— Непременно, — подтвердил он.
— Похоже, выбора у меня нет.
— У тебя есть только один выход — я.
Он отпустил ее, и выражение его лица снова стало холодным и отчужденным. В это мгновение она возненавидела его. Возненавидела за то, что снова хотела его. Возненавидела за то, что он воскресил в ней чувства, которые она давно и тщетно силилась забыть. Но особенно за то, что он с такой легкостью, оказывается, может контролировать свои эмоции, тогда как ей намного труднее справиться с охватившими ее переживаниями.
— Даю тебе двадцать четыре часа, Лия. После этого будет уже поздно. — И, не говоря больше ни слова, он ушел.
Прошло немало времени с тех пор, как он уехал, а она все стояла на крыльце, не в силах пошевелиться, не в силах ни на чем сосредоточиться. Наконец с приглушенным рыданием она закрыла лицо руками и дала волю слезам.
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Хантер прошел к себе в кабинет и поставил кейс с документами на стол. Раздался короткий стук в дверь, и Кевин Андерсон, его помощник, заглянул в комнату.
— О, вы вернулись. Ну, как прошла встреча? Она согласилась продать ранчо?
Открыв кейс, Хантер достал пухлую папку с бумагами и бросил ее на стол.
— Пока еще нет. Но скоро я заполучу его… заполучу непременно. — Он повернулся к своему помощнику, не скрывая недовольства. — Почему ты ничего не сказал мне о Булле Джонсе и о его выходках?
— А, старший загонщик? — Кевин заколебался, а затем пожал плечами. — Мне показалось, все это не так уж серьезно.
Гнев заставил Хантера заговорить более резко, чем обычно:
— Ну так знай — это, черт возьми, еще как серьезно!
— Прошу прощения, босс. Больше такое не повторится, — быстро извинился Кевин. Помолчав, он осторожно спросил: — Полагаю, вы уже познакомились со старшим загонщиком?
— Да, если можно так выразиться.
— Он узнал вас?
Хантер ответил не сразу. Вместо ответа он подошел к окну, рассматривая открывавшуюся перед ним панораму Хьюстона. Повышенная влажность, объяснявшаяся близостью Мексиканского залива, усеяла толстое тонированное стекло мельчайшими капельками воды, предвещая наступление жары, обычной для Южного Техаса.
— Нет, — проговорил наконец Хантер. — Он меня не узнал. Но, с другой стороны, я не очень-то рвался представиться ему.
— Пожалуй, это было разумно. И что же вы теперь собираетесь делать?
— Пока — ничего. — Хантер обернулся и посмотрел на своего помощника. — Однако, возможно, мне придется кое-что предпринять в будущем.
— Как скажете, босс.
Хантер наклонил голову.
— Да, Кевин, вот еще что…
— Слушаю, шеф. Можете на меня рассчитывать.
— С этого дня держи меня в курсе дела. И неважно, насколько незначительным и второстепенным тебе что-нибудь покажется. Я не желаю, чтобы меня снова застали врасплох.
— Да, сэр. Прошу прощения, сэр, — с готовностью согласился Кевин. Затем, сославшись на дела, он бесшумно выскользнул из комнаты.
Поколебавшись несколько секунд, Хантер подошел к столу и открыл папку с надписью «Хозяйство Хэмптонов». На блестящую черную поверхность стола хлынул целый поток писем, юридических документов и фотографий. Потянувшись, Хантер взял в руки два снимка, на которых была изображена Лия, — одна фотография копировала ту, что он видел на стене кабинета у Хэмптонов, а другая была сделана полароидом всего месяц назад.
Рассматривая более позднюю фотографию, Хантер почувствовал, как необоримое желание захватывает его властной волной. Напряжение пришло неожиданно, заставив его замереть на месте. Он по-прежнему любит ее… Ему хочется провести пальцами по ее волосам, расплести ее косу, почувствовать, как золотистые, мягкие, точно шелк, локоны льнут к его пальцам, вновь ощутить под собой ее мягкое, податливое тело.
Хантер бросил снимок обратно на стол. Еще немного, пообещал он себе. Еще совсем, совсем немного.
— Нам надо поговорить, — объявила бабушка Роуз на следующее утро, со стуком ставя перед Лией тяжелую фарфоровую кружку.
Лия прикрыла глаза и тихонько застонала. Прошлой ночью ей так и не удалось уснуть, и вот сейчас сияние лучей утреннего солнца казалось ей почти нестерпимым, а тут еще столь же непреклонная и безжалостная бабуля.
— Если ты имеешь в виду Хантера, я не желаю о нем говорить.
— Именно Хантера.
— Я не желаю ни о чем говорить.
— Ну и упрямица же ты! Мне надо тебе кое в чем признаться, и ты выслушаешь меня с начала до конца, даже если мне придется повалить тебя на пол и самой усесться сверху.
Представив себе, как бабуля, в которой не наберется и девяноста фунтов весу, захватывает ее голову в замок и вынуждает опуститься на выложенный кафельной плиткой пол, Лия не смогла сдержать улыбку.
— Тогда по крайней мере можем мы поговорить о погоде еще пять минут, пока я выпью кофе?
— Сегодня солнечно и восемьдесят пять градусов note 2 в тени. Так что глотай кофе, и поскорее… Ну вот. А теперь поговорим о Хантере.
Глубоко посаженные темно-синие глаза смотрели на Лию в упор. Цвет глаз и неумолимая решительность — вот, пожалуй, и все, что Лия унаследовала от своей бабули. К сожалению, упрямством бабушка Роуз превосходила ее. Спорить с ней было бесполезно — во всяком случае, Лии еще ни разу в жизни не удавалось одержать верх в споре с бабулей, и, похоже, так будет всегда.
— Так что же Хантер? — со вздохом поинтересовалась Лия.
— То, что он говорил вчера о шерифе, — чистая правда, — заявила Роуз. — От первого слова до последнего.
Лия резко выпрямилась в кресле.
— Ты слышала? Ты подслушивала!
— И подслушивала, и слышала, и мне ни капельки не стыдно в этом признаваться. Куда более стыдно мне вспоминать о том, что восемь лет тому назад я предала твое доверие. — Бабушка покрутила на узловатом пальце толстое обручальное кольцо, невольно выдавая свое волнение.
— Ты сообщила отцу, что я собираюсь сбежать с Хантером?.. — Это был даже не вопрос. Лия уже поняла, что случилось в тот день. Единственным человеком, которому она тогда рассказала о своем намерении, была ее бабушка, сидевшая сейчас напротив. Одновременно Лия поняла, что никогда не сможет поведать Хантеру о предательстве бабушки Роуз.
— Да, я все рассказала твоему отцу, — подтвердила Роуз. — Я сказала обо всем Бену потому, что была эгоисткой и мне не хотелось, чтобы ты уезжала.
— Но ведь я обещала тебе, что никуда не уеду!
Лия поднялась на ноги и отодвинула в сторону кресло. Стараясь скрыть, как она расстроена, девушка притворилась, что старательно наливает себе вторую чашку. Восемь лет назад она рассказала Роуз о своем
