Подлив бренди в бокал Лиа, Кросс поднес огонь к его сигаре, не пожелав распространяться о Дэвиде Редфеллоу. Вместо этого шутливым тоном спросил:
– Как тебе понравился твой номер?
– Чушь какая, – пыхнул сигарой Лиа. – Такой красивый. И ради чего? Откуда у людей возникает желание жить подобным образом? Это уж чересчур. Подобное обессиливает. Пробуждает зависть. Неразумно оскорблять бедняков подобным образом. С чего ж тогда им не хотеть прикончить тебя? Мой отец был одним из богатейших людей на Сицилии, но никогда не жил в такой роскоши.
– Ты не понимаешь Америку, Лиа, – растолковал Кросс. – Всякий бедняк, заглянувший внутрь этой виллы, возликует. Потому что в глубине души он знает, что когда-нибудь будет жить в точно таком же дворце.
В этот момент зазвонил приватный телефон в пентхаузе. Кросс снял трубку. Сердце его подскочило: Афина.
– Мы не можем встретиться перед началом просмотра? – спросила она.
– Только если ты придешь в мой номер. Я в самом деле не могу его покинуть.
– Как это по-рыцарски, – холодно бросила Афина. – Тогда можно встретиться после заключительной вечеринки. Мне придется уехать рано утром, и ты мог бы зайти в мою виллу.
– Честное слово, не могу.
– Я утром вылетаю в Лос-Анджелес. Затем, послезавтра, вылетаю во Францию. А мы не сможем встретиться наедине, пока ты не приедешь туда… Если вообще приедешь.
Кросс поглядел на Лиа, отрицательно тряхнувшего головой и нахмурившегося. И сказал Афине:
– Ты не могла бы прийти сюда сейчас же? Пожалуйста!
Ему пришлось прождать долгую минуту, прежде чем она произнесла:
– Да, дай мне только час времени:
– Я вышлю за тобой машину с охраной, – сказал Кросс. – Тебя будут ждать у дверей виллы. – Повесив трубку, он повернулся к Лиа: – Надо за ней присматривать. Данте достаточно чокнутый, чтобы решиться на что угодно.
Коктейль в вилле Бентса проходил под знаком красоты.
Мело Стюарт привел юную актрису с грандиозной сценической репутацией, которую он со Скиппи Диром собирался сделать исполнительницей главной женской роли в истории Джима Лоузи. Она была наделена явно египетской красотой – крупные черты, царственные манеры. С Бентсом была его новая находка, невинная девственница Иоганна, сценическую фамилию ей еще не придумали. Афину, никогда не выглядевшую столь лучезарно, окружали ее подруги: Клавдия, Дита Томми и Моли Фландерс. Афина держалась необычайно тихо, но все равно Иоганна и театральная актриса Лайза Роунгейт смотрели на нее чуть ли не с благоговением и завистью. Обе пришли к Афине – королеве, место которой надеялись занять.
– А ты не пригласил моего брата? – поинтересовалась Клавдия у Бобби Бентса.
– Как же, пригласил. Он чересчур занят.
– Спасибо, что дал семье Эрнеста его проценты, – усмехнулась Клавдия.
– Молли просто ограбила меня, – ответил Бентс. Ему всегда нравилась Клавдия, быть может, потому, что она нравилась Марриону, так что на ее шутку он не обиделся. – Держала мортиру у моего виска.
– Но все равно ты мог выступить поприжимистее. Маррион бы это одобрил.
Бентс поглядел на нее невидящим взором, внезапно ощутив приступ слезливости. Никогда уже не будет на свете человека, подобного Марриону. Бентс до сих пор горевал о нем.
Тем временем Скиппи Дир, зажав Иоганну в углу, рассказывал ей о своем новом фильме, где есть грандиозная эпизодическая роль невинной молодой девушки, жутко изнасилованной и убитой торговцем наркотиками.
– Ты просто рождена для этой роли. Опыта у тебя маловато, но, если я сумею протащить это мимо Бобби, ты можешь прийти для пробы. – Он выдержал паузу и, намекая на звездный час, ждущий ее впереди, проронил с теплой уверенностью: – По-моему, тебе следует сменить имя. Иоганна – чересчур громоздко для твоей карьеры.
От его внимания не ускользнуло, как зарделось ее лицо; воистину трогательно видеть, как молодые девушки верят в собственную красоту, стремятся быть звездами так же страстно, как девушки эпохи Возрождения хотели быть святыми. Перед его глазами вдруг встала циничная усмешка Эрнеста Вейла, и Дир подумал: «Смейся, смейся, сколько хочешь, и все равно это духовная нужда. В обоих случаях это чаще ведет к мученичеству, чем к славе, но таковы уж условия сделки».
Далее, как и следовало ожидать, Иоганна отправилась потолковать с Бентсом. Дир подошел к Мело Стюарту и его новой подружке Лайзе. Несмотря на ее театральный талант, Скиппи сомневался в ее будущем на киноэкране. Камера чересчур жестока к красоте подобного рода. А живой ум сделает ее непригодной для многих ролей. Но Мело настаивал, чтобы она была главной героиней в картине Лоузи, а порой Мело нельзя отказывать. К тому же главная женская роль в фильме – дерьмо собачье, пойди туда – сбегай сюда.
Дир расцеловал Лайзу в обе щеки.
– Я видел тебя в Нью-Йорке. Чудесная постановка. – Мгновение помедлив, он добавил: – Надеюсь, ты согласишься на роль в моем новом фильме. Мело считает, что это станет твоим прорывом в кино.
– Мне еще надо посмотреть сценарий, – одарила его холодной улыбкой Лайза.
Как всегда в подобных случаях, Дир ощутил всколыхнувшееся в душе недовольство. Ей предоставляют единственный шанс в жизни, а она еще кочевряжится, хочет увидеть дерьмовый сценарий. Мело иронически улыбнулся.
– Конечно, – заверил Дир. – Но поверь мне, я не пошлю тебе сценарий, недостойный твоего
