— Чертовски холодно сегодня, — с надеждой в голосе произнес Арчи.
Она поняла намек и неохотно повела его в дом. На кухне полковника, глянув на высокий потолок, на запотевшие трубы и кряхтящую печь, он воскликнул:
— Ну и ну! Настоящий «Горменгаст».[75]
Тильда сунула букет в ведро и налила воды в чайник. Арчи стал рассказывать ей про лекции, которые она пропустила. Одну он проспал, на другой дискутировал. В группе слушателей появился новый студент, считавший, что ООН — никчемная организация, потому что в ближайшие два года либо Советский Союз, либо Америка сбросят ядерную бомбу. А одна молодая женщина утверждала, что в будущем все войны будут вестись в космосе.
— Вообще-то хорошая идея, — со смехом сказал Арчи. — Неплохо бы отправить все танки, подводные лодки и прочую дрянь на Луну. — Он посмотрел на Тильду. — Вы-то сами не больны? Вид у вас неважный.
— Простыла, — холодно ответила она.
Он кинул взгляд вокруг.
— Наверно, вы здесь трудитесь не покладая рук. Такой большой дом.
— Ничего, справляюсь.
— У меня есть приятель в Оксфорде. Он адвокат. Ему нужен секретарь…
— Меня моя работа устраивает, Арчи. — Она принялась убирать со стола чайную посуду.
— Это своего рода
Тильда стояла у раковины к нему спиной. От распиравшей ее ярости она почти утратила дар речи.
— Этот дом дает мне и моей семье крышу над головой, — наконец ответила она. — Дает мне работу, которой я не стыжусь. А теперь простите, у меня много дел. — Она принялась мыть посуду и скребла тарелки с такой силой, что едва не сдирала узор. Потом внезапно остановилась, резко повернулась к нему.
— И вообще, кто дал вам право врываться сюда без приглашения и критиковать мой образ жизни? Знаете ли, не все имеют счастье учиться в элитных школах… Не у всех есть личное состояние…
— Я бросил школу в пятнадцать лет, — мягко сказал он, перебивая ее. — Мои родители работали в швейной мастерской в Ист-Энде. Выбиться в люди мне помогла война… На фронт меня не взяли, и я поступил на службу в подразделение, занимавшееся съемками пропагандистских короткометражных фильмов, призванных поддерживать моральный дух нации в тылу. «Корнеплоды — залог нашей победы в войне», «Переплавим кастрюли на зенитки», ну и все в таком роде. — Арчи моргнул. — После войны я работал в Центральном управлении информации, но там мне стало невмоготу — ко мне относились слишком снисходительно, — и я подался на вольные хлеба. Что до моего права приходить сюда… мне казалось, что мы с вами друзья.
— У меня нет друзей, Арчи. У меня нет времени на друзей, — раздраженно бросила она.
На этот раз молчание длилось дольше.
— Откуда же им быть… — наконец медленно произнес он, — если вы никого к себе не подпускаете? У вас это неплохо получается, да, Тильда? Я неделями с духом собирался, чтобы первый раз заговорить с вами, но… мне и теперь известно о вас не больше, чем полгода назад. Я знаю, что вас ко мне не влечет. Я на это и не рассчитывал. Но ведь друзьями-то быть можно.
Он взял шляпу и перчатки.
— Арчи, — ее голос дрожал, — вы ничего не понимаете. Вы ничего не знаете обо мне.
По его губам скользнула улыбка.
— Разумеется. Вы об этом позаботились. Достучаться до вас так же трудно, как лбом прошибить стену.
Рейфел ушел, а Тильда вновь принялась мыть посуду. Одна из тарелок, когда она переносила ее из раковины на сушку, выскользнула из рук и разбилась о напольную плитку. Тильда с минуту смотрела на осколки, а потом кинулась наверх. В ванной она умылась холодной водой. Ее отражение в зеркале — красные глаза, облупившийся нос, темные круги — подтверждало наблюдение Арчи: выглядела она ужасно. Постаревшая, невзрачная, на лице обозначились носогубные складки — следы горечи, одиночества и разочарования. В накинутом на плечи пальто она сидела на диване в гостиной и думала, что Арчи, возможно, прав и во многом другом. Неужели она и в самом деле стала холодной и неприступной, научилась отгораживаться от людей? Неужели Мелисса уехала из-за того, что ее мать изменилась, отдалилась от дочери, перестала согревать ее теплом своей любви?
Тильда промокнула глаза, нашла ручку, чернила, писчую бумагу и начала писать письмо: «Дорогой Макс…»
Глава 15
Меня разбудил долгий звонок в дверь. Я с трудом встала с постели, надела халат и на дюйм приоткрыла входную дверь.
— Боже мой, Чарльз… — простонала я. — Сегодня же
— Мне в голову пришла блестящая идея, — сказал он. — Но сперва — вот. — Чарльз держал перед собой в охапке круассаны, воскресные газеты и пакеты с апельсиновым соком. Он прищурился, глядя на меня. — Вид у тебя больной, старушка.
— Я здорова, — буркнула я, впуская его в дом.
— Прекра-а-сно. Тогда пойду варить кофе.
Я тихо давилась рвотой в ванной, пока Чарльз возился на моей кухне.
— Как самочувствие? — спросил он, когда я вошла.
Он пристально посмотрел на меня; взгляд у него был беспокойный. Я заметила, что он расплескал кофе: на столе и на полу тянулась дорожка из липкой кофейной гущи.
— Я же сказала: я здорова.
Кофе переливался через край кофейника. Чарльз рассмеялся, опустил поршень, потом заявил:
— Сегодня мы с тобой едем на прогулку.
Я удивленно посмотрела на него.
— Куда?
— В Кембриджшир. В Саутэм. Начнем собирать материал для программы.
— Чарльз, — начала я. — Не знаю…
— Просто посмотрим, получится у нас что-нибудь или нет. — Он разлил кофе в две чашки. — Соглашайся, Ребекка. Прошу тебя.
Меня так и подмывало отказаться под каким-нибудь благовидным предлогом. Хотелось на один день забыть про Тильду Франклин и ее чокнутое семейство. Да и Саутэм, когда я была там первый раз, мне совсем не понравился. Однако я понимала, что должна заставить себя обдумать предложение Чарльза насчет работы и прийти к какому-то решению относительно книги и ребенка. Все это было неотделимо одно от другого. И еще: мне не давала покоя мысль, что именно в Саутэме я должна искать ответы на некоторые свои вопросы. Возможно, в свой предыдущий визит я что-то упустила.
— Ладно, — согласилась я.
В стареньком автомобиле Чарльза, «эм-джи-миджет», мы объехали Лондон по шоссе М25 (слава богу, оно было свободно), затем по М11 покатили на север. Чарльз ехал быстро, лихачил, так что все мои кости гремели и мне в голову пришла гадкая мысль, что, возможно, не придется избавляться от нежеланного плода: он сам из меня выскочит. Поскольку дождей не было вот уже несколько дней, из-под колес машины поднималась пыль.
— Пообедаем в Или? — крикнул Чарльз, когда на горизонте замаячил выпуклый силуэт собора.
— В Саутэме, — прокричала я в ответ, качая головой.
Я вспомнила, что в саутэмском пабе подавали горячее. А мне хотелось своими глазами увидеть «Фазан». Чтобы выяснить, не ошибся ли частный детектив, нанятый Джосси. А вдруг Дара все-таки был в
