даром что он с неделю фрондировал перед подъездом и один раз устроил большой скандал.
В конце концов на нервной почве у него развилось крупозное воспаление легких, он слег, проболел несколько дней и умер, как ни ходила за ним жалостливая соседка по этажу.
Если бы дело происходило в Приморских Альпах, на этом можно было бы ставить точку, так как и мораль изложенной истории очевидна — дескать, «не собирайте себе сокровищ на земле, где ржа истребляет, а воры подкапывают и крадут», и собственно история изложена до логического конца. Но, по- нашему, тут только и начинается искусство, прорастающее в действительность, или, наоборот, действительность, сильно отдающая в искусство, то есть в противоестественно организованный материал. К тому же у русских историй не бывает логического конца. Вернее сказать, концов бывает всегда несколько, а такая множественность сама по себе отрицает логику, но это даже и ничего; ведь искусство по самой своей сути есть антипод логике, и потому что оно слишком своеобразно трактует причинно-следственные связи, и потому что человек прямоходящий логичнее человека разумного, который способен полдня просидеть за книгой, вместо того чтобы заработать избыточный миллион.
Итак, из прискорбной истории с приобретением и утратой, где фигурирует наш современник Юрий Петрович Лютиков, можно извлечь чисто гоголевское направление и прямо показать бунтующего маленького человека, которого обидел наш неугомонный, извечный вор. Положим, на четвертый день по смерти пенсионера Лютикова от крупозного воспаления легких, в Москве и ее окрестностях стали происходить одно за другим жестокие преступления против собственности, а главное — собственников, вогнавшие в панику столичное начальство и множество горожан. Именно в Москве и Московской области в то время стояло на учете четыре «Роллс-Ройса», и все они поочередно были разделаны в пух и прах. Один сгорел, второй взорвали, третий нашли на дне Яузы, четвертый как-то сам собой рухнул наземь с Крестовского путепровода, и при этом на останках автомобилей злоумышленник неизменно изображал краской из пульверизатора для граффити загадочные инициалы Н.М., что, впрочем, могло означать и «новые марксисты», и «неуловимые мстители», и «новопреставленные мертвецы». Когда дело дошло до «Роллс-Ройса», формально принадлежавшего теще одного крупного чиновника из Главного областного управления автоинспекции, на ноги была поднята вся московская милиция, но тщетно: преступника не нашли.
Видимо, именно по этой причине московский воровской мир и деловые круги столицы потрясли кое- какие новеллы, из тех что опять же возможны исключительно на Руси. Так, уже никто не покупал автомобили марки «Роллс-Ройс», и в год начисто разорились две дилерские фирмы; один знаменитый бандит до того перепугался повторения Великого Октября, что покончил жизнь самоубийством; целый класс коммерческого лицея имени Леонтьева оставил заведение, положив, что профессия предпринимателя слишком опасна для жизни, и в полном составе перевелся в библиотечный техникум, что в Котлах; две известные нефтяные компании на всякий случай перечислили Министерству культуры солидный куш. Конечно, кое-что из этих новелл может показаться грубо несовместимым с возможностями нашего человека, но разве купец I-й гильдии Алексеев-Станиславский не ухнул все свои капиталы в развитие сценического искусства, и разве миллионер Савва Морозов не давал деньги большевикам на ту самую социалистическую революцию, по итогам которой потом голодала его вдова?
Закончить эту вариацию, основанную на гоголевской традиции, можно, например, такого пафоса напустив: «И еще долго носился над Москвой дух пенсионера Юрия Петровича Лютикова неким черным демоном, смущая робких, запутавшихся москвичей и внушая такую мысль: какие, однако же, потрясения в обществе способен произвести даже самый маленький человек…»
Также нетрудно разработать вариацию истории с приобретением и утратой, если опереться на правила социалистического реализма, в которых родная литература функционировала чуть ли не сотню лет. Учитывая опыт предков и, в частности, прекомичный рассказ, появившийся в 30-х годах прошлого столетия, о некоем сознательном рабочем, который копил на новый диван, а потом из пролетарской солидарности усыновил негра, нужно будет направить повествование по следующему пути…
Пускай 9 декабря Юрий Петрович зайдет позвонить к своей жалостливой соседке и застанет ее в слезах отчаянья, чуть ли не в истерике: она будет захлебываться мокротой, делать руками в воздухе и по временам всею тяжестью своего тела обрушиваться на диван. Окажется, что ее сынок проиграл каким-то бандитам в «очко» три тысячи целковых, и те в случае неуплаты карточного долга обещали его убить. Лютиков подумает-подумает, и ни с того ни с сего решит отдать свои накопления жалостливой соседке по этажу. В сущности, и этот великодушный поступок вполне сообразуется с нашей фантасмагорической действительностью, и он даже совершенно в характере русского человека, который в начале прошлого столетия отказался от насущнейших удобств жизни ради благоденствия трудящихся всей Земли.
Закончить сию вариацию нужно так: «Он сходил в свою квартиру, достал старинную жестяную банку из-под ландрина, вытащил деньги, вернулся к соседке по этажу и вручил ей толстую пачку банкнот, стянутую резиночкой для волос.
Соседка с недоумением на него посмотрела, неловко улыбнулась и сказала:
— Какой все-таки вы дурак!»
А то можно решить лютиковскую историю в фантастическом ключе, в котором у нас работали Гоголь, Николай Федоров, Циолковский, Михаил Булгаков и авторы социально-экономических катастроф. Дескать, 9 декабря, на Георгия Победоносца, с утра пораньше Лютиков сел пересчитывать свои накопления, как раз насчитал три тысячи целковых и на радостях отправился в спальню, где у него для такого случая была припрятана бутылочка армянского коньяку. Он вернулся на кухню за стаканом, и вот что открылось его изумленному взору: старинная жестяная банка из-под ландрина была пуста. Он только через правое плечо не поглядел, а так всё было на месте: и табуретка, на которой он только что сидел, пересчитывая банкноты, стол, ваза гжельского стекла с засушенными ирисами, поллитровая склянка сахарного песка. Юрий Петрович в ужасе подумал, что, может быть, он перепрятал деньги, да позабыл… Тогда он перерыл все укромные места в гостиной и в спальне, но заветной пачки не обнаружил, убито сел на диван и принялся рассуждать: еще десять минут тому назад деньги были, в квартиру за это время никто не заходил, сам он даже в критическую минуту не способен выбросить свои накопления в окошко, — следовательно, деньги должны быть тут. Он вернулся на кухню, чтобы продолжить поиски, и вот что увидел на этот раз: справа от него, облокотясь о мойку, стоял мужик. На нем был китель старого образца, без погон, со знаками автомобильных войск в петлицах, синие форменные брюки с генеральскими лампасами и обыкновенные армейские башмаки. Лютиков до того был сбит с толку, что даже не испугался, и только подумал как-то лениво: «Этого мужика надо обмозговать».
— Вы кто, товарищ? — после некоторой паузы спросил он.
— Я-то? — переспросил мужик, пронзительно глядя Лютикову в глаза. — Я Георгий Победоносец. Это хотите верьте, хотите нет.
— Ну почему же, я вам верю, — отозвался Юрий Петрович, действительно в ту же минуту поверивший тому, что у него на кухне пребывает святой Георгий Победоносец, только под видом простого отставника.
— Вот вы мне скажите, — завел святой, — зачем вам сдался этот автомобиль? Я вас как ваш ангел-хранитель спрашиваю: зачем?!
Юрий Михайлович пожал плечами и подумал вчуже: «Действительно — а зачем?»
— Хорошо, — продолжал святой Георгий, — я поставлю вопрос иначе… Зачем обрекать себя на лишения, много лет скопидомничать и в конце концов приобрести полторы тонны металла, если остается жить неполные две недели? Вы соображаете: неполные две недели осталось жить?!
— Как это?.. — настежь распахнув глаза, справился Лютиков.
— А вот так! Не вмешайся я в это дело, завтра вы купите подержанную «четверку» в гаражном кооперативе «Дружба» и послезавтра поедете в поселок Передовик. Но не доедете, поскольку на Аминьевском шоссе стукнетесь с бандитским «Роллс-Ройсом», и в результате у вас отберут ваш несчастный автомобиль. В среду вы будете отлеживаться, в четверг пойдете жаловаться в милицию, потом заболеете на нервной почве и на той неделе отправитесь в мир иной… Как вам нравится такая перспектива?
— Она мне совсем не нравится, — сознался Юрий Петрович и помотал раздумчиво головой.
— Поэтому я вам и советую как ваш ангел-хранитель: наплюйте вы на этот автомобиль! Зачем вам на старости лет эти глупые хлопоты — техосмотр, запчасти, мздоимцы под видом милиционеров, лишний раз рюмочку не выпить и прочая ерунда?..
