Франсиско пожимает плечами:
- Ну, если это действительно интересно... Мы начали с того, что решили: одна семья - один член кооператива. Установили размер вступительного взноса. Кроме него каждая семья внесла сколько могла кукурузы, фасоли, ячменя - так образовался общий семенной фонд. Еще каждая семья отдала в кооператив по овце - так создалось общественное стадо. И уж после того, как мы стали работать сообща, приняли устав, чтобы гарантировать будущее кооператива. В него мы записали условия, которые считали главными для выживания кооператива, права и обязанности его членов. Они должны иметь доброе имя, постоянно заниматься сельским хозяйством, работать сознательно и беречь общее добро, участвовать в общих собраниях, выполнять общественную работу, учиться.
- Крестьян каких категорий объединил кооператив? - спрашиваю я у Андримбы.
- В сущности одной категории - бедноту, - отвечает он. - Хотя между отдельными группами, конечно, были и есть большие различия. Например, есть 'уасипунгеро'. Это испольщики, имеющие земельные наделы, при образовании кооператива они составили треть его членов. Есть 'арримадо', то есть близкие, родственные, - так мы называем детей 'уасипунгеро', которые тоже хотят работать на своей земле, но наделов не имеют. Есть вчерашние безземельные крестьяне - они получили землю в коллективную собственность. Есть пеоны - сельскохозяйственные рабочие, гнувшие спину на помещика. Одним словом, и после образования кооператива пестрота не уменьшилась. Не ослабла и тяга крестьян иметь свой надел. Поэтому-то, - заключает Андримба, - мы из общественных земель выделили каждому безземельному крестьянину участок размером в три гектара. Такие же наделы мы предоставили и многим детям тех 'уасипунгеро', которые вступили в кооператив.
- Особо следует сказать об 'уасипунгеро', - включается в беседу Эстуардо. - За ними сохранились их прежние наделы. Сами они в кооперативе не работают, а посылают вместо себя своих детей или пеонов.
- Выходит, что они вроде состоят и не состоят в кооперативе?
- Выходит, так, - кивает Андримба.
- Вы сказали, что пеоны, гнувшие спину на помещика, теперь состоят членами кооператива, и в то же время говорили о пеонах, которых 'уасипунгеро' посылают вместо себя...
- Да, именно так, - подтверждает Андримба. - Дело в том, что некоторые члены кооператива подрабатывают тем, что помогают 'уасипунгеро' обрабатывать их наделы.
- Зачем же тогда 'уасипунгеро' нужен кооператив?
- О-о... На это у них свой резон. У кооператива - коллективные пастбища, трактор, который предоставляется для обработки индивидуальных наделов, молотилка, плуги, другие машины. Люди видят, что с каждым годом кооператив все крепче стоит на ногах, увеличиваются его общественные фонды. Вот и результат: никто до сих пор из кооператива не вышел.
- Одна из причин - растущее сознание крестьян, - добавляет Эстуардо Гуайлье. - Руководители кооператива - и наша федерация им в этом посильно помогает - ведут среди них большую воспитательную работу, разъясняя преимущества совместного труда, убеждая их и словом, и делом. Необходимость в этом есть. Одни крестьяне по привычке твердят, что на 'своей' земле работается лучше, другие все еще колеблются, все еще не уверены, что земля, которой владеет кооператив, всегда будет их собственностью. Приходится проявлять терпение.
За разговором мы не заметили, как возле нас собралась группа крестьян. Скуластые лица с вишневыми от горного солнца и холодных ветров щеками. Широкие, лопаткой, мозолистые ладони, огрубевшие от постоянного соприкосновения с землей. Домотканые пончо, самодельные кожаные сандалии на босу ногу...
Андримба представляет их одного за другим:
- Леонидас Лечон. Его мать Мариа Петрона Кампуас. Рехина Какауанго. Какой это у тебя по счету - четвертый или пятый? - шутливо обращается он к молодой женщине с ребенком на руках. И тут же кивает на крестьянку, сидящую верхом на лошади: - Наша лихая наездница Фермина Кинче.
Андримба продолжает называть имена. А я обвожу взглядом крестьянские лица - внимательные, непроницаемые.
- Хосе Серпа, Марио Киспе, Мигель Киспе - ветеран кооператива, его опора.
Лицо стоявшего рядом со мной крестьянина с веревкой через плечо и серпом в руках изображает подобие улыбки.
- Лично для Вас, - спрашиваю я его, - что значит кооператив?
Мигель Киспе мнется. Потом, подбадриваемый репликами крестьян, говорит:
- Для меня с самого начала кооператив был и остается надеждой. Да-да, надеждой на то, что у меня и моих детей будет наконец земля, работа, кусок хлеба. И еще не надо будет бояться, что помещик прогонит на все четыре стороны. Когда объявили новый закон об аграрной реформе и вокруг образовались другие кооперативы, стало повеселее. Помещики, правда, не успокаиваются. Но и мы теперь стали сильнее. Кооператив дал моей семье уверенность в том, что земля эта - наша, что, вместе защищая ее от помещиков и вместе работая на ней, мы сможем жить лучше...
Со старым багажом - в XXI век?
Новый закон об аграрной реформе, более демократичный по сравнению с законом 1964 года, был принят 15 октября 1973 года. Его авторы ставили целью покончить с полуфеодальными отношениями в деревне. По сути дела речь шла о попытке организовать фронтальное наступление капиталистических производственных отношений на сохранявшиеся в эквадорской деревне феодальные и полуфеодальные пережитки. Однако и эта попытка изменить и осовременить структуру землевладения, модернизировать сельское хозяйство и одновременно ослабить давление 'снизу', со стороны набиравшего силу организованного крестьянского движения натолкнулась на сопротивление могущественных земельных 'баронов' Сьерры и владельцев гигантских банановых плантаций побережья, особенно в провинциях Гуаяс и Эль-Оро.
Латифундисты встретили новый закон в штыки и даже пытались воздействовать на военное правительство снижением сельскохозяйственного производства. Они были напуганы и тем, что крестьяне, получавшие землю, создавали кооперативы, и тем, что государство оказывало им помощь, предоставляя дешевый кредит, на который крестьяне закупали семена, удобрения, сельскохозяйственные машины.
Одним из наиболее рьяных противников аграрной реформы проявил себя Гало Пласа, бывший президент Эквадора и бывший генеральный секретарь Организации американских государств. Этот латифундист, владелец крупного поместья и агропромышленного комплекса в провинции Имбабура, утверждал, что экспроприация латифундий приведет к падению производства сельскохозяйственных продуктов, поскольку, дескать, раздел помещичьих земель между крестьянами превратит крупные рентабельные хозяйства в минифундии, что автоматически повлечет за собой снижение производства товарной продукции, ибо минифундия - это не что иное, как натуральное хозяйство, способное обеспечить лишь 'внутреннее потребление' крестьянской семьи.
Однако очень скоро латифундисты разобрались что к чему. Военный режим и на этот раз замахивался на латифундии робко, нерешительно. В самом деле, статья 25 закона, принятого 15 октября 1973 года,
