Аномия в России: причины и проявления

такого быть. Честность и есть нравственное и правовое ограничение дохода!

Р. Абрамович «заработал» к тому моменту за пять лет 12 млрд долларов. Считает ли В.В. Путин, что он «заработал» их честно? И можно ли столько «заработать», если права собственности всех граждан действительно были бы защищены? Никак нельзя, тут экономическая свобода входит в противоречие с законом сохранения материи. И как можно «зарабатывать без страха», если любое легальное получение дохода предполагает ответственность, а она не существует без санкций, т. е. без страха. Ну как, например, может «зарабатывать без страха и ограничений» врач? Ограничения и страх были отменены только ничтожной группе «избранных олигархами».

Доходы Абрамовича не заработок, а изъятие ресурсов из кладовых России, из народного хозяйства и карманов населения. И если государство допускает такие изъятия «без страха и ограничений», то ничего хорошего в этом нет, оно просто не выполняет своих функций даже «ночного сторожа».

В Послании 2004 года было сделано общее утверждение: «Никакого пересмотра фундаментальных принципов нашей политики не будет». Но как же в этом случае можно преодолеть бедность, если она порождена именно «фундаментальными принципами нашей политики»!

Вспомним элементарные положения. Бедность — социальный продукт классового общества. Таким было общество рабовладельческое, а потом капиталистическое. В сословном обществе люди были включены в разного рода общины, и бедность здесь носила совсем иной характер: она обычно представала в качестве общего бедствия, с которым и бороться надо было сообща. Мы ту бедность вообще мало знаем и маскируем ее сущность тем, что обозначаем словами из современного языка.

Во время реформы были отвергнуты советские критерии и принципы, и именно Запад был взят за образец «правильного» жизнеустройства, устраняющего ненавистную «уравниловку». Не будем вилять — отрицание уравниловки есть не что иное, как придание бедности законного характера.

Именно это произошло на Западе в ходе становления капитализма — и на уровне обыденных житейских обычаев и установок, и на уровне социальной философии. Как писал Ф. Бродель об изменении отношения к бедным, «эта буржуазная жестокость безмерно усилится в конце XVI века и еще более в XVII веке». Он приводит такую запись о порядках в европейских городах: «В XVI веке чужака — нищего лечат или кормят перед тем, как выгнать. В начале XVII века ему обривают голову. Позднее его бьют кнутом, а в конце века последним словом подавления стала ссылка его в каторжные работы» [94, с. 92].

Ведущие мыслители — экономисты либерального направления (А. Смит, Т. Мальтус, Д. Рикардо) считали, что бедность — неизбежное следствие превращения традиционного общества в индустриальное. Действительно, протестантская Реформация породила новое, неизвестное в традиционном обществе отношение к бедности как признаку отверженности («бедные неугодны Богу» — в отличие от православного взгляда «бедные близки к Господу»).

В середине XIX века важным основанием либеральной идеологии стал социал- дарвинизм. Он исходил из того, что бедность — закономерное явление, и она должна расти по мере того, как растет общественное производство. Кроме того, было принято, что бедность — проблема не социальная, а личная. Это индивидуальная судьба, предопределенная неспособностью конкретного человека побеждать в борьбе за существование. Идеолог социал-дарвинизма Г. Спенсер считал даже, что бедность играет положительную роль, будучи движущей силой развития личности. Идеолог неолиберализма Ф. фон Хайек также считал, что бедность — закономерное явление в человеческом обществе и необходима для общественного блага. Он призывал ограничить государственное участие в сокращении бедности и возложить ответственность за свою бедность на индивида.

Это отношение к бедным очень нравилось нашему экономисту из номенклатуры КПСС Е.Т. Гайдару. Он на этот счет теоретизирует: «Либеральные идеи в том виде, в котором они сформировались к концу XVIII века, предполагали акцент на свободу, равенство, самостоятельную ответственность за свою судьбу. Либеральное видение мира отвергало право человека на получение общественной помощи. В свободной стране каждый сам выбирает свое будущее, несет ответственность за свои успехи и неудачи» [87].

Таким образом, бедность в буржуазном обществе вызвана не недостатком материальных благ, она — целенаправленно и рационально созданный социальный механизм. В социальной реальности даже богатейших стран Запада бедность является обязательным элементом («структурная бедность»).

В обзоре 2003 года о положении в Нью-Йорке приведены такие сведения. На 1 января 2003 года 20,2% жителей Нью-Йорка имели доходы ниже федерального уровня бедности, еще 13% находились чуть выше этой черты. Один миллион жителей ежедневно получали суп в благотворительных столовых, но в 2001 году в этой помощи было отказано 350 тыс. нуждающихся (в том числе 85 тыс. детей), так как на них не хватило еды. В городе насчитывалось 38 тыс. бездомных и т. д. [86].

Традиционные культурные установки России исходили из того, что бедность есть порождение несправедливости и потому она — зло. Таков был и важный стереотип общественного сознания. Понимание бедности как зла, несправедливости, которую можно временно терпеть, но нельзя принимать как норму жизни, вовсе не является порождением советского строя. Напротив, советский строй — порождение этого взгляда на бедность.

Таким образом, массовое обеднение населения России было хладнокровно предусмотрено в доктрине реформ. Бедность в этой доктрине рассматривалась не как зло, а именно как полезный социальный механизм. Директор Центра социологических исследований Российской академии государственной службы В.Э. Бойков писал в разгар реформы: «В настоящее время жизненные трудности, обрушившиеся на основную массу населения и придушившие людей, вызывают в российском обществе социальную депрессию, разъединяют граждан и тем самым в какой-то мере предупреждают взрыв социального недовольства» [85]. В работе этого правительственного социолога есть даже целый раздел под заголовком «Пауперизация как причина социальной терпимости».

Сама программа реформы и не предполагала механизмов, предотвращающих обеднение населения. Исследователи ВЦИОМ пишут: «Процессы формирования рыночных механизмов в сфере труда протекают весьма противоречиво, приобретая подчас уродливые формы. При этом не только не была выдвинута такая стратегическая задача нового этапа развития российского общества, как предупреждение бедности, но и не было сделано никаких шагов в направлении решения текущей задачи — преодоления крайних проявлений бедности» [80].

Это было следствием «культурной бесчувственности» власти. Она игнорировала тот факт, что бедность и ее воздействие на общество в разных культурах предстают по-разному. На Западе беднота сосуществует с благополучным большинством населения потому, что бедность легитимирована социал-дарвинизмом, господствующим в сознании как благополучных, так и отверженных. Предполагать, что так же произойдет в России, — ошибка, говорящая о том, что власть неадекватна культуре страны.

Из этого следует, что аномия людей, сброшенных в бедность, вызывается не только тем, что прежняя система норм разрушена сменой самого образа жизни, но и несправедливостью и жестокостью новых норм, устанавливаемых обществом и государством, — норм, которых большинство людей не может принять и в силу своего мировоззрения, и потому, что они прямо направлены против них лично и их близких.

Структурная бедность, возникшая в России в результате реформ, — постоянное состояние значительной части населения. Политическими средствами была создана большая социальная группа бедных как структурный элемент нового общества. Очень быстро стало понятно, что эта бедность — социальная проблема, не связанная с личными качествами и трудовыми усилиями людей. ВЦИОМ фиксирует: «В обществе определились устойчивые группы бедных семей, у которых шансов вырваться из бедности практически нет. Это состояние можно обозначить как застойная бедность, углубление бедности». По данным ВЦИОМ, только 10% бедняков могут, теоретически, повысить свой доход за счет повышения своей трудовой активности [79].15

Особенность российской бедности в том, что это бедность работающих людей. Из этого видно, что либеральная трактовка бедности, согласно которой «проблемы бедных людей порождены их собственной ленью или