Химика ее подробное описание, безусловно, могло весьма заинтересовать. Но для неспециалиста оно предстало бы занудным повторением нескольких простых манипуляций — нагревания, охлаждения, определения температуры плавления и кипения, фракционирования и фильтрования. Если бы Кен не имел изначально определенной гипотезы, то работа бы пошла несколько быстрее. Впрочем, через некоторое время он убедился, что результат исследования ему не мерещится. Теперь он даже слегка удивлялся, почему до сих пор эта гипотеза не приходила ему в голову.
Фет Оллмер давно уже вернулся в лабораторию и даже успел сфотографировать отпечаток под разными углами. Видя, что Кен закончил работу, он поднялся со своего сиденья, где предавался отдыху, и подошел к рабочему столу.
— Ну что, стало яснее или не очень? — полюбопытствовал он.
— Да, я кое в чем разобрался. Странно только, что не догадался об этом раньше. Это же кислород.
— А что в этом такого очевидного? И почему бы ему там не быть?
— Что до последнего вопроса, то никаких причин нет. Я просто сперва отбросил эту возможность, потому что кислород слишком активен. И мне совершенно не приходило в голову, что при такой температуре он будет не сильно активнее, чем сера в наших условиях. Так что на Третьей он вполне может присутствовать в атмосфере в свободном состоянии — но лишь если там постоянно идет процесс его образования, поскольку кислород все время вступает в реакции. Впрочем, с серой происходит все то же самое. Проклятие, насколько ведь похожи эти элементы! Я давно должен был догадаться!
— О каком процессе образования кислорода вы говорите?
— Ну, как вы знаете, мы дышим серой, а в результате нашего метаболизма образуются сульфиды. Растительные формы жизни на Сарре питаются минералами, они разлагают сульфиды и выделяют чистую серу, используя для этого солнечную энергию. Возможно, на этой планете тоже есть подобное разделение жизненных форм — одни производят оксиды, другие их разлагают. Кстати, сейчас я начинаю смутно припоминать, что и на Сарре существуют какие-то микроорганизмы, использующие кислород вместо серы.
— Так атмосфера этой планеты состоит из чистого кислорода?
— Не совсем — где-то на одну пятую. Вспомните, как быстро прогорели магний и натрий и что при этом случилось с давлением в грузовом отсеке.
— Все равно я ничего не понимаю, так что придется положиться на ваше мнение. Что еще есть у них в атмосфере? Насколько я помню, она прореагировала еще и с титаном…
— Да, там должен быть азот или какие-то его оксиды — не могу сказать какие, пока не удастся получить более чистые тестовые образцы для определения их количества. Но из всех титановых соединений я сейчас обнаружил только оксиды и нитриды. Подозреваю, что там имеется оксид углерода — тогда понятно, почему давление не менялось при нагревании последнего, ведь его основной оксид включает два атома кислорода, поэтому в результате реакции объем газа не меняется. Этого тоже можно было ожидать.
— И опять я верю вам на слово. Насколько я понял, нам просто нужно смешать азот и кислород в пропорции один к четырем и заполнить этой смесью пещеры, о которых говорил босс, создав при этом давление в две трети нормального?
— Боюсь, что это некоторое упрощение, но в целом вы правы. В такой атмосфере этот пресловутый тафак должен бы расти — если вы сумеете доставить сюда его живые экземпляры, чтобы было с чего начинать. Неплохо бы также добыть немного тамошней почвы — сомневаюсь я, что из здешней скалы мы что-нибудь выжмем. Еще я могу добавить, что дать подробный химический состав тамошней почвы я отказываюсь наотрез. Для использования вам придется завезти ее сюда в достаточных количествах.
Фет вытаращил глаза:
— Но это же смешно! Для создания нормальной плантации нам потребуются тонны!
Салман Кен только пожал плечами.
— Понимаю. И тем не менее проще будет доставить эти тонны, чем вытрясти из меня точный и подробный анализ почвы. Я недостаточно компетентен в биохимии, а кроме того, сомневаюсь, что даже лучшие химики Сарра смогут сделать какие-либо предположения относительно соединений, которые могут обнаружиться на этой планете в твердом состоянии. При такой температуре органические соединения вполне могут существовать даже без фтора и кремния.
— Кажется, все это нужно услышать Драю. По-моему, он ожидает, что вы синтезируете для него и атмосферу, и почву — чтобы мы смогли организовать плантацию из ничего.
— В таком случае надо позвать его сюда. Я с самого начала предупредил его об ограниченности своих возможностей, и если он все еще надеется на чудо, это значит, что он совершенно не представляет себе сути проблемы.
Фет ушел с расстроенным видом — хотя Кен не мог понять, почему техник так озабочен. Причины этого открылись ему уже много позднее…
Вернулся Фет еще более огорченным:
— Он занят. Сказал, что поговорит с вами, после того как вернется зонд со скафандром, а пока мы можем подумать и о других вариантах. Он хочет, чтобы я провел вас к пещерам и показал, что мы собираемся с ними проделать, чтобы переоборудовать их в нечто, похожее на оранжереи.
— Но как мы туда доберемся? Они ведь находятся не слишком близко.
— До них примерно две тысячи миль. Ордон Ли доставит нас туда на корабле. Пойдемте наденем скафандры.
Кен героически придушил желание спросить, с чего это вдруг начальство решило посвятить его в столь секретные дела, и направился к шкафу, где хранились скафандры. Подозрения относительно причин такой перемены у него имелись, и он с уверен ностью мог предсказать, что их прогулка затянется до возвращения торгового зонда.
Но когда он выбрался на поверхность Меркурия — в первый паз после своего прибытия на станцию, — все это вылетело у него из головы. Эта изрытая метеоритами, выжженная палящим солнцем абсолютно голая долина не показалась ему непривычной — ведь на Сарре почти так же сухо и гораздо теплее. Но чернота неба вокруг солнечного диска и совершенно пустынная земля заставляли этот мир казаться мертвым. Это было неприятно. На Сарре, несмотря на сухость, жизни хватает — хотя растения на родине Кена имеют скорее кристаллическую, чем органическую природу, и для их существования требуется очень немного жидкости.
Кроме того, на Сарре можно вести речь о погоде, и в этом Меркурий являл ему прямую противоположность. Когда корабль поднялся над долиной, Кен смог оценить это в полной мере. Рельеф здесь был неровный и труднопреодолимый — все эти пики, ямы, скальные гребни и следы падения метеоров веками оставались не тронуты смягчающей рукой эрозии. Там, где есть тени, они очень темны — их разбавляет только отраженный свет находящихся поблизости предметов. Озера и реки здесь могут состоять лишь из свинца или олова, а также простых соединений, подобных саррианской «воде» — хлориду меди, бромиду свинца, сульфидам фосфора и калия. Но первые слишком тяжелы, и если они даже когда-либо существовали здесь, то давно просочились вниз сквозь скальную породу; вторые же тут отсутствовали, поскольку на планете не имелось живых организмов, которые могли бы их произвести. Оглядывая местность, над которой они летели, Салман Кен стал несколько лучше думать даже о Земле.
Корабль, способный в тысячи раз превышать скорость света, превращает в ничто любой полет, ограниченный планетарными пределами, — даже если идет на ручном управлении. Там, где они снова сели на планету, было несколько темнее, поскольку солнце здесь стояло у самого горизонта, а не прямо над головой. От каждого камня падала длинная острая тень. И здесь было гораздо холоднее. Но вакуум и плохая теплопроводность скального грунта позволяли передвигаться здесь даже в обычных скафандрах, и вскоре Кен, Фет и пилот уже двигались втроем к одиноко стоящему утесу высотой футов сорок.
Неровная поверхность скалы была покрыта трещинами, как и все камни на Меркурии. Ли направился к одной из трещин покрупнее. Поскольку солнце светило сбоку, они сразу же оказались в непроглядной темноте. Пришлось зажечь фонарики и лишь затем двигаться дальше. Поначалу проход был узким, а покрытые острыми выступами пол и стены представляли собой вполне реальную опасность для материала скафандров. Так они прошли около четверти мили, после чего в конце узкого коридора обнаружилось
