Русский коммунизм. Теория, практика, задачи.

Советская власть уже на первом этапе успешно выполнила едва ли не главную задачу государства — задачу целе-полагания, собирания общества на основе понятной цели и консолидирующего проекта. Г. Уэллс, назвав Ленина кремлевским мечтателем, в то же время признал, что его партия «была единственной организацией, которая давала людям единую установку, единый план действий, чувство взаимного доверия… Это было единственно возможное в России идейно сплоченное правительство» [36].

Что же противопоставили этому противники русского коммунизма? Бессвязный набор идей, уже опробованных и отвергнутых обществом. И даже эти идеи они вынуждены были выражать исключительно смутно. Иначе и не могло быть — в противном случае вся эта мешанина политических течений, объединенных исключительно принципом «не уступить большевикам», просто рассыпалась бы.

Эта неспособность к целеполаганию и строительству была, конечно, не следствием каких-то персональных недостатков и слабостей — среди кадетов, эсеров и меньшевиков было множество умных, образованных и мужественных людей, опытных политиков, прошедших огонь, воду и медные трубы. Причина их несостоятельности коренилась в дефектной мировоззренческой матрице, на которой были собраны их политические организации. Они пошли вразрез с чаяниями народа, были слишком увлечены теоретическими догмами, не отвечавшими реальности и ценностям России, — чувствовали это, но уже не могли порвать со своим партийным проектом.23

Нагляднее всего эта разница проявилась во время Гражданской войны. Говоря о Гражданской войне, обычно упирают на чисто классовые причины, говорят о войне за собственность. На деле классовые интересы — лишь фон. Строго говоря, в истории вообще не было гражданских войн, вызванных «противоположными классовыми интересами трудящихся и эксплуататоров». Воюют не из классового интереса, а «за правду». Гражданская война в России была порождена конфликтом по вопросу о том, как надо жить людям в России, в чем правда и совесть.

В важной работе «Причины войны и условия мира» социолог П.А. Сорокин пишет: «Гражданские войны возникали от быстрого и коренного изменения высших ценностей в одной части данного общества, тогда как другая либо не принимала перемены, либо двигалась в противоположном направлении. Фактически все гражданские войны в прошлом происходили от резкого несоответствия высших ценностей у революционеров и контрреволюционеров. От гражданских войн Египта и Персии до недавних событий в России и Испании история подтверждает справедливость этого положения».24

Белое движение воевало за ценности, уже проверенные и отвергнутые подавляющим большинством. Антисоветский историк М.В. Назаров говорит: «При всем уважении к героизму белых воинов следует признать, что политика их правительств была в основном лишь реакцией Февраля на Октябрь — что и привело их к поражению так же, как незадолго до того уже потерпел поражение сам Февраль».

Прежде всего, Гражданская война со стороны красных была неразрывно связана с войной за независимость России — против интервенции Запада.25 Всеми своими действиями большевики и советская власть это наглядно показали. В идейной борьбе они на этом участке духовного фронта сразу одержали победу. Приняв от Антанты не только материальную, но и военную помощь живой силой, антисоветская революция лишилась черт патриотического движения и предстала как прозападная сила, ведущая к потере целостности и независимости России. Это во многом предопределило утрату широкой поддержки со стороны населения и поражение Белой армии.

Возьмем «Белую гвардию» М. Булгакова (или короткий вариант, пьесу «Дни Турбиных»). Да, очень милых людей вышибла из колеи революция. Но уже тридцать лет братьев Турбиных и их друзей представляют нам как носителей русской офицерской чести, как тот тип людей, с которых надо брать пример в трудные моменты истории. Давайте называть вещи своими именами. Перед нами «белая гвардия» — офицеры и юнкера, стреляющие в «серых людей».

Кому служат эти русские офицеры и в кого стреляют? Они служат немцам и их марионетке-гетману. Что они защищают? Вот что: «И удары лейтенантских стеков по лицам, и шрапнельный беглый огонь по непокорным деревням, спины, исполосованные шомполами гетманских сердюков, и расписки на клочках бумаги почерком майоров и лейтенантов германской армии: «Выдать русской свинье за купленную у нее свинью 25 марок». Добродушный, презрительный хохоток над теми, кто приезжал с такой распискою в штаб германцев в Город».

Кто же те «серые люди», в которых стреляли белые офицеры, служа немцам и мечтая о вторжении в Россию французов и сенегальцев? Эти люди, в которых стреляли Турбины, — украинские и русские крестьяне и солдаты, доведенные господами до гражданской войны. Заметим еще, что многие реплики, смягчающие образ белогвардейцев, были вставлены в пьесу под давлением цензуры и репертуарного комитета.

Что касается подходов к обустройству самой России, то стратегия создания государственности в Гражданской войне 1918-1921 годов у красных и у белых была кардинально различной, что также во многом предопределило исход войны. И Белое, и Красное движения («Февраль и Октябрь») были движениями революционными. Правящая коалиция, сложившаяся после февраля 1917-го, а в 1918 году начавшая Гражданскую войну, сходилась на том, что в России происходит буржуазно- демократическая революция и любая альтернатива ей, в том числе под знаменем социализма, будет реакционной (контрреволюцией). Ожидалось, что и ход событий пойдет по известному коридору буржуазных революций.

Белое движение вслед за Временным правительством следовало принципу непредрешенчества. Оно ограничивалось негативной целью ликвидировать советскую власть. Фактический отказ белых принять на себя бремя власти, а не только «борьбы с красными», лишил их поддержки даже со стороны буржуазных слоев. Хаос был страшнее большевиков. Генерал Бонч-Бруевич писал: «Скорее инстинктом, чем разумом, я тянулся к большевикам, видя в них единственную силу, способную спасти Россию от развала и полного уничтожения».

Попробуйте сегодня, когда опубликовано множество воспоминаний лидеров Белого движения, реконструировать его программу! Поразительно, но это в принципе невозможно.

Вот «Воспоминания террориста» Б. Савинкова, исключительно активного в Гражданской войне руководителя эсеров, человека университетски образованного, писателя. Ради чего он пролил море крови? Полный мрак — ни одного конструктивного утверждения. Ничего, кроме мечты об Учредительном собрании. Но ведь любой здравомыслящий человек в России в тот момент задавал себе вопрос: что же ты, Савинков, хочешь сказать в этом Учредительном собрании? Почему же вы, эсеры, отвергли в Учредительном собрании в январе 1918 года декреты советской власти, которые очевидно были одобрены подавляющим большинством народа?

В 1991 году был издан альманах «Русское прошлое» с документами революции и Белого движения. В своей рецензии на него В. Старцев пишет: «Как собирались „обустроить Россию“ в случае своей победы белые? Поскольку у нас об этом толком не знает никто, познакомиться с квалифицированным резюме речей глав белых армий и их программных установок очень полезно. Его подготовил американский ученый Н.П. Полторацкий. Характерно, что, как ни старался он вычленить программу из приказов и речей Деникина, кроме фраз „За свободу и Россию“ не обнаружилось ничего» [44].

Поняв это, население почти полностью отказало белым в поддержке. В ходе Гражданской войны в России погибло очень много людей (с вескими доводами говорят о 12 млн. человек). Отчего погибла основная масса? Не от прямых действий организованных политических сил, например, боев и репрессий. За 1918-1922 годы в Красной армии от всех причин погибло 939 755 красноармейцев и командиров. Значительная, если не большая часть их — от тифа. Точных данных о потерях белых нет, но они намного меньше. Значит, подавляющее большинство граждан, ставших жертвами революции (более 9/10), погибло не от «красной» или «белой» пули, а от хаоса, от слома жизнеустройства. Прежде всего, слома государства.

Развал государства как силы, охраняющей право и порядок, выпустил на волю демона «молекулярной войны» — взаимоистребления банд, групп, соседских дворов без всякой связи с каким-то политическим проектом (но иногда с использованием какого-то знамени как прикрытия, как это бывало, например, у «зеленых»). Этот хаос уже был для массы людей нетерпим.