жизнь в таком теле бессмысленна. Жизнь не имеет смысла, если нет возможности выполнять своё предназначение. Да и дома делать мне нечего, у меня нет ни мужа, ни детей…
Спорить с ~Радуловой~ Горацию не хотелось. Отдаваемые ею жизни были для него настоящим подарком. Он открыл меню, чтобы активизировать операцию передачи жизней, и остановился.
– Тебе не страшно? – спросил он у ~Радуловой~ напоследок.
– Нет, командир, – спокойно ответила она. – Это ведь ненадолго. Увидимся через семь дней.
– До встречи, – сказал Гораций, нажимая кнопку активизации.
– РадуловА~ произнесла заветный пароль для передачей жизней и затихла, как всем показалось, навсегда.
– Ничего, ничего, ничего страшного, – стал приговаривать Молоtок. – Это только на семь дней. Это ненадолго. А потом она оживет, мы ещё порубимся всеми вместе… Это же ненастоящая смерть.
– Замолкни, – резко прервал его ВИЧ. – Тут всё может быть настоящим.
От этих слов Горация передернуло. Он полез проверять количество собственных жизней. Их теперь было шесть. Целых шесть жизней! Шесть?… Гораций в уме хорошо складывал числа только до двух, но что- то ему подсказывало, что у него должно было быть только пять жизней. Откуда взялась ещё одна? До разговора с ~Радуловой~ жизней у Горация было две, ~РадуловА~ передала ему три жизни. Гораций достал калькулятор и сложил два плюс три. Калькулятор показал цифру «5». В меню же Горация светилось целых шесть жизней! Аккуратно сложенные, они показывались шестью нетронутыми зелеными полосками, а рядом для пущей наглядности стояла жирная цифра «6». Одну за другой Гораций перечитал данные о каждой из них. Вот одна жизнь, купленная им на сервере «Всё для войны» ещё за две недели до начала Великого боя, вторая жизнь была получена три месяца назад при прокачке, три жизни, переданы две минуты назад игроком «~РадуловА~». А ещё одна, заработана молитвам жены Миринды. Её портрет появился рядом с полоской, обозначающей новую жизнь… Миринда! Она всё-таки сделала это. Раз за разом произнося заветную молитву, она по одной двадцати пяти тысячной зарабатывала Горацию новую жизнь. И вот она, подаренная ею спасительная зеленая полоска жизни светилась теперь в меню Горация. У Горация сжалось сердце. Система не заблокировала слова Миринды, а пропустила их, выполнив её желание. «А может Миринда всё-таки настоящая?» – пронеслось в голове…
– Жена? – спросил, заглядывая из-за плеча Горация, безрукий, рассматривая портрет Миринды.
Гораций утвердительно кивнул головой.
– Кра-а-а-сивая, – мечтательно протянул безрукий. – А у меня тоже жена, даже дети когда-то были. Теперь уже наверно совсем большие стали. Жаль вот рук нет достать их фотографии.
Гораций вспомнил, что Миринда тоже хотела завести детей. Они с Горацием дожидались принятия закона, разрешающего воспитывать детей виртуальным персонажам. Гораций не знал, для чего нужен был ребенок Миринде, но ему бы он помог здорово повысить уровень ответственности и позволил бы пойти на повышение.
– Ты тоже командир? – спросил Гораций у безрукого, которому наличие семьи позволяло иметь более высокий, чем у остальных статус.
– Да, только моего взвода уже нет, – грустно ответил безрукий. – Этот, – он указал на случайно застреленного ВИЧем солдата, – был последним. Нас здорово покрошили в этих чертовых лабиринтах. А в начале боя нас было сорок два человека. А вас?
– Тринадцать, – ответил Гораций.
– Счастливое число, – вздохнул безрукий. – Поэтому вы ещё и живы. А мы прошли пять полигонов. И вот… Я остался один.
Безрукий присел. До прекращения действия невидимости оставалось четырнадцать минут.
– Сначала нас кинули в горы. Никогда не встречал такого раньше. Кругом отвесные каменные стены. Всё время надо карабкаться вверх, вниз спуститься невозможно, сразу же падаешь. Мы так и появились прямо на крутом склоне горы. Там не то, что сражаться, просто выжить было невозможно. Хорошо, что нас быстро оттуда перекинули в космос. Побывали мы и на Венере, посражались с мотами и на сатурианском космодроме. Условия я скажу тебе, там ужасные. Я много раз бывал на Сатурне, но такого никогда не встречал. Создатели перестарались, пытаясь воспроизвести реальность. Пыль, холод, дышать нечем… А вот когда нас кинули на Марс… Тут то нас уже основательно покромсало.
– Нас тоже, – вспомнил Гораций ту огромную битву, которая отняла у его отряда большую часть оружия и множество жизней.
– Похоже, там все побывали, – грустно продолжал безрукий. – Тут ребята рассказывали… Нам ещё повезло, остатки нашего отряда перекинули в эти пещеры, а тем, кто остался на Марсе… Их уже никого нет. Полтора миллиарда алливийцев моты уничтожили своими ядерными бомбами. Заманили всех на тот полигон, а потом просто скинули бомбы. Но это ещё что… Вон ребята рассказывали, что их направили туда, где вообще не с кем было сражаться. Моты умудрились запустить троян их капитану и потом передавали ему свои неправильные сведения. Пока он думал, что взвод его солдат сражается с мотами, тех на самом деле долбало землетрясением. Вот они натерпелись, говорят, земля уходит из под ног, сверху валяться деревья, камни, даже лава лилась… Пока их капитан сообразил в чём дело, из их отряда осталось только двое. И это прямо в первом бою… А вообще моты тут творят что хотят. Они клонируют ботов и пускают их в бой. Моты используют хакеров, они взламывают систему. И им хоть бы что! А наши командиры, похоже, вообще бездействуют…
Гораций с грустью слушал безрукого. В его словах он находил подтверждение своим самым худшим предположениям.
– Наши долго не продержаться, – продолжал безрукий. – Ходят слухи о возможной капитуляции алливийцев. Да уж… Лучше уж согласиться на пожизненное использование системы «Дорз», чем мучительно умирать. Моты нарушают все договоренности. Они нас просто истребляют…
Слушая безрукого, Гораций всё больше убеждался, что поступил правильно, решив остаться в этой глухой каменной пещере. Его мечтам о победе, видимо, не суждено было сбыться. Засевшие в его голове идеалистические идеи о свободе и управлении ядром Пространства потерпели крах. Ни о какой свободе уже не могло идти речи. Моты бесчинствовали и им кто-то в этом помогал. Кто-то управлял здесь всем. В Великий бой Гораций вступал находясь в полной уверенности, как в своей правоте так и в собственных силах. Если бы бой велся по правилам, то, возможно, алливийцы бы и победили, но здесь всё было направлено на то, чтобы заставить алливийцев признать своё поражение. Все устали… Теперь ничего не оставалось, как только дожидаться окончания боя. Надо было продержаться до капитуляции.
Гораций посмотрел на часы. Действие невидимости подходило к концу. Напряженно всматриваясь в карту, Гораций пытался уловить тот момент, когда с их пещеры сойдет магическая защита и моты, увидев спрятанных за каменными сводами алливийцев, устремляться к этом месту.
А в это время Вершители, стоя перед многочисленными экранами, наблюдали за ходом Великого боя.
– Они сдались, – торжественно произнес один из них.
Он читал статистику всех произносимых алливийцами фраз. Красной строкой возглавляли список разговоры с темой «Собственное поражение». Вершители победоносно смотрели на появившуюся рядом со списком диаграмму. На ней было показано, что девяносто один процент от числа оставшихся в живых пятисот миллионов алливийцев признаются друг перед другом в собственном поражении. Солдаты готовы были сдаться, командиры же, видимо, надеялись на чудо.
– Ждать больше нечего. Великий бой можно считать завершенным. Большая часть алливийцев признает себя побежденными.
– Ну что ж… Кто сам считает себя побежденным, тот действительно побеждён.
– Мы слышим всё, что они говорят. Между собой алливийцы признают, что проиграли.
– Значит бой окончен… Кто сдался в уме, тот проиграл наяву.
– Наша цель достигнута.
– Война окончена. Моты победили. Поздравляю!
Вершители пожали друг другу руки.
– А о пощаде и помощи у нас не просят, – бросив взгляд на статистику обращений алливийцев со словами «господь» и «бог», заметил один из Вершителей.
– Не верят в нас, – с грустью подтвердил другой.
