металлический привкус. Они переговаривались на языке, которого Марух никогда прежде не слышал: шипящем, с многочисленными «аш-аш-аш»-ами. Никто из них не обращался к пленникам. Они приходили, кормили заключенных и уходили. Вновь оставленные во тьме, люди были скованы цепями так плотно, что не могли сдвинуться ни на метр.
С той же безмерной осторожностью, с которой он прожил последние дни на Ганге, Марух вытянул ногу из железного кольца, основательно натершего лодыжку. И вот он, грязный, оставшийся без ботинок, в одних носках стоял в луже холодной мочи. «И все же, — подумал он снова, — начало положено».
— Ты что делаешь? — спросил человек, прикованный рядом с ним.
— Ухожу.
— Собираюсь убраться отсюда.
— Помоги нам. Ты не можешь просто уйти, ты должен помочь нам.
Он слышал, как головы поворачиваются в его направлении, — хотя никто из пленников не мог видеть в абсолютной тьме. Другие голоса присоединились к мольбе.
— Помоги мне.
— Не бросай нас здесь…
— Кто там освободился? Помогите нам!
Марух зашипел, приказывая им заткнуться. Вонь и давление человеческих тел окружили его со всех сторон. Рабы стояли в чернильной тьме с кандалами на лодыжках, одетые в то, что было на них в момент поимки. Марух понятия не имел, сколько их набилось в этот трюм, но, судя по звукам, не меньше нескольких десятков. Голоса эхом отражались от стен. В какой бы грузовой отсек их ни законопатили, он был огромен. С кораблем, который напал на Ганг, связываться явно не стоило — убийцы там из легенд или нет.
«Я решил, что не умру». Даже по его собственному мнению, это звучало глупо.
— Я иду за помощью, — сказал он, стараясь говорить как можно тише.
Это было легко — обезвоживание прошлось по горлу наждаком, практически лишив его голоса.
— За помощью?
Люди вокруг зашевелились, толкая Маруха, — кто-то впереди сдвинулся с места.
— Я из Сил обороны станции, — отозвался он хриплым шепотом.
— На Ганге все мертвы. Как ты освободился?
— Разогнул кандалы.
Он шагнул вперед, слепо нащупывая среди скучившихся тел дорогу туда, где, по его представлениям, была дверь. Люди проклинали его и толкали назад, словно свобода товарища по несчастью их оскорбляла.
Наконец его протянутая рука коснулась холодного металла стены. Облегчение нахлынуло волной. Марух начал двигаться влево, придерживаясь за стену и нащупывая дверь кончиками грязных пальцев. Если бы удалось открыть ее, тогда появился бы шанс…
Здесь. Его ищущая рука наткнулась на косяк двери. Теперь оставалось понять, открывается ли она кнопкой на стене или кодовым замком…
Марух задержал дыхание, надеясь унять бешеный стук сердца. Он нажал на шесть кнопок в случайной последовательности.
Дверь скользнула в сторону на давно не смазанных направляющих, заскрипев так яростно, что шум разбудил бы и мертвеца. Из-за двери в распахнутые глаза Маруха ударил свет.
— Э-э, привет, — сказал женский голос.
— Назад, — предостерегающе произнес Септимус.
Оба пистолета в его руках были нацелены в голову сбежавшего пленника.
— Еще на шаг. Вот так.
Октавия закатила глаза.
— Он безоружен.
Септимус и не подумал опустить пистолеты.
— Посвети внутрь. Сколько из них освободилось?
Октавия подчинилась, луч фонарика выхватил из темноты мрачную сцену.
— Только он один.
—
Слов Септимуса девушка не поняла, но по выражению лица догадалась, что он выругался.
— Нам надо быть осторожными. Смотри внимательно.
Октавия кинула на него быстрый взгляд. «Смотри внимательно»? Как будто она нуждалась в дополнительном предупреждении.
— Конечно! — фыркнула она. — Тут просто уйма свирепых врагов.
— Я защищаю госпожу.
Служитель, неизменно следующий за ней по пятам, держал в замотанных бинтами руках грубый обрез. Его зашитые нитками глаза уставились на беглого раба. Девушка с трудом сдержалась, чтобы не отвесить обоим своим непрошеным защитникам пинка.
— Он не вооружен, — повторила Октавия, указав на Маруха. — Он… Сил ваша… э-э… Сил ваша нурэй.
Служитель захихикал. Октавия смерила его мрачным взглядом.
— Это означает: «у него нет рук», — пояснил Септимус.
Он все еще не опустил пистолеты.
— Ты. Раб. Как ты освободился?
Когда зрение приспособилось к свету, Марух обнаружил, что перед ним стоят три человека. Глаза первого, маленького горбуна в мешковатом плаще из дерюги, были зашиты нитками. Рядом с ним стояла высокая девушка с темными волосами и очень бледной кожей — таких белокожих женщин он еще никогда не видел. А рядом с девушкой торчал потрепанного вида молодчик с бионическими протезами на виске и скуле и двумя пистолетами, направленными прямо в лицо Маруху.
— Разогнул кандалы, — признался беглец. — Послушайте… Где мы? Что вы с нами собираетесь делать?
— Меня зовут Септимус.
Парень все еще целился в лицо Маруху.
— Я служу легиону Астартес на борту этого корабля. — Его голос разнесся по темному трюму. Ни один из пленников не решился заговорить. — Я здесь, чтобы узнать, какими профессиями владеет каждый из вас, и определить вашу ценность для Восьмого легиона.
Марух сглотнул.
— Восьмого легиона не существует. Я достаточно знаком с мифологией.
Септимус не смог побороть улыбку.
— Поговори еще в таком духе, и тебя быстро убьют. В чем состояли твои обязанности на Ганге?
Пистолеты опустились, а следом опустились и поднятые руки Маруха. Он внезапно и болезненно осознал, что нуждается в д
— В основном я работал на производстве.
— На заводе по очистке руды?
— На стройке. У ленты конвейера. На сборочной линии.
— И с машинами?
— Иногда. Когда они ломались и нуждались в хорошем пинке.
Септимус заколебался.
— Тяжелая работа.
— Это ты мне говоришь? — В груди рабочего, совсем некстати, вспыхнула странная гордость. — Уж
