В мастерской скоро подметили, что Уильям изменился: он не пил, не играл в карты, — дивились, не понимая, что с ним происходит. Уильям и сам чувствовал, что и впрямь его словно подменили. Непреходящая потребность видеть Сару научила его благоразумию и осторожности. Уильям начал задумываться о последствиях тех или иных своих поступков. За каждую шалость или провинность мастер мог лишить ученика свободного воскресенья. Слишком многое было поставлено на карту, и Уильям перестал рисковать. Он с головой окунулся в работу, с небывалым азартом принялся совершенствовать свое мастерство, и результаты не заставили себя долго ждать. Постепенно Ричард стал давать ему более сложные задания и, видя упорство и настойчивость Уильяма, перевел его на изготовление ювелирных изделий из золота, к чему юноша всегда проявлял особый интерес.
Впервые Эстер услышала обо всем от Летисии, которая с некоторой иронией намекнула ей на то, что Уильям вдруг ни с того ни с сего стал пай-мальчиком. Эстер не придала ее словам никакого значения, она не верила, что это долго протянется, и начала уже забывать об этом разговоре, как вдруг и Ричард тоже похвалил ее сына. Он был очень доволен успехами Уильяма и его поведением. Эстер даже всплеснула от неожиданности руками.
— Ну, наконец-то он взялся за ум. Это радует. Но что с ним случилось, как ты думаешь? Ведь должна же быть какая-то причина.
Ричард только пожал плечами:
— Для меня имеет значение только результат. А что до причины, то не все ли равно.
— Я думаю, что у Уильяма появилась девушка, — сказала Эстер Летисии. — Поверь моему опыту, только женщина может сотворить такое чудо. Уильям — это же сорвиголова, нет на него управы. Уж я-то его знаю. Наверное, влюбился. Как бы хотелось надеяться, что это у него надолго.
Летисию всегда поражала проницательность Эстер. Она никогда не приставала с расспросами. Всегда тактичная и сдержанная, Эстер, казалось, видела человека насквозь, знала всю его подноготную. Ничто не ускользало от ее внимательного взгляда. Уже не в первый раз Летисия подумала, что ее мать — человек исключительный, и во многих отношениях даже уникальный. Впрочем, разговор шел в основном об Уильяме, собственно, за этим Летисия с Ричардом и приехали в Банхилл Роу. Элизабет уже была беременна, и Летисия, зная ее финансовые трудности и полную зависимость от заработка Питера, привезла детские распашонки и кофточки, из которых ее собственные дети уже выросли.
— Ой, какая прелесть! — то и дело восклицала Элизабет, перебирая кружевные чепчики, платьица с оборочками, расшитые сарафанчики… Понравились ей и подгузники для мальчиков. Летисия привезла их целую стопку.
— Все это пригодится. Конечно, если будет мальчик, а если девочка, так отложим про запас, до следующего раза.
Элизабет чувствовала неизъяснимое наслаждение, если ей удавалось предупредить малейшее желание Питера. Она знала, что, как, впрочем, и все мужчины, он хочет, чтобы первым родился мальчик, поэтому, желая и в этом угодить мужу, она надеялась, что будет сын. С самого первого дня после свадьбы Питер окружил ее такой любовью и вниманием, какое редко выпадает на долю женщины. Элизабет сомневалась, что на всем белом свете можно сыскать человека, который обожал бы свою жену так, как ее милый Питер.
Летисии всегда становилось немного не по себе, когда она видела их вместе. Хотя и Элизабет и Питер были сдержанны и никогда не демонстрировали свое чувство друг к другу на людях, но сияющие лица, жесты, слова выдавали их, стоило им лишь только появиться где-нибудь вдвоем. Оба они, казалось, источали невидимый свет, свет безумной любви, связывающей их крепче всяких уз. Летисия сразу же вспоминала, что от ее собственного счастья остались лишь жалкие обломки былых надежд. Впрочем, настоящей, такой, как у Питера и Элизабет, любви у них с Ричардом никогда и не было. Хотя в семье и был достаток, и было у Летисии все, что только можно пожелать, но счастливее она себя от этого не чувствовала, не хватало домашнего тепла и уюта. Они с Ричардом погрязли в семейных неурядицах и скуке. Женское чутье подсказывало Летисии, что Ричард изменяет ей, чтобы развеять тоску.
Однако скоро ей пришлось горько раскаяться за то, что испытывала зависть к Питеру и Элизабет. Холодным весенним утром, когда Летисия и Ричард еще завтракали, на пороге их дома появился Джосс. Летисия встрепенулась, встала из-за стола ему навстречу, ожидая, что он привез добрую весть о рождении ребенка. Ее улыбка погасла, едва она увидела его потухший взгляд.
— Элизабет умирает. Ребенок — мальчик — родился мертвым.
— Я сейчас же приеду, — прошептала Летисия.
Слишком поздно приехали они в Банхилл Роу. Элизабет уже была мертва. Питер заперся в ее комнате. Эстер никого туда не впускала, не разрешала даже говорить с Питером.
— Пусть побудет с ней, — говорила она. — Нужно оставить его в покое. Не входите. Он так любил ее, ни в чем не отказывал и вот, не уберег. От судьбы не уйдешь.
Все поглядывали на нее искоса, но Эстер настояла на своем. Разве не знала она сама по своему горькому опыту, что значит потерять настоящую любовь? Единственным человеком, который мог вернуть Питера к жизни, была сама Элизабет, даже теперь, когда душа ее покинула бренное тело, в ней и только в ней мог зачерпнуть он той силы, которая помогает пережить горе. Эстер отправила всех обратно по домам и, оставшись одна, позакрывала все окна и двери. Потом она вышла на улицу и села на скамью, оставив Питера наедине с его горем.
Мать, разделила участь сына. Она страдала вместе с ним. Так и просидела Эстер на скамье до самых сумерек. Тихий и спокойный вышел из дома Питер. Эстер ждала его. Словно раскаленным железом по сердцу полоснул его отрешенный взгляд и прямые негнущиеся плечи.
— Я пойду к матери Элизабет, — сказал он ровным голосом. — Трудно ей сейчас.
— Сходи, конечно. Поддержи их.
Как только Питер ушел, тут же примчались Летисия, Энн и Элис. Эстер печально поднималась по лестнице в комнату Элизабет. Обожаемая женщина и любимая работа — вот все, что было в жизни у Питера. С этой минуты только работа поможет ему выжить, но кроме нее в жизни Питера не будет уже ничего.
В день похорон церковь Святого Луки была полна народа. Уильям знал, что Сара тоже придет, но не искал ее. Смерть Элизабет потрясла его. После похорон родственники и близкие собрались в доме Питера на поминки. Только здесь у Уильяма хватило духу разыскать ее. Сара была с Торнами и избегала смотреть в его сторону — то ли боялась, что заметят, то ли сердилась на него — Уильям не знал. Последний раз они виделись месяц назад. Тот вечер прошел мрачно и тускло. Они ходили нахохлившись, словно бойцовые петухи. Однако она разбудила в нем желание, и они, помирившись, легли в постель. Хотя все шло прекрасно, расставаясь, они снова повздорили и разошлись недовольные друг другом.
Как это не раз случалось, целую неделю до их новой встречи она ходила подавленная, вечно хмуря брови от постоянных придирок опекунов, а он с нетерпением ждал, когда снова его поцелуи преобразят ее милое личико. Но вот в их размеренную жизнь вмешался злой рок. Сара все еще пребывала в неведении. А дело было вот в чем. Месяц назад, вернувшись после свидания в Лондон, Уильям едва успел отойти от конюшни, где ставил лошадь, как налетела на него уличная банда — гроза ночного города. Уильяму здорово досталось — сбоку так ударили дубинкой, что он потом еле ноги унес. Когда Ричард увидел Уильяма с синяком под глазом и рассеченной щекой, он устроил настоящий допрос, полагая, что парень подрался в таверне. Чтобы не вызвать подозрений, Уильям ничего не отрицал: да, пил и дрался именно в таверне. И, естественно, ему запретили уходить по субботам…
Когда все начали усаживаться к столу и разливать чай, Уильям взял чашку и поставил ее перед Сарой. Она упорно избегала его взгляда, сразу опускала глаза или отворачивалась.
— Проваливай, — яростно зашипела Сара, когда Уильям сел на свободный стул рядом с ней.
— Твои дядя с тетушкой разговаривают на другом конце комнаты. Да перестань ты злиться. Я не мог прийти. Меня наказали, запретили выходить. Я тут все написал. Держи. — Уильям быстро вложил сложенный вчетверо лист бумаги в ее сумочку.
Потом он встал, уступив кому-то место, и за весь вечер больше ни разу к ней не подходил, на всякий случай держался на расстоянии. Сара почувствовала такое облегчение от того, что все уладилось и они снова вместе, и он все так же любит ее, что чашка запрыгала в ее руке, позвякивая днищем о блюдечко. Она залпом выпила горячий чай, чтобы унять нервную дрожь. Уж себе-то она могла признаться в том, что
