешь. К тому же, я уверена, ты видел больше чем достаточно, тогда в музее, — желчно съязвила я.
— О чем ты?
— Сам знаешь.
Он вопросительно на меня поглядел.
— Все что я знаю, это то, что мне пришлось сразу же уйти после встречи с тобой. Мне нужно было на работу.
Он не видел моего раздевания? В моей мрачной жизни стало чуточку светлее.
— Где ты работаешь?
— Департамент Древних Языков.
— Где?
Красивый и умный.
— Тринити.
— Здорово. Студент?
— Ага. А ты?
Я покачала головой.
— Американка?
Я кивнула.
— Ты? — ирландского акцента у него не было.
— Немного того, немного другого. Ничего особенного. — улыбнулся он мне в ответ и подмигнул. Мечтательные глаза, длинные черные ресницы.
Ах. Правильно. Этот парень был особенный сверху до низу. Я хотела узнать его получше. Я хотела поцеловать его. Я хотела коснуться губами этих ресниц. И его, скорее всего, убьют если он будет рядом со мной. Я убиваю чудовищ невидимых остальным людям и я провела сегодня весь день в полицейском участке, меня подозревают в убийстве человека которого я не убивала, а о тех шестнадцати что я убила никто и не знает.
— Отстань от меня. Я не могу быть твоей подружкой, — прямо ответила я.
— Это слишком интригующе, чтобы пропустит. Что у тебя за история, красавица?
— Нет у меня истории. У меня есть жизнь. И ты мне не подходишь.
— Бой-френд.
— Толпы.
— Правда?
— А как же…
— Да, перестань, не отшивай меня.
— Считай, что уже отшила. Иди на хрен. — равнодушно сказала я.
Он поднял руки, сдаваясь.
— Хорошо. Я понял, — и остановился.
Я заспешила по тротуару подальше от него и даже не обернулась. Мне хотелось плакать.
— Я буду неподалеку, — прокричал он мне вслед. — Если передумаешь, знаешь, где меня искать.
