есть методы, чтобы позаботиться о предателях, и я как-то сомневаюсь, что это будет в рамках закона!
- И кто тебе поверит? - просто произнес Данте - Если я буду утверждать, что настоящий предатель это ты, кому, как думаешь, они поверят?
Он был прав. Кому поверят Нефилимы? Молодой неопытной самозванке, оказавшейся у власти благодаря ее умершему отцу, или сильному, способному и харизматичному парню, у которого внешность и способности легендарного Римского Бога?
- У меня есть фотографии, - сказал Данте. - Где ты с Патчем. С Пеппером. Даже несколько фото, на которых ты дружелюбна с Дабрией. Я повешу это на тебя, Нора. По причине твоей симпатии к падшим ангелам. Вот как я это им преподнесу. Они уничтожат тебя.
- Ты не можешь этого сделать, - сказала я, обжигающая ярость захватила мою грудь.
- Ты оказалась в тупике. Это твой последний шанс передумать. Пойдем со мной. Ты сильнее, чем ты думаешь. Мы стали непобедимой командой. Я мог бы использовать тебя...
Я хрипло усмехнулась.
- Оу, с меня хватит твоих использований! - я схватила большой камень из-под обломков стены, намереваясь нанести удар по черепу Данте, чтобы вырубить его, и попросить помощи Патча с решением о дальнейшей судьбе этого предателя, когда жестокая, кривая ухмылка исказила мрачное выражение лица Данте, что делало его больше похожим на демона, чем на легендарного Римского Бога
- Что за бессмысленная трата своего таланта, - пробормотал он критикующим тоном. Выражение его лица было слишком самодовольным, учитывая, что я держала его в плену, и это в тот момент, когда ужасное подозрение начало формироваться в моей голове. Кнут на его запястьях не вызывает таких волдырей, как на моих руках. На самом деле, не считая лица, впечатанного в грязь, он не выглядел некомфортно.
Кнут щелкнул, освободив запястья Данте, и, в мгновение ока, он оказался на ногах.
- Неужели ты правда думаешь, я позволил бы Блэйкли создать оружие, которое может быть использовано против меня? - издевался он, его верхняя губа скривилась, обнажая зубы. Управляя кнутом, Данте выстрелил им в меня. Обжигающее тепло пронзило мое тело, свалив меня с ног. Я жестко приземлилась, лишившись дыхания. От удара закружилась голова, я метнулась назад, пытаясь сосредоточиться на Данте.
- Возможно, ты хочешь узнать: у меня есть твердое намерение занять твой пост командира армии Нефилимов, - усмехнулся Данте. - Вся раса падших ангелов поддерживает меня. Я планирую привести Нефилимов прямиков в руки падших ангелов. Они не узнают, что я сделал, пока не станет слишком поздно.
Единственная причина, по которой Данте говорил мне все это, было то, что он искренне верил, что у меня не было ни единого шанса остановить его. Но я не признала себя побежденной ни тогда, ни когда-либо еще.
- Ты поклялся Хэнку, что поможешь мне привести его армию к свободе, высокомерный придурок. Если ты попытаешься украсть мое звание, мы уба увидим последствия нарушения наших клятв. Смерть, Данте. Не самые несущественные последствия, - цинично напомнила я ему.
Данте язвительно усмехнулся.
- Об этой клятве. Полная и абсолютная ложь. Когда я сказал про нее, то думал, что это должно убедить тебя доверять мне. Не то, чтобы мне нужно было сделать усилие. Прототип Мастерства Дьявола, который я дал тебе, проделал хорошую работу, принуждая тебя доверять мне.
Не было времени полностью вникнуть в его обман. Кнут во второй раз пронзил огнем сквозь одежду. Движимая исключительно инстинктом самосохранения, я вскарабкалась по стене, слыша лай и нападение собаки позади, и опустилась на противоположной стороне. Крутой холм, скользкий от росы, заставил меня катиться и скользить по направлению к могильным плитам далеко вниз.
У ПОДНОЖЬЯ ХОЛМА Я ПОСМОТРЕЛА НАВЕРХ, но не увидела Данте. Черная собака бросилась вслед за мной, окружая меня тем, что практически казалось заботой. Я взяла себя в руки, чтобы собраться. Густые облака заслонили луну, я задрожала от холода, когда мороз защипал мою кожу. Внезапно остро почувствовав свое окружение, я вскочила на ноги и побежала, лавирую между могильных плит, в сторону мавзолея. К моему удивлению, собака бежала впереди, оборачиваясь назад через каждые несколько шагов, словно, чтобы убедиться, что я по-прежнему бегу сзади.
- Скотт! - выкрикнула я, открыв дверь мавзолея и ворвавшись внутрь.
Ни одного окна. Я не могла видеть. Внезапно, я оглядела свои руки, пытаясь почувствовать свое окружение. Я споткнулась о небольшой предмет и услышала, как он откатился. Прощупав руками холодный каменный пол, я схватила фонарик Скотта, который он взял с собой и, видимо, потерял, и включила его.
Здесь. В углу. Скотт лежал на спине, глаза открыты, но оцепеневшие. Я пробралась к нему, и дергала за светящийся синий кнут, обжигающий его запястья, пока он не развязался. Его кожа покрылась волдырями и сочилась. Скотт издал страдальческий стон.
- Я думаю, что Данте ушел, но будь по-прежнему бдителен, - сказала я ему. - Пес охраняет дверь, он на нашей стороне. Оставайся здесь, пока не вернусь. Я должна найти Патча.
Скотт снова застонал, проклиная имя Данте на этот раз.
- Не видел, как он подкрался, - пробормотал он.
Нас было двое.
Я рванула на улицу, бегом через кладбище, которое погрузилось в практически идеальную темноту. Я прошла через живую изгородь, проложив свой собственный кратчайший путь к парковке. Перескочила через кованную ограду и побежала прямиком к одинокому черному грузовику, припаркованному на стоянке.
Я увидела зловещий синий цвет, светящийся в окнах, когда была еще за несколько шагов. Рывком открыв дверь, я вытащила Патча, уложив его на тратуар, и начался кропотливый процесс развязывания кнута, который извивался по всей груди, прижимая его руки по швам как мучительный корсет. Глаза его были закрыты, кожа отдавала слабым оттенком синего. Наконец, я резко дернула кнут, и отвязав, бросила в сторону, не обращая внимания на свои обожженные пальцы.
- Патч, - сказала я, встряхивая его. Слезы накатились на глазах, и в горле застряли эмоции. - Очнись, Патч, - потрясла я сильнее, - с тобой все будет хорошо. Данте ушел, и я развязала кнут. Пожалуйста, очнись, - я вложила уверенность в свой тон, - с тобой все будет в порядке. Сейчас мы вместе. Мне нужно, чтобы ты открыл глаза. Мне нужно знать, что ты можешь меня слышать.
Его тело охватила лихорадка, жар чувствовался через одежду, и я разорвала его рубашку. У меня сбилось дыхание от пузырившейся кожи в тех местах, где был намотан кнут. Самые тяжелые раны сморщились как почерневшая опаленная бумага. Паяльная лампа нанесла бы такие же повреждения.
Я знала, что он не может чувствовать этого, но я чувствовала. Моя челюсть сжалась от ядовитой ненависти к Данте, даже когда слезы текли по моему лицу. Данте сделал огромную непростительную ошибку. Патч был всем для меня, и если бы Мастерство оставило хоть какие-то существенные последствия, я бы проследила за тем, чтобы Данте сожалел об этом одном нападении до тех пор, пока он жив, и если мне было что сказать об этом, то это было бы коротко. Но мой кипящий гнев отодвинули на второй план бесконечные страдания Патча. Горе, чувство вины и леденящее предчувствие навалились в глубине меня.
- Пожалуйста, - прошептала я, мой голос дрожал. - Пожалуйста, Патч, очнись, - просила я, целуя его в губы и желаю чудесным образом оживить его. Я жестко встряхнула головой, чтобы отогнать худшие мысли. Я бы не позволила им сформироваться. Патч был падшим ангелом. Он не мог быть ранен. Не таким способом. Меня не волновало насколько мощным был прототип Мастерства - это не может стать причиной необратимого ущерба для Патча.
