Аномия в России: причины и проявления

микроуровне столкновение поколений сглаживается семейными традициями и вызвано различиями в отношениях к нравственным и субкультурным ценностям. Негативное влияние на межпоколенные конфликты оказывают такие социальные явления, как социальное неравенство и социальная несправедливость, конкуренция и безработица, этнические, сословные и религиозные разногласия.

Обострению межпоколенных конфликтов способствуют масштабные и динамические изменения в политической и экономической структурах общества, смена бытовых и культурных стандартов, а также сопутствующие им социальные конфликты, такие как, например, семейные, этнические, классовые, профессиональные» [69].

Приведем недавнюю оценку состояния молодежи: «Для установок значительной части молодежи характерен нормативный релятивизм — готовность молодых людей преступить социальные нормы, если того потребуют их личные интересы и устремления… Обычно такая стратегия реализуется вследствие гиперболизации конфликта с окружением, его переноса на социум в целом. При этом конфликт, который может иметь различные источники, приобретает в сознании субъекта ценностно-ролевой характер и, как следствие этого, ярко выраженную тенденцию к эскалации» [70].

Психологи и социологи пишут о молодежных субкультурах и «группировках», в которых подростки и молодые люди обретают «негативную» (асоциальную и агрессивную) идентичность. Это разновидность проявлений аномии.

Далее обсудим подробнее эти и некоторые иные типы расколов.

Глава 5. Аномия бедности

По нашему народу прошли трещины и разломы. Люди съежились, сплотились семьями и маленькими группами, отдаляются друг от друга, как разбегаются атомы газа в пустоте. Народ, который в недавнем прошлом был цельным и единым, становится похож на кучу песка.

Но сначала его раскололи на большие блоки — и так умело, что мелкие трещины прошли по всем частям. Главные разломы прошли в двух плоскостях — социальной и национальной. Это те плоскости, в которых уложены главные связи, соединяющие людей в народы. Для России обе эти плоскости всегда были одинаково важны и связаны неразрывно. Болезни социальные всегда принимали у нас национальную окраску и наоборот.

Обратим внимание на ту сторону проблемы, от которой уходят политики. Суть ее такова: по достижении критического порога в разделении богатых и бедных (в расслоении социальном) это разделение смыкается с разделением этническим. Расслоение социальное становится и расслоением на разные народы. И тогда образуется пропасть, навести мосты через которую уже становится очень трудно.

Речь идет о том, что одним народом ощущают себя люди, ведущие совместимый, понятный всем частям народа образ жизни. Иными словами, социальное расслоение народа не может быть слишком глубоким. Когда оно достигает «красной черты», разделенные социально общности начинают расходиться по разным дорогам и приобретают черты разных народов.

Такое наложение и сращивание этнических и социальных признаков — общее явление. Этнизация социальных групп — важная сторона общественных процессов. Сходство материального уровня жизни ведет к сходству культуры, моральных норм, отношения к людям и государству. Напротив, возникновение резкого отличия какой-то группы по материальному положению, по образу жизни отделяет ее от тела народа, делает членов этой группы отщепенцами или изгоями.

В начале XX века на социальный раскол наложился и раскол мировоззренческий, который и довел нас до Гражданской войны. Расколы, возникающие как будто из экономического интереса, тоже связаны с изменением мировоззрения, что вызывает ответную ненависть. Христианство определило, что люди равны как дети Божьи, «братья во Христе». Отсюда «человек человеку брат» как отрицание языческого (римского) «человек человеку волк». Православие твердо стоит на этом, но социальный интерес богатых породил целую идеологию, согласно которой человеческий род не един, а разделен, как у животных, на виды. Возник социальный расизм. Потом подоспел дарвинизм, и эту идеологию украсили научными словечками («социал-дарвинизм»).

Русская культура отвергла социал-дарвинизм категорически, тут единым фронтом выступали наука и Церковь (этот отпор вошел в мировую историю культуры как выдающееся событие). Но когда крестьяне в начале XX века стали настойчиво требовать вернуть им землю и наметилась их смычка с рабочими, бо́льшая часть элиты впала в социальный расизм. Рабочие и крестьяне стали для нее низшей расой.13

Две части русского народа стали расходиться на две враждебные расы. Это отразилось уже в книге «Вехи» (1906). Основная идея этой книги ясно была выражена М.О. Гершензоном, который писал: «Каковы мы есть, нам не только нельзя мечтать о слиянии с народом, — бояться мы его должны пуще всех казней власти и благословлять эту власть, которая одна своими штыками и тюрьмами еще ограждает нас от ярости народной».

Эта история сегодня повторяется в худшем варианте. В годы перестройки социал-дарвинизм стал почти официальной идеологией, она внедрялась в умы всей силой СМИ. Многие ею соблазнились, тем более что она подкреплялась шансами поживиться за счет «низшей расы». Этот резкий разрыв с традиционным русским и православным представлением о человеке проложил важнейшую линию раскола.

В отличие от начала XX века часть тех, кто возомнил себя «белой костью», а остальных «быдлом», сегодня количественно достаточно велика, возросла и ее агрессивность. Стоит только почитать в Интернете рассуждения этой «расы», чтобы оценить, как далеко она откатилась и от русской культуры, и даже от современного Запада. Мы имеем дело с социальным расизмом без всяких украшений.

Богатые стали осознавать себя особым, «новым» народом и называть себя новыми русскими. Но «этнизация» социальных групп происходит не только сверху, но и снизу. Совместное проживание людей в условиях бедности порождает самосознание, близкое к этническому. Крайняя бедность изолирует людей от общества, и они объединяются этой бедой. В периоды длительного социального бедствия даже возникают кочующие общности бездомных бедняков, прямо называющими себя «народами», иногда даже получающими собственное имя.

Реформа делит наш народ на две части, живущие в разных цивилизациях и как будто в разных странах: на богатых и бедных. И они расходятся на два враждебных народа — они уже не ощущают друг друга ближними. Общая система норм рухнула. Этот раскол еще не произошел окончательно, части социально разделены, но они еще не стали враждебными расами (классами). Большинство богатых сознают, что их богатство — плод уродливых социальных условий. Как граждане они тоже считают, что проиграли от реформ. Эти люди не стали ни извергами, ни изгоями, изменится политический порядок — и они будут работать на восстановление страны. Отщепенцев, которые поклоняются мамоне, еще немного. Они не решат нашу судьбу, если мы найдем разумное, приемлемое для подавляющего большинства решение. Но сейчас состояние очень тяжелое: бедность одной части сопровождается демонстративным ростом благосостояния и потребления другой. Это порождает аномию в обеих частях.

Вспомним, как в России были созданы условия, в которых, согласно выводам Мертона, аномия возникает неизбежно. Одним из наиболее впечатляющих — в силу своей очевидности — следствием реформы в социальном плане стало обеднение большинства граждан.

Кратко опишем этот процесс. Воздействие проводимой в России реформы на общество было чрезвычайно разрушительным — это настолько очевидный факт, что не будем останавливаться на его доказательстве. Достаточное количество объективных показателей приведено, без всяких комментариев, в «белой книге» реформ [73].

Разрушение структур прежнего жизнеустройства создало ту питательную среду, в которой небольшое меньшинство смогло «наскрести» огромные состояния. Иными словами, обеднение большинства населения