Аномия в России: причины и проявления

неполноценностью», совершенно неприложима к конкретному случаю бедности в РФ. Начальник Отдела политики доходов населения Департамента доходов населения и уровня жизни Минтруда РФ М. Байгереев писал: «За годы становления рыночной экономики наиболее негативные изменения произошли в оплате труда работников. В 1992 году минимальная заработная плата составляла 31,8% от прожиточного минимума трудоспособного населения, к 1995 году она снизилась до 14,3%, затем наблюдался ее некоторый рост, но уже с 1998 года обозначилась тенденция резкого снижения минимального размера оплаты труда относительно величины прожиточного минимума. В 1999 и 2000 годах соотношение составляло 8,3 и 8,2% соответственно.

В таких отраслях, как сельское хозяйство, здравоохранение, образование и культура, более 65% работников получают зарплату ниже прожиточного минимума. В целом по экономике доля работников, начисленная зарплата которых в 2000 году была на уровне прожиточного минимума и ниже, составляла 41,5% их общей численности. Номинальная начисленная заработная плата более 18% работников была ниже стоимости минимального набора продуктов питания» (см.: [95] и другие выпуски журнала «Человек и труд»).

Таким образом, обеднели люди, которые получили рабочее место и в частных фирмах, и в государственных больницах или школах — значит, они вполне конкурентоспособны на рынке труда. К их работе нет нареканий — но 41,5% всех работников имеют зарплату ниже прожиточного минимума. Они даже свою собственную жизнь не могут обеспечить, а не то чтобы воспроизвести свою рабочую силу! Более того, 18% работающих не могут себя даже прокормить работой, не то чтобы купить себе рубашку или носки. Тут капитализмом и не пахнет, почти половина работников в РФ работала в 1990-е годы в режиме концлагеря.

И ведь значительная часть бедных — это те, кто прямо работали на государство и получали от него зарплату. М. Байгереев, сам ответственный чиновник, пишет, как ни в чем не бывало: «Хронические очаги бедности сформировались в бюджетной сфере и в ряде стагнирующих отраслей промышленности. Низкий уровень оплаты труда работников этих секторов экономики стал главной причиной бедности работающего населения».

Как же государство собирается бороться с бедностью, если именно оно и является работодателем, который грабит нанятых им работников? Кстати, раз уж непрерывно говорят о воспроизводстве населения РФ, то тут нечего мудрить, искать какие-то духовные причины: детей надо кормить, а на зарплату, установленную в РФ, вырастить детей население не может — даже для своего простого воспроизводства, т. е. в среднем 2,1 детей на пару супругов.

Вот официальные данные, которые сообщает М. Байгереев: «В 2000 году среднемесячная начисленная заработная плата составила 171,2% величины прожиточного минимума трудоспособного населения. Это означает, что семья из двух работников со среднестатистической зарплатой может обеспечить минимальный уровень потребления только одному ребенку. В 2000 году номинальная начисленная заработная плата более половины семей, состоящих из двух работающих, не могла обеспечить минимально приемлемый уровень жизни даже одному ребенку».

Более того, из всех возрастных категорий сильнее всего обеднели именно дети в возрасте от 7 до 15 лет. В 1992 году за чертой бедности оказалось 45,9% этой части народа, а в 2000 и 2001 годы эта доля сократилась до 40,3%. Таким образом, результаты воздействия бедности на здоровье, культуру и поведение человека имеют долгосрочный характер — через состояние бедности прошла половина детей РФ.

Менее непосредственно, но существенно призрак бедности овеял своим дыханием почти все население России, и это влияние обладает последействием. В середине реформы подавляющее большинство граждан РФ субъективно считали, что они живут бедно. При опросе ВЦИОМ в марте 1996 году на вопрос «Как вы считаете, большинство людей с таким же уровнем образования, как у вас, живут сейчас бедно или богато?» в целом 67,1% ответили «скорее бедно», а 18,5% — «бедно». Т. е. люди, ощущавшие себя бедняками, в сумме составляли 85,6% всего населения РФ. Чуть-чуть благополучнее других оказались люди с высшим и незаконченным высшим образованием (из них бедняками себя посчитали 79,8%), хуже всех — с образованием ниже среднего (90%). О своей семье люди думали, что она живет несколько беднее, чем люди такого же уровня образования [81].

Пребывание в состоянии бедности оказало сильное влияние на поведение. Например, бедность породила обширную теневую экономику и придала ей высокую устойчивость тем, что она выгодна и работникам и работодателям. Но теневая экономика в свою очередь воспроизводит бедность, в результате чего замыкается порочный круг. Застойная бедность изменила поведение по меньшей мере половины населения России, что предопределило новое состояние общества.

Это всего лишь несколько штрихов картины. Но и из них видно, что бедность не сводится к сокращению потребления материальных благ (как, например, это произошло в годы Отечественной войны). Бедность — сложная система процессов, приводящих к глубокой перестройке материальной и духовной культуры — причем всего общества, а не только той его части, которая испытывает обеднение. Если состояние бедности продолжается достаточно долго, то складывается и воспроизводится устойчивый социальный тип и образ жизни бедняка. Бедность — это ловушка, т. е. система порочных кругов, из которых очень трудно вырваться.

В сознании массы людей в ходе реформы целенаправленно создавался «синдром бедняка», в том числе множеством мелких подачек — льгот, а параллельно так же целенаправленно разрушались все сложившиеся в советское время «структуры солидарности» — так, чтобы люди могли опереться друг на друга. В. Глазычев пишет: «Взаимная социальная поддержка почти совсем ушла в прошлое вместе с советскими трудовыми коллективами, тогда как щедрые льготные обещания выработали у слабейших граждан закрепление синдрома зависимости от властей. В действительности — большей зависимости, чем в ушедшую эпоху. На глазах «из ничего» лепится новая сословность, она отнюдь не закрыта «снизу», но только для наиболее агрессивных, наиболее сильных персонажей» [82].

Но этой стороны дела власть как будто не видела, хотя о социально-психологическим проблемах бедности в мировой науке накоплен огромный запас знаний. О борьбе с бедностью В.В. Путин сказал в телефонном разговоре 18 декабря 2003 года: «Ясно, сколько нужно будет денег на решение этой проблемы и сроки, которые потребуются для того, чтобы эту проблему решить… Все для этого есть».

Из контекста подобных заявлений как раз вытекает, во-первых, что правительству не ясно, «сколько нужно будет денег на решение этой проблемы». А во-вторых, что ничего для этого нет. И прежде всего, нет трезвого понимания масштаба, глубины и структуры проблемы. Нет даже понимания того, что она совершенно не сводится к деньгам. За подобными декларациями проглядывает наивный оптимизм новых русских начала 1990-х годов, когда вся их рациональность сводилась к постулату «Бабки, в натуре, решают все!»

Бедность в России — совершенно иного типа, чем представляет себе власть. Она — продукт социальной катастрофы, слома, она представляет собой резко неравновесный переходный процесс. В стране, где «структурная бедность» была давно искоренена и, прямо скажем, забыта так, что ее уже никто не боялся, массовая бедность была буквально «построена» политическими средствами. Искусственное создание бедности в нашей стране — колоссальный эксперимент над обществом и человеком. Он настолько жесток и огромен, что у многих не укладывалось в голове: люди не верили, что сброшены в безысходную бедность, считали это каким-то временным «сбоем» в их нормальной жизни. Вот кончится это нечто, подобное войне, и все наладится.

Люди не верили, что старики, еще в старой приличной одежде, копаются в мусоре не из странного любопытства, а действительно в поисках средств пропитания. Наоборот, благополучные граждане охотно верили глумливым и подлым сказкам телевидения о баснословных доходах нищих и романтических наклонностях бомжей. Отношение к бедности не было и не является рациональным ни в среде «бедняков», ни в среде «благополучных». Еще требуются специальные усилия по разработке понятийного аппарата даже просто для описания происходящих процессов. Без этого невозможны ни рациональный план действий, ни рациональная оценка необходимых для успеха средств.

Исследователи подчеркивают важную особенность процесса обеднения в ходе реформы: происходило исчезновение «среднего класса» с образованием ничтожной прослойки богатых (к ним относили около 1% населения) и беднеющего большинства. Академик Т.И. Заславская писала: «Процесс ускоренного социального расслоения охватывает российское общество не равномерно, подобно растягиваемой