— Да перестань ты, не нужно мелодра… ААА! — я схватилась за голову обеими руками, казалось, будто мой череп сверлили тысячи раскаленных сверл.
Аббатству придется подождать.
По горлу разливалась желчь. Инородная часть внутри моей головы стала крематорием для мозга, ад разлился по каждой клеточке моего тела, будто кто-то поливал меня бензином, и внутри и снаружи.
Я чувствовала, как моя кожа покрывается пузырями и обугливается. Я чувствовала запах горелого мяса.
К счастью, я потеряла сознание и провалилась в блаженную тьму.
— Это был «Синсар Даб», да? — требовательно поинтересовался Бэрронс, стоило мне открыть глаза.
Я бы кивнула, но мне слишком болела голова. И я прошептала:
— Д-да.
Я осторожно коснулась своего лица, потрогала губы, щеки, волосы. В отличие от того что я ожидала, кожа вовсе не была покрыта ужасными волдырями, а волосы хоть и были короткими, и не моего родного цвета, они все равно были на месте.
— Г-где мы? — под собой я не чувствовала автомобильного сидения.
— Вернулись в книжный. В этот раз, мисс Лэйн, вы не пришли в сознание. Я сделал вывод, что книга находилась в непосредственной близости, и ее не переносили, так что я отправился на поиски. — Он замолчал. — Мне пришлось прекратить поиски, не уверен но кажется, книга убивала вас.
— Что ты имеешь в виду?
Терять сознание это значит оказаться беспомощной. Мир вокруг перестает существовать, и что творится вокруг вы уже не знаете.
— Вы начали… дергаться. И судороги становились все сильнее.
Я вперилась в него взглядом.
— Что ты сделал? Перекинул меня через плечо и пока я была без сознания, таскал меня по округе как прут для поиска воды?
— А что вы от меня ожидали? В прошлый раз, столкнувшись с «Синсар Даб» вы потеряли сознание, но как только книга удалилась, вы тут же пришли в себя. Я лишь сделал логические выводы, что если вы не приходите в себя, значит книга не двигается, то есть мы где-то рядом с этой проклятой штукой. Я решил, что ваше физическое недомогание визуально усилиться, когда мы подберемся к книге ближе, даже если вы будете без сознания. Так и случилось, и я вынужден был прекратить поиски. Что за прок от вас, если вы можете ее чувствовать, но не можете оставаться в сознании рядом с ней?
— Я и сама думала над этим. Я не выбирала свои способности, и эти идиотские побочные эффекты тоже.
Я задрожала. После того как огонь внутри меня исчез, я промерзла до костей, у меня даже зубы застучали. Прошлый раз, когда книга просто проехала мимо меня, я почувствовала то-же самое, зло исходящее от книги заморозило меня всю изнутри.
Бэрронс шагнул к камину, сделал огонь посильнее и вернулся с пледом. Я завернулась в него и осторожно села.
— Расскажите мне, что вы чувствуете в такие моменты, — потребовал он.
Я взглянула на него. При всей его мнимой заботе, камин, плед, он был холоден и отстранен, забота обо мне для него была лишь профессиональной необходимостью. Интересно, до какой степени он позволил моему «недомоганию» усилиться, прежде чем бросить поиски? Наверное, для него это оказалось ужасной помехой, быть так близко от «Синсар Даб», и переживать, что поиски ее убьют меня — прежде чем он найдет книгу — навсегда выведут из строя его ОС детектор, и он потеряет свое преимущество в этой игре.
Если бы у него были какие-то гарантии, что я буду жива до самого столкновения с книгой, он пожертвовал бы мной ради нее?
Особых сомнений в этом вопросе у меня не было. Сегодня в нем чувствовалась жестокость. Понятия не имею, зачем ему понадобилась книга, но знала одно: Темная Книга означала для Бэрронса всё. Он был одержим ею, а помешанные люди — опасные люди.
— Ты никогда раньше не был так близко к ней? — предположила я.
— Нет, — натянуто ответил он. — Раньше никто меня не предупреждал.
Он резко развернулся и ударил в стену, точный, аккуратный удар — контролируемое вымещение ярости на чем-то. Вокруг его кулака измельчилась штукатурка и сетки под нее, рука погрузилась в стену до самого кирпича. Тяжело дыша, он прижался к стене.
— Ты представить себе не можешь, как долго я охочусь за этой проклятой книгой.
Я замерла.
— Почему бы тебе не рассказать? — что он скажет? 10 лет?
10 тысяч лет?
Его смех был груб, похож на звон цепей бряцающих на костях.
— Ну, мисс Лэйн? — повторил он. — Что происходит, когда вы приближаетесь к ней?
Я тряхнула головой и тут же пожалела об этом. Меня тошнило от уверток Бэрронса, но головная боль надежно поселилась в моей голове, даже глаза болели, и я их закрыла. День, когда я получу все свои ответы, так или иначе, настанет. А пока, я отвечу на его вопросы, в надежде, что он сможет пролить свет на важную проблему, на мою неспособность находится рядом с книгой, которую в своем последнем сообщении, умирая, просила найти моя сестра.
— Оно так резко и с такой силой ударяет меня, что у меня не остается времени даже подумать что это. Все что я знаю — в одну секунду все хорошо, и вдруг мне так больно, что не могу сделать ничего чтобы облегчить боль. Если бы это продолжалось долго, и я не теряла сознание, то Бэрронс, я умоляла бы тебя убить меня.
Я открыла глаза.
— Но все еще сложнее. В этот момент я чувствую настоящую анафему тому, чем являюсь сама. Будто мы с книгой антиподы, или плюс и минус. Мы не можем существовать в одном месте. Ну, как два отталкивающихся магнита, но книга отталкивает меня с такой силой, что меня может убить.
— Полярные противоположности, — пробормотал он. — Интересно…
— Интересно, что?
— Если разбавить противоположности, все еще будет отторжение?
— Не вижу вариантов, как можно разбавить силу книги, Бэрронс, и не думаю, что я могу стать такой же сильной как она.
Он ждал, пока я сама соображу.
Я нахмурилась.
— Разбавить меня? То есть, чтобы я стала немного плохой, и тогда, может быть, книга подпустит меня ближе? И толку? Я стану плохой, и получу эту страшную книгу и, наверное, сотворю ужасные вещи с ней. Мы выиграем битву, но проиграем войну.
— Возможно, мисс Лэйн, что мы с вами сражаемся на разных войнах.
Если он думает, что стать воплощением зла — это выход из ситуации, а не создание новой проблемы, то он прав — мы сражаемся на разных войнах.
Глава тринадцатая
— Что там, бля, творится в переулке за домом?
Я подняла голову. В дверях книжного магазина стояла Дани, утреннее солнышко скользило по ее золотистым локонам, освещая ее тонкие черты. Бодрая, стройная девочка была одета в светло-зеленые форменные брюки и такого же цвета поплиновую рубашку в полоску, кармашек которой был украшен буквами БПИ. Она казалась такой милой, хорошей и невинной, но меня не обманешь. Понятия не имею, что меня удивило больше: ее появление или солнце. И она и солнечный свет свалились на меня в момент, когда
