— Это эхо варпа. — Голос Узаса пробился сквозь вокс-динамики шлема.
Не сводя с твари глаз, Узас открыто издевался над ней.
— Фантом. Ничто.
— Я знаю, чт
Казалось, Повелитель Ночи ее не слышит.
— И винить за это следует тебя.
Узас отвернулся от склепа, где слепленная из белой кожи и смрадного тумана тварь рывками выползала из люка в зловещей пародии на неудачные роды. Взгляд красных глазных линз Узаса остановился на Октавии.
— Ты это сделала.
Девушка не опустила пистолет.
— Я не хотела.
Повелитель Ночи вновь развернулся к существу. Оно поднялось во весь рост на трясущихся ногах. Тело было мертво уже несколько недель, но холод морга предохранил его от черных пятен тления. Создание оказалось голым, безголовым и безоружным, однако в его природе сомневаться не приходилось.
— Ты мертв, Дал Кар, — насмешливо бросил Узас выходцу из варпа.
—
Голос существа был как перестук льдинок на ветру.
В ответ Узас нажал кнопку активации на рукояти топора. Зубья сердито взревели — им хотелось отведать чего-то поплотнее, чем пустой воздух.
—
Октавии не стыдно было признать, что она чувствовала себя гораздо храбрее сейчас, когда воин легиона — пусть даже именно этот воин — встал между ней и отвратительным призраком. Она выпустила три заряда из-за широкой спины Узаса, и Пес, как по сигналу, выстрелил вместе с ней. Пустые гильзы зазвенели по палубе.
Из огнестрельных ран на теле Дала Кара потекла дымящаяся, молочно-белая жидкость, однако существо продолжало приближаться спотыкающейся походкой. Шлем из тумана уставился на трех человек, а босые подошвы ног шлепали по полу при каждом шаге-рывке.
— Нет крови для жертвы. Нет черепа для трофея.
Голос Повелителя Ночи утратил четкость, вместо слов из шлема донеслось мокрое хлюпанье.
— Ни крови, ни черепа. Напрасный бой. Напрасный.
Топор взревел громче.
— Умри во второй раз, Дал Кар. Умри во второй раз!
Узас бросился в атаку — без всякой грации, без отточенного изящества бойца. Он широко размахивал топором, с силой обрушивая его на противника, и одновременно рубил и кромсал тварь гладиусом во второй руке. Его беспорядочные удары выглядели бы смехотворно, если бы их наносил не воин почти трехметрового роста, чье оружие разрывало призрака на куски. Дымящаяся лимфа забрызгала ближайшие столы. Ошметки ядовитой плоти расплылись по полу серными лужами, с яростным шипением въедавшимися в палубу.
Поединок, если это можно было так назвать, закончился за считаные секунды.
— Ффух, — выдохнул Узас, завершив бой.
Он с отвращением выронил оружие, загремевшее об пол.
— Ни крови. Ни черепа. Ни геносемени для победного пира. Просто туша из слизи, растаявшая в воздухе.
— Узас? — позвала Октавия.
Повелитель Ночи обернулся к ней.
— Ты сделала это. Ты призвала к себе Нерожденного. Я знаю истории. Ты убила своим мутантным глазом. Я знаю. И Нерожденный пришел. Слабый. Легкая добыча. Надо убивать их, пока не наберутся силы. В этот раз, в этот раз навигатору повезло. В этот раз, в этот раз.
— Благодарю тебя. — Девушка понятия не имела, слышит ли ее Повелитель Ночи, и если да, то есть ли ему дело до ее слов. — Благодарю за то, что убил Нерожденного, пока он… оно… было слабым.
Воин оставил оружие на полу.
— «Завет» не может лететь без тебя.
Узас заколебался, оглянувшись на склепы. Один из морозильников стоял распахнутым — широкий проем люка темнел, как дыра на месте выпавшего зуба.
— Боль возвращается. Убей одного жалкого демона, которого и соплей можно перешибить, — и боль возвращается. Ни крови. Ни черепа. Ничего не осталось для приношения, ничего, чтобы доказать, что деяние совершено. А тварь была слишком слаба, чтобы что-то значить. Даже не настоящий демон. Пропащая душа. Фантом. Я уже говорил это раньше, да? И вот я убил твоего маленького дурацкого призрака. Но другие все еще преследуют тебя, ведь так? Если ты убиваешь своим оком, они становятся сильнее. Истории о навигаторах. Слышал много таких.
Октавия кивнула, хотя при звуках его неуверенного голоса по коже бежали мурашки.
«Он не лучше, чем эхо варпа», — подумала она и ощутила укол вины.
— Октавия. Восьмая.
— Да… господин.
— Септимус. Седьмой. Он отказывается чинить мой доспех, если Талос ему не прикажет. Седьмой похож на моего брата. Он следит за мной и думает, что я не в себе.
Октавия не знала, что сказать.
— Теперь я стал сильнее, — добавил он и тихо, невесело засмеялся. — Но и боль — тоже сильнее. Видеть истину. Красть силу. Оружие. Не вера. Но сложно держать себя в руках, когда мысли разлетаются.
Двери апотекариона снова со скрипом распахнулись, и на пороге встали трое. На фоне тускло освещенного коридора возникли три Повелителя Ночи с оружием в руках.
— Узас, — Ксарл выплюнул это имя с отвращением, — что здесь произошло?
Повелитель Ночи поднял меч и топор, с которых капала ядовитая лимфа.
— Ничего.
— Ответь нам, — предостерегающе произнес Меркуций.
Штурмовой болтер в его руках — тяжелая пушка из черного металла — угрожающе нацелился на ссутулившуюся фигуру в центре комнаты.
— Уйдите с дороги, — проворчал Узас. — Я пройду мимо вас или пройду через вас.
Ксарл, не скрываясь, хмыкнул. Динамики вокса превратили смех в треск.
— Ну у тебя и фантазия, брат!
— Пропустите его, — сказал Кирион, отступая в сторону. — Октавия, ты в порядке?
Навигатор кивнула, глядя вслед ковыляющему к двери Узасу.
— Я… да. Я в порядке.
Она добавила «господин» на несколько секунд позже, чем надо, но все же добавила. В этот раз.
XV
БЕСПОКОЙСТВО
Люкориф из Кровоточащих Глаз протер промасленной тряпкой зубья своего цепного меча. От скуки раптор страдал нечасто, за что благодарил судьбу. В тех редких случаях, когда скука его настигала, он с трудом мог перенести вялость и уныние, сопровождавшие эти периоды бездействия.
«Завет» вел себя так же, как любой другой корабль легиона в нейтральном доке. А именно: накачивался припасами и людьми, забирая без спросу то, что не мог купить, и отрыгивая в ответ
