поскольку ничто не развивается, а язык развивается, разумно будет предположить, что Бог есть. Почему эта гипотеза представляется нам разумной: потому что по умственным возможностям современного человека Бог есть слово, Библия так и речет, исходя из умственных возможностей человека, – «Сначала было слово, и слово было у Бога, и это слово был Бог», потому что нет ничего до такой степени отрешающего нас от живой природы, до такой степени обличающего в нас божественное происхождение, как завещанное нам слово, потому что язык есть магический аппарат, превращающий идеальное в материальное, как Бог превращает в материальные деяния идеальную свою волю. Бог – существо вечное и бесконечное, то есть бытующее вне развития, но зато развивается наше понятие о Боге, от Макоши до Христа, от веры в слово до веры в дело, от Спасителя, понятого как красота, до Спасителя, понятого как смысл. Следовательно, течение языка находится в прямой зависимости от расширения общечеловеческих возможностей познания тайны тайн. Скорее всего дальнейшее развитие нашей речи будет склоняться в сторону все большей и большей евангеличности, именно простой образности, предельной смысловой емкости, вообще математической строгости, которая позволяет сформулировать промежуточный продукт постижения тайны как поговорку, кратко и глубоко; правда, из языка уйдет самодовлеющая эстетика и драгоценный, но необязательный, в сущности, колорит.
А всего было бы лучше, если бы постепенно прекратилось течение языка, поскольку дальше может быть только хуже. Ведь и теперешняя наша литература даже в самом утонченном переводе не вполне доступна для чужака, и оттого по-прежнему мы как бы таим в себе загадку, которая интригует культурного чужака, хотя вся загадка состоит в том, что мы не знаем, чего хотим. Ведь и так нам известно о Боге много, может быть, слишком много, больше того, что необходимо для спасения наших душ. И покуда еще русское слово властно над человеком, по крайней мере, у нас можно избежать насильственной смерти, если убийце сказать «браток». И коли мы чем-то интересны самим себе, так только тем, что способны часами упиваться родимой речью независимо от того, насколько свежа и ветвиста мысль, стоящая за словами, а просто знай себе говорим ночь напролет, пока не поляжем, где кто сидел, под воздействием известного сопроводительного напитка. У нас потому и трудно найти такого психически нормального человека, который в молодости не баловался бы пером, у нас потому и писателей как собак нерезаных, что русский язык – готовая литература, и неокрепшее сознание верит в то, что от себя ничего особенного не приходится сочинять, что, как ни пиши, все равно выйдет «Война и мир».
Ну, «Война и мир», положим, не выйдет, но «Женщина в белом» по силам самому отъявленному графоману, который умеет составить пару десятков слов в одно вразумительное предложение.
Об авторе
«Русские – народ книжный. Англосаксы над нами насмехаются, говоря: дескать, русские потому народ книжный, что они сравнительно недавно выучились читать. Пусть так. Зато мы последними распрощаемся с этим чудесным занятием и у нас еще тогда останется в чести художественное слово, когда англосаксы будут читать только расписание поездов...»
Вячеслав Пьецух
(1946) известный прозаик, эссеист. Окончил исторический факультет МГПИ им. В. И. Ленина. Около 10 лет работал школьным учителем.
Автор книг прозы «Алфавит», «Веселые времена», «Центрально-Ермолаевская война», «Новая московская философия», «Роммат», «Циклы», «Предсказание будущего», «Я и прочее», «Государственное Дитя», «Заколдованная страна», «Плагиат», «Жизнь замечательных людей».
Особая страница творчества В. Пьецуха – литературная эссеистика.
Лауреат ряда литературных премий, член Русского ПЕН-центра.
Живет и работает в Москве.
