кофе. Кузьмин тут же проверил, не ломает ли тот комедию по поводу вкуса напитка. Оказалось, что кофе действительно отменный.
— Будешь тут грозным, когда такие дела творятся на белом свете. Короче, мне все известно, господин Рицке.
— Ах, вот как. — Гюнтер поставил чашку, смущенно кашлянул пару раз в кулак. — Вы, наверное, Сергей, считаете меня легким человеком?
— Легкомысленным? Скажете тоже. Я считаю вас преступником, Гюнтер. А за преступлением должно последовать наказание. Вы понимаете, что вас ждет?
— Разумеется. Полный крах. Катастрофа. Конец.
— Ну, так уж и конец, — смягчился Кузьмин. Его тронуло чистосердечное раскаяние господина Рицке. — Я, конечно, не знаю ваших законов, но может быть, вам дадут в пределах десяти лет тюрьмы. Не больше.
— Тюрьмы? — упавшим голосом произнес Гюнтер. — Вы хотите подать в суд? Из-за такой ерунды?
— Ничего себе «ерунда». Скажите еще, что вас заставили.
— Именно. Меня, как говорится, уложили в постель.
— Поверьте, мне очень хочется вам помочь, Гюнтер. — Сергею уже было по-настоящему жалко господина Рицке. — Знаете, у вас есть возможность смягчить свою вину. Сделайте чистосердечное признание. И вам зачтется. Я с этим и пришел.
— Чистосердечное? Самому? Вы с умом нашли! Тогда точно: конец. Между прочим, это вы виноваты в моем подвиге.
— Это каким же образом? — удивился Сергей.
— Вы намекнули, что Лера уже вам никто.
— Минуточку. — Сергей поставил чашку на стол. — А Лера-то здесь при чем?
— Как при чем здесь Лера? — удивился Гюнтер. — А о чем же мы с вами тут говорим? Или… Так она вам ничего не говорила? — на безупречно чистом русском спросил он.
— А что она должна была мне сказать? — удивился Кузьмин.
Гюнтер ничего не ответил, но очки его с внутренней стороны затуманились, так ему стало вдруг жарко.
— Подождите, подождите, — остановил сам себя Сергей, и разговор с господином Рицке мгновенно прокрутился в его памяти от начала до конца, но на этот раз сквозь призму под названием «Лера». — Ах, вот оно что, — рассмеялся он, поняв, в чем дело. — Так вы с ней согрешили!!! Поздравляю.
14
Вот вам и «жутко правильный» господин Рицке! Правильный, пока есть силы устоять перед соблазном. Против чар Леры устоять он не смог. Отпираться господин Рицке не стал: да, был грех.
— Даже не знаю, как это сделалось. Она зацепила меня мертвецкой хваткой. Что мне делать, Сергей?
«Ай да Лера! — глядя на Гюнтера, думал Кузьмин. — Значит, она не блефовала, когда говорила, что переключилась на него… А что, он довольно импозантен. И денег не мерено… Да Лера отобьет Рицке у Вероники в два счета!.. И что же это получается? Получается, я — свободен! Я — свободен!!! Ура, ура, ура!!!»
Сергей потянулся через стол, заграбастал руку господина Рицке и с чувством пожал ее. Ничего полезного на тему, как ослабить мертвую хватку Леры, при всем желании Кузьмин посоветовать Гюнтеру не мог. По этому вопросу решения просто не было. Он только уверил, что Лера обязательно своего добьется, женит его на себе. Такой у нее жизненный принцип — добиваться своего любыми средствами.
— Боже мой, Боже мой, — застонал Гюнтер. — Значит, это все обрушится на жену.
— На невесту, — уточнил Сергей.
— Откуда невесту? Нет, по-русски это жена.
— Так вы ей муж? — упавшим голосом спросил Кузьмин.
— Ну да, — удивился такой реакции Гюнтер.
— И давно?
— Уже два года как мы подружились и живем здесь, в этом доме. Хорошо живем. Я люблю ее. Я делаю для нее много. Правда, ей здесь скучно. Но это уже в прошлом. Приехала ее дочка. Теперь все весело.
— Дочка?! Приехала?! У Вероники есть дочка? — убитым голосом спросил Кузьмин.
— Дочка?! У Вероники? — удивился господин Рицке. — Она мне ничего не извещала.
— Да как не извещала, если вы только что сказали, что к ней приехала дочка.
— К Веронике?
— Ну да! А к кому еще?!
— Да этой к моей жене приехала дочка! — сдернув очки, обезоружив свои краденые глаза, выпалил господин Рицке. — Что вы меня заблуждаете.
— А я что говорю?! Дочка приехала к Веронике!
— Да нет же! Это Вероника приехала к моей жене! Дочка — к матери! Сергей, у вас очень плохой русский, черт меня подери.
Сергей замолк, переваривая то, что ему наконец-то удалось понять. Та женщине в коридоре — мать Вероники, так? И это она жена господина Рицке? Ну конечно! А Вероника?.. Выходит, Вероника Гюнтеру никто!!! Вот это да!!!
— Я был уверен, что Вероника — ваша невеста, — не зная, то ли ему плакать, то ли смеяться, растерянно проговорил Сергей.
— Какая свежая ошибка. Ее мать — моя жена.
— Ничего не понимаю… — все никак не мог прийти в себя Сергей. Он ежесекундно менял позу в кресле, порывался куда-то бежать, но оставался на месте. — Как так получилось? Откуда это взялось?
— Не знаю, не знаю… — протерев очки платком и нацепив их на нос, сказал Гюнтер.
— А отец Вероники? — спросил Сергей. — Он тоже здесь?
— Это только не мало! — вскинулся Гюнтер. — Он променял их три года назад.
— Понятно, — проговорил Кузьмин. Теперь ему действительно кое-что стало понятно. Все произошло от недостатка информации и от невольного или вольного ее искажения. Откуда Кузьмину (да и остальным) было знать, что за границу уехали не родители Вероники, а только маман; что живет она не в Израиле, не в Америке, не в любой другой стране, а в ФРГ, в Берлине; что Вика отправилась в Германию не потому, что нашла там работу, а к матери; и, самое главное, что мать ее замужем за господином Рицке. Откуда Кузьмину было знать все это?! И нет ничего удивительного в том, что он так легко поверил в слух, что Вероника невеста Гюнтера. И ведь все, все говорило в пользу этой нелепицы: они всегда рядом, она живет в его доме, оба уверяют, что любят друг друга…
«Да, но откуда взялось, что Вероника невеста Гюнтера?! Кто пустил этот слух?! Мне сказал Оглоблин, а он принес эту весть от минчан… Мне эти минчане, черт бы их подрал!..»
— А скажите, Гюнтер, Лера знала, что Вероника ваша… падчерица?
— Еще как знала!
«Теперь понятно, почему она так хохотала на презентации, прямо заливалась. Я был уверен, что дерусь с великаном, а она видела, что я дерусь с ветряной мельницей, и ничего не сказала… Но ладно… Завтра утром приезжает Вероника… Теперь никто и ничто не стоит между нами. Все будет просто отлично. Уж я постараюсь», — самоуверенно подумал он.
— Однако… Сергей… Мой маленький секрет? — напомнил о себе господин Рицке. — Вы не доложите жене? Я ведь шел к ней тридцать лет. Мы познались, когда нам было по пятнадцать. Мой отец сидел у вас в консульстве, а я сидел в обычной школе. Вот там и началось: я, она и отец Вероники… И вот только два года, она сказала «да», Майн год, если она прознает… А с Лерой я развяжусь. А?
