в Сити. Ее только что освободили из тюрьмы, и она направлялась на восток, тогда как Джек предположительно шел на запад.
- Ну, даже если ему случилось встретиться с ней в Сити, он все равно вернулся в Уайтчепл. Ведь это полиция Столичного округа нашла фартук, который он оставил для них под написанной мелом запиской. Не констебли из полиции Сити. Мне почему-то не верится, чтобы Мейбрик был настолько хитер.
- Возможно, да, а возможно, и нет, - все так же задумчиво заметила Шахди. - Одно совершенно ясно. Наш доктор очень умен. Мне интересно только, как ему удавалось действовать вместе с мистером Мейбриком и все же избежать малейшего упоминания в полном улик дневнике Мейбрика?
- М-да... И зачем Мейбрику было вообще вести этот дневник? Я хочу сказать, не слишком ли он искушал судьбу? Его жена знала, что он женат на другой женщине и что, помимо двоеженства, у него могли быть и другие похождения возможно, с ее же собственными горничными. На суде Флори все поражались тому, какие красивые у Мейбрика служанки. Флори могла искать доказательства наличия других женщин, а вместо этого наткнуться на дневник. Или это могла сделать одна из любопытных горничных. Они наверняка присвоили себе часть платьев и украшений миссис Мейбрик.
Шахди Фероз мотнула головой.
- Да, конечно, но не забывайте, что Мейбрик держал свой кабинет на запоре. Единственный ключ был у него, и он убирал кабинет сам. Странно для бизнесмена того времени, правда? И ведь он угрожал убить клерка, который наткнулся на что-то подозрительное. Не исключено, что на этот самый дневник. А насчет того, зачем он его вел, ответ прост. Многие серийные убийцы испытывают неодолимое желание признаться в своих преступлениях. Подсознательное стремление быть пойманными. Именно поэтому они играют в кошки-мышки с полицией, подбрасывая письма и улики. Серийный убийца испытывает чудовищное психологическое давление, заставляющее его убивать. Однако описывая свои деяния, он снимает часть этого давления, как снимают его возбуждение и азарт самого убийства. В этом отношении Мейбрик не одинок. Риск быть пойманным - посредством ли дневника, или на месте убийства - так же притягателен для серийного убийцы, как само убийство.
- Господи, извращение какое. - На мгновение Марго даже испытала легкую тошноту. Шахди мрачно кивнула.
- Дневник Мейбрика неоднократно подвергался экспертизе - как психологической, так и чисто физической, вплоть до состава чернил или почерка. Нет, я никогда не верила в то, что это подделка, - даже до того, как мы засняли мистера Мейбрика в момент убийства Полли Николз. Впрочем, многие мои коллеги сомневались в его подлинности. В основном потому, что его обнаружили только в двадцатом веке. Что меня интригует в этом дневнике более всего - так это полное молчание о действовавшем вместе с ним докторе. На протяжении всего дневника он без колебания называет множество людей, включая врачей, к которым обращался в Ливерпуле и Лондоне. Почему тогда он молчит об этом докторе?
- Он упоминает врача из Лондона? - вскинулась Марго. - Может, этого?
- Нет, - покачала головой Шахди. - У нас есть описание того доктора. Ни возраст, ни внешность его не совпадают с тем человеком, которого мы записали на видео. Я тоже думала об этом, но мы захватили с собой все Документы, относящиеся к этому делу. Это другой человек.
- О... - Марго не смогла скрыть своего разочарования. Шахди улыбнулась:
- Но это была неплохая мысль, дорогая. Ага, нам поворачивать на Митр-сквер.
Им пришлось пробираться по Олдгейту, то и дело уворачиваясь от тяжелогруженых фургонов. Начиная с Мирт-стрит, они могли выбрать одну из двух дорог на площадь. Сама площадь представляла собой прямоугольник, со всех сторон замкнутый высокими складскими зданиями, частными жилыми домами и синагогой. Попасть сюда можно было только по узкому переулку с Митр-стрит или по крытому проходу, носившему название Черч-пэссидж, тянувшемуся от Дюк-стрит прямо под одним из зданий, как это часто бывает в Лондоне с маленькими улицами и переулками. Вдоль одной стороны площади выстроились в несколько этажей пустые дома для рабочих. В углу слышались голоса школьников, читавших свои упражнения за открытыми окнами небольшой школы для тех рабочих семей, у которых хватало денег, чтобы дать своим детям шанс на лучшее будущее.
Пока Марго и Шахди Фероз изучали обстановку, дверь одного из жилых домов отворилась. Полисмен в мундире задержался, чтобы поцеловать женщину в простом домашнем платье.
- Пока, дорогая, и не забудьте запереть двери, пока по городу рыщет маньяк, перерезающий горло женщинам. Я вернусь к обеду.
- Поосторожнее, ладно?
- Ах, миссис Пирс, я всегда осторожен, вы же знаете.
- Мистер Пирс. - Жена погладила его по щеке. - Что бы вы там ни говорили, мне неуютно, пока вы там. Жду вас к обеду.
Марго прислушалась - не столько потому, что мистер и миссис Пирс обращались друг к другу так церемонно. Это было обычным обращением викторианской эпохи. Марго заинтересовало другое: то, что мистер Пирс был констеблем.
- Боже мой, - прошептала она. - Прямо перед домом констебля!
Шахди Фероз тоже смотрела на дом полицейского с интересом.
- Да. Весьма любопытно, правда? Играть с полицией в кошки-мышки в ту же самую ночь, когда его чуть не поймали в Датфилд-Ярде. Нанося полиции умышленное оскорбление. Готова поспорить, это именно так. К ночи двойного убийства Мейбрик уже ненавидел инспектора Эббер-лайна.
- И один из них уже начал посылать в газеты эти издевательские письма, пробормотала Марго. - Ничего удивительного, что почерк писем и записки Дорогого Босса не совпадает с почерком Мейбрика. Их написал наш таинственный доктор.
Шахди Фероз удивленно покосилась на Марго.
- Ну да, конечно! Что вызывает новые вопросы, мисс Смит, очень даже интересные вопросы. Подобные письма обыкновенно посылаются убийцей с целью продемонстрировать полиции свою силу. Тем не менее почерк наших писем не совпадает с почерком Мейбрика, хотя в них и присутствуют американизмы, которые тот наверняка знал.
- Вроде самого слова 'босс', - кивнула Марго. - Или термин 'красная жижа', которым в Англии не пользовались. Но Мейбрику не нужно было менять свой почерк, потому что он их и не посылал - это делал доктор. Но зачем? - вслух рассуждала Марго. - Я хочу сказать, зачем дразнить полицию письмами, использующими нарочито американские обороты, словно их писал американец? Или кто-то, кто жил в Америке?
Глаза Шахди вновь расширились.
- Потому, - произнесла она возбужденным шепотом, - что он хотел выдать Джеймса Мейбрика!
Марго невольно открыла рот.
- Боже мой! Он посылал их, чтобы подставить своего партнера? Чтобы Джеймса Мейбрика наверняка повесили? Но... Мейбрик наверняка выдал бы его, если бы его арестовали? Чего, разумеется, не случилось. Мейбрик умер от отравления мышьяком следующей весной. - Марго зажмурилась, лихорадочно размышляя. Означает ли это, что с его партнером что-то случилось? Что-то, не давшее ему выдать Мейбрика полиции?
Шахди Фероз молча смотрела на Марго.
- Отличный вопрос, дорогая. Нам просто необходимо выяснить, кто такой этот таинственный доктор!
- Еще бы! И чем скорее, тем лучше. У нас всего неделя до того, как он убьет Энни Чапмен. - Марго отсутствующе смотрела на здание с противоположной стороны площади, когда в голове ее замаячила еще одна мысль, маленькая деталь, которой недоставало для полноты картины. - Если он знал Ист-Энд так хорошо, как мне кажется... - Она осеклась, внезапно поняв, куда смотрит. - О Боже! Посмотрите, что там! Большая Синагога! Еще один еврейский след! Сначала Образовательный клуб, потом он убивает Кэтрин Эддоуз практически на пороге синагоги. И потом он пишет мелом антисемитские надписи на стене дома по Гульстон-стрит!
Шахди внимательно посмотрела на синагогу, расположенную с противоположной стороны Митр-сквер.
- Вы понимаете, что до сих пор этого никто не замечал? Того, что синагога стоит на Митр-сквер? Я
