ж, в любом случае ей не хотелось сейчас видеться с ним. Последняя их встреча прошла крайне неловко. Девушка почти радовалась, что Кирион помешал им, — хотя даже не знала наверняка, чему именно он помешал.
Второй в списке обычно крутился рядом с Септимусом. Сейчас они оба были на станции и занимались там какой-то сомнительной деятельностью, о которой предпочитали не распространяться. Значит, ей оставался Пес. При всех своих достоинствах служитель был не лучшим из собеседников. Царственную кровь в ее венах, возможно, и разбавили многие поколения неудачников, однако Октавия все еще оставалась аристократкой Терры и несколько раз устраивала приемы для правящей элиты метрополии.
Основной темой разговоров служителя была его госпожа. Похоже, вне этого предмета его мало что интересовало, хотя он оказал навигатору немалую помощь в изучении ностармского — змеиного языка, ушедшего от готических корней куда дальше, чем любое известное ей людское наречие. Но как только девушка перестала искать сходство, дело пошло легче.
И все же скука всегда стояла у нее за плечом. Навигаторы не были рождены для безделья.
Кроме бесед с Псом, ей приходилось занимать себя бесконечными отчетами о проделанных ремонтных работах, но в последние дни даже они истощились до тонкого ручейка. «Завет» был готов покинуть док.
Датчик движения на двери снова звякнул. Октавия поймала себя на том, что рука автоматически тянется к повязке на лбу. Кое-какие привычки развивать не стоит, а от этой уже было трудно отвязаться. Слишком часто девушка чувствовала, что во время разговора с Псом рука ее беспокойно подергивается. И при каждом громком шуме с верхних палуб Октавия ощупывала закрытое банданой око.
Пес, проковыляв через замусоренную комнату, задрал голову и проверил экран над входным люком.
— Это Септимус, — сообщил служитель. — Он один.
Навигатор с деланым вниманием уставилась на свой личный экран, вмонтированный в подлокотник командного трона. Пока Октавия проглядывала логи информационной базы «Завета», на четырехугольнике дисплея сменялись схемы, отчеты и записи бортового журнала. Данные, поступающие со Зрачка Бездны, переполнили и без того обширную бортовую базу новыми сведениями о местных субсекторах.
— Госпожа?
— Я тебя слышала.
Октавия нахмурилась, всматриваясь в мерцающий экран, и в третий раз ввела: «ВИЛАМ», уточняя условия поиска.
— Должен ли я впустить его, госпожа?
Она покачала головой.
— Нет, благодарю. Ты знаешь, что такое Вилам?
— Нет, госпожа.
Пес отошел от двери и уселся на свое обычное место, спиной к стене.
На черном экране вспыхнула ядовито-зеленая надпись «ОБЪЕКТ НАЙДЕН». Девушка открыла файл, в котором обнаружились колонки текста и цифр.
— Это бы сильно мне помогло, — вздохнула Октавия, — если бы я умела читать по-бадабски.
Текст сопровождали размытые снимки с орбиты. Навигатор удивленно охнула, когда пикты прояснились. Планета на них не отличалась от тысяч других миров — за одним разительным исключением.
— Я не понимаю, почему мы… Ох! Ох, Трон Бога-Императора… Они же не собираются атаковать…
Октавия оглянулась на Пса, который увлеченно теребил выбившийся из повязки конец бинта.
— Пес, — сказала она, — по-моему, я знаю, что такое Вилам.
Септимус направлялся к Черному Рынку. Он твердо вознамерился держать себя в руках и не дать дурному настроению взять верх. Октавия даже в самые мирные свои часы была непредсказуемым созданием. Пытаться понять ее — все равно что попробовать сосчитать звезды.
Несколько торговцев приветствовали его кивками, кое-кто — косыми взглядами, но большинство — улыбками. Огромный зал кипел активностью. Новое оборудование и инструменты разлетались в ту же секунду, как их контрабандой протаскивали на борт со Зрачка Бездны. Рядом с некоторыми прилавками топтались бандитского вида телохранители, стерегущие ценный товар. Раб заломил бровь, проходя мимо стола, заваленного награбленным оружием Имперской Гвардии, — там был даже цепной меч, переделанный под человеческую руку. Однако его взгляд привлекло другое.
Септимус указал на массивную, длинную лазерную винтовку. Ее ствол и приклад были отлиты из тусклого, ничем не украшенного металла. Царапины и пятна окалины на оружии остались как после старых боев, так и после недавнего осквернения, — видимо, кто-то убрал символ имперской аквилы.
— Вулуша? — спросил раб пожилого торговца в рваной униформе легиона. — Вулуша сетришан?
Человек ответил профессионально-фальшивой улыбкой и назвал меновую цену.
Улыбка Септимуса была не менее притворной.
— Ничего себе цена! Это всего лишь винтовка, друг мой. Не жена.
Торговец взял с прилавка цепной меч. Раздувшиеся в костяшках пальцы старика обхватили рукоять так неумело, что в настоящем бою его бы разоружили за долю секунды. Человек несколько раз неуклюже взмахнул мечом.
— У меня больше товара, чем у других. Как насчет этого клинка? Лучше, чем тот тесак, что примотан у тебя к голени, правда? И погляди, какой у него превосходный баланс. Видишь? Когда-то этот меч принадлежал герою.
— Это цепной меч, Мелаш. Ни один цепной меч не может похвастаться превосходным балансом. Они вообще не сбалансированы.
— Зачем ты пришел сюда и угрожаешь мне?
— Потому что я хочу эту винтовку.
Мелаш провел языком по язве на губе.
— Хорошо. Но винтовка тоже принадлежала герою. Ты знаешь, что я никогда бы не стал тебе врать.
— И снова мимо.
Септимус постучал ногтем по стершемуся инвентарному номеру Муниторума на ложе винтовки.
— По-моему, это гвардейское оружие стандартного образца. Что еще ты скажешь, старик? Что тебе надо кормить семью?
Торговец вздохнул.
— Твои слова глубоко меня задевают.
— Не сомневаюсь.
Септимус посторонился, пропуская плотную группку рабов. Черный Рынок казался оживленным как никогда. Находиться в центре такой толпы было почти утомительно, словно на настоящем ночном рынке крупного города. Факелы освещали десятки незнакомых лиц.
— Просто продай мне эту несчастную винтовку, Мелаш. Что ты хочешь взамен?
Старик пожевал нижнюю губу.
— Можешь достать аккумуляторы? Мне нужны батарейки, Септимус. Все притаскивают на борт фонари, но запасы батареек кончатся через пару недель после того, как мы отправимся в путь. И кофеин. Сможешь принести мне кофеиновый порошок со станции?
Септимус окинул его пристальным взглядом.
— А теперь скажи мне, чего ты действительно хочешь. Не стоит вилять, даже если думаешь, что я откажусь.
Старик улыбнулся — более искренне, но в то же время смущенно.
— Поработаешь на меня?
Септимус вскинул бровь. Его аугметический глаз защелкал и зажужжал, пытаясь повторить выражение настоящего.
— Продолжай.
Мелаш почесал плешь.
