Тишина. Хакона кинуло в жар, затем в холод, он уже не знал, чем еще одарить ведьму- покровительницу. Белеющие в вечерних семерках глаза бешено метались от дерева к дереву. Страшная мысль прокралась неожиданно и тихо. Поначалу ярл испугался собственных намерений, однако, вспомнив цену поражения, он укрепил сердце и руку. Дела оказались хуже, чем он думал, все или ничего.
— Прости, Эрлинг, седьмой мой сын, последняя у меня надежда, — прошептал ярл опустевшим голосом, зеницы, спрятавшиеся в складках морщин, наполнились слезами.
Эрлинг умер быстро. Эйрик принял решение отца. Последняя жертва – самая жестокая. Ветер загудел в кронах деревьев, черные тучи потянулись с севера, гонимые ледяным дуновением. Гром оповестил о прибытии великой ведьмы, теперь на стороне ярла стояли не только храбрые мужи.
— Убей их! – заорал Хакон, держа на руках бездыханного сына. – Я хочу, чтобы они все погибли в пучине! Возьми сестру свою Ирпу и смой их с берегов Норвегии!
Взойдя на корабль, он порадовал дружину:
— Победим нынче, ломите вдвое крепче, бейте вдвое сильнее! Торгерд и Ирпа с нами, сестры бури и грома, не устоять йомсборгцам!
Ладьи двинулись, и вскоре закипел новая битва, жарче прежней. День склонился к вечеру и с севера подул сильный ветер, гудящий в парусах. Тучи заволокли все небо, гром ударил над головами йомсвикингов, молнии расчертили мрачный небосвод. Серые воды вздыбились бурунами, побежали на ладьи Сигвальди, качая и тряся их. Каждый новый вал взметался выше. Йомсвикинги бросились укреплять ломающиеся мачты и рвущиеся паруса, черпать воду за борт. Они падали от качки, вываливались в море. Обнаженные при дневной жаре тела стиснул холод. Не смотря на трудности, они сражались, разили врагов и умирали с честью, которой можно позавидовать. Стрелы, камни и дротики метали они, но ветер, разлетающийся звонким хохотом, сносил снаряды обратно на них. Вместе с метательным оружием норвежцев они обрушивались на викингов. Дождь смешался со снарядами, градинами и кровью.
Хавард пускал стрелу за стрелой, а замертво падали стоящие рядом с ним воины. Прищурив белесые глаза, увидал он на носу хаконова судна двух женщин в реющих на порывах бури одеждах, черных, словно сердце ледяного великана. Тайное зрение дало ему возможность угадать погибель йомсвикингов – Торгерд, невесту Хельги. Видел он, как из пальцев чародейки вырываются ледяные стрелы, несущиеся с градом, и каждая находила себе цель.
— Сигвальди! – сбежались к вождю люди, узнавшие от Хаварда дурную весть. – Ярл созвал темную силу на помощь себе, бьются ведьмы за него, наводят на нас бури и град!
— Знал я, знал, не против людей мы бьемся! Но продолжим до конца, чего бы ни стоило! Сражайтесь, йомсвикинги!
Битва продолжилась, хоть викинги несли серьезные потери, они наносили удары по людям ярла и ломили их строй. Буря почему-то стала стихать, Сигвальди воспользовался этим затишьем для решительной атаки. Хакон с изумлением уставился на наступающие ладьи и воззвал:
— Торгерд, где твои громы, где молнии?! Забыла ты, может, чего я отдал в жертву тебе?!
Корабли Сигвальди, набравшие скорость для удара, натолкнулись на стену воды. Огромный вал закрутил их, будто щепки, и остановил. Грянула буря столь великая, что самый искусный скальд не придумал бы, с чем ее сравнить. Молнии палили мачты, валы бросали людей за борт, били и вертели. Хавард видел двух женщин, летающих по небу, в злобном смехе раскрывая рты, но ничего поделать не мог.
— Все, отступаем! – закричал Сигвальди своим людям. – Я клялся с Хаконом ярлом биться, а не с троллями! Разбушевались треклятые ведьмы не на шутку, будет нам еще хуже, если останемся!
Корабли Сигвальди развернулись.
— Вагн, Буи, назад плывем, в Йомсборг! Ничего нам сия битва не сулит больше!
— Презренный трус! – срывая голос, крикнул Вагн. – Где твое слово, где верность законам Пальнатоки?! Убегаешь, как побитый пес!
— Безбородый недоносок, прими смерть за осквернение Норвегии! – использовав замешательство йомсвикингов, Торкель Длинный прыгнул на корабль Вагна, вознеся меч для удара.
Оттолкнув растерявшегося юношу, Буи принял уготованный тому гостинец. Сталь мерзко лязгнула о череп. Ошарашенные люди не успели и глазом моргнуть. Губы и подбородок великана Буи упали к ногам Торкеля. Буи просто стоял, изуродованная челюсть зашевелилась, роняя зубы:
— Пожалуй, датская женщина в Борнхольме, чего доброго, откажется теперь меня целовать!
Торкель не сразу осознал, когда мускулистая рука Буи понесла разящий клинок. Неловко уклонившись, он поскользнулся на крови троллеподобного мужа и распластался на палубе. Меч застал его лежащим, разрубив норвежского хевдинга вдоль талии. Две половины Торкеля разъехались, когда волна покачнула ладью. Меч остался в доске, вогнанный чудовищной силой Буи. Разбираясь друг с другом и с Торкелем Длинным, йомсвикинги пропустили нападение нового врага. Сигмунд, сын Брестира, вышел против Буи, его люди схватились с людьми Буи.
— А-а-а! – заревел Буи, истинно походя на тролля. Транс берсерка охватил его сознание.
Ухватив двуручную секиру, он кинулся на противников, рубил их, точно рожь жал. Сигмунд же оказался невероятно ловок. Рубанул по ребрам справа, уклонился, перекинул меч в другую руку, рубанул слева. Буи прекратил чувствовать боль, управляемый лишь яростью. Уйдя от секиры в десятый раз, Сигмунд взмахнул снова… Секира тяжело упала вместе с запястьями великана. Осев, Буи отполз к корме, где стояли его два сундука с золотом. Ревя и воя, он подхватил обрубками сундуки подмышки, и возгласил: «За борт, люди Буи!». Вода высоко плеснула, принимая Буи Большого в холодные объятья. Воины безоговорочно последовали за ним. До последнего они сжимали оружие. Темные, полные крови волны сомкнулись над храбрыми викингами, искавшими славы и нашедшими смерть.
Вагн отбился от дружинников ярла, отбился и от Сигмунда. Вскочив на корму корабля, он, через силу сдерживая боль, произнес вису вслед Сигвальди:
Сигвальди ушел недалеко и слышал сказанное. Стыд рвал душу вождя на части. Первым дав клятву – первым сбежал, бросив товарищей на погибель. Если бы Вагн видел муку на лице Сигвальди, возможно, не сделал бы того, что сделал… но он не видел. Взяв копье, юный викинг метнул его в Сигвальди. Ветер сбил копье с курса. Вскрикнув, рулевой полетел за борт, бултыхнувшись в воду. Сигвальди и Торкель Высокий, брат его, уплыли из боя.
— Последую за братом, пока не отступится от клятвы или не погибнет, — повторил одними губами Сигурд Рьяный роковую клятву. Сам смотрел, как волны заметают последние следы Буи, — …или не погибнет. Отступаем! В Йомсборг, за Сигвальди!
Таким образом двадцать четыре корабля вернулись в Данию. Решили те хевдинги, что исполнена их клятва.
Вагн, чуть не ломая челюсть, стиснув от злости зубы, клял предателей обета и горевал по Буи, любимому родичу. Он сражался со своими людьми, не желая принимать поражение. Осталась одна его ладья, йомсвикинги собрались на ней, защищаясь из последних сил. Норвежские суда окружили их, хевдинги Норвегии бросили все силы, и грянула воистину ужасающая сеча. Из людей Вагна осталось восемьдесят человек, по трупам за бортом его ладьи можно было ходить, не опасаясь утонуть. От полного истребления йомсвикингов спасла ночь. Особо темная она выдалась, и биться дальше стало невыносимо. Эйрик велел людям отойти так, чтобы Вагн не мог бежать, но и чтобы стрелы не долетали до них. Корабли создали оцепление, замкнув кольцом последнюю ладью. Поставив охрану, норвежцы устроились на ночлег. Они вволю хвалились доблестной победой и забавлялись, взвешивая градины, дабы оценить, насколько
