назад. Это юношеское влечение сидело в нем, как заноза, от которой он не мог избавиться, и это его злило.
Если бы он был порасторопней, то поискал бы женщину, которая полюбила бы его на всю жизнь. Да, именно так он и поступит. Ради Дуги, ну и ради Стефани, он сделает все, чтобы снять подозрение с Клея. А потом уедет. Ведь он уже давно собирался.
— Эй, тренер, вы видели эту передачу? Мяч был в ауте?
— Извините, ребята, сами решайте.
— И такой совет дает тренер? — раздался за спиной Ника женский голос.
Ник обернулся. Перед ним стояла Стефани в кремовой блузке и синих брюках — свежая, как цветок, далекая, как мечта.
— Привет, Ник, — сказала она, сев на скамейку рядом.
— Привет. Осторожно, испачкаешь брюки.
— Ничего, они легко стираются.
Ник хмыкнул, продолжая следить за игрой. Стефани тоже стала смотреть, а потом сказала:
— Я вижу, в футболе надо уметь быстро бегать. Недаром Дуги сейчас ест столько, будто месяц голодал.
— Он хороший игрок. И весь отдается игре, впрочем, как и другие ребята.
— Да уж вижу.
— Что заставило тебя прийти?
— В субботу мне удалось вырваться всего на час, чтобы посмотреть игру. Поэтому я решила сегодня заглянуть на тренировку и узнать, как идут дела у Дуги.
Если быть честной, она пришла и затем, чтобы увидеть Ника, потому что не переставала думать о нем и о тех чувствах, которые их так внезапно захлестнули.
— Хм.
— Ты был прав, — мягко добавила она. — Дуги необходима компания его сверстников, и занятия спортом идут ему на пользу.
— Ну-ну, — саркастически отозвался Ник, — меня не обманывает слух? Ты действительно признаешь свою ошибку?
— Стараюсь унизиться, не теряя достоинства. — Однако в этом признании угадывалось больше строптивости, чем смирения.
— Извини, я этого не понял. Когда я унижаюсь, то, как правило, ору и начисто все отрицаю.
Насмешливый, почти циничный тон скрывал горечь и напряженность, возникшую в их отношениях. Она это поняла, и ей почему-то стало грустно. Ведь когда-то они были близкими друзьями и даже любовниками.
— Разве мы не можем быть друзьями? — спросила она. (Он стиснул зубы.) — Хотя бы ради Дуги, — добавила она, кляня себя за уничижительный тон. Господи, почему она должна что-то вымаливать?
— Нет, — процедил он. — Нет, черт возьми! Ты же знаешь, что этого недостаточно.
— Пожалуйста, — умоляющим тоном тихо попросила она, не желая, чтобы их услышали ребята. Дуги считает, что Ник не может поступить плохо. Если бы он увидел, как они целовались…
— Пожалуйста — что? — потребовал он. — Не хотеть тебя? Мне и самому это не нужно, но скажи, как от этого избавиться? Как забыть все, что было между нами? Или я все это выдумал? Мне казалось, что ты когда-то отвечала мне взаимностью, да и на прошлой неделе я получил тому подтверждение. Я думал, ты меня любишь, ведь мы столько говорили о нашем будущем. Я все это помню. А ты, Стефи, что помнишь ты? Расскажи, и мы сравним наши воспоминания.
— Не надо, Ник, — попросила она. — Наша жизнь и так сложна. Если мы не можем быть друзьями… — Она хотела добавить: любовниками мы никогда не станем.
Но Ник опроверг ее:
— Возможно, мы станем любовниками, но не друзьями.
Стефани застыла в недоумении, шокированная горечью, с которой были произнесены эти слова. Но Ник неожиданно улыбнулся, и она вздохнула с облегчением.
— Я было подумала, что ты говоришь серьезно.
— Я никогда не шучу, если дело касается серьезных вещей.
— Что-то я не пойму… — прошептала она с бьющимся сердцем.
— Что именно тебе непонятно? Что мы не можем быть друзьями? Или тебя смущает, что мы можем стать любовниками? Когда-то тебе это нравилось.
— Мы были тогда почти детьми.
— Но в моих объятиях ты не чувствовала себя девочкой. Ты была женщиной, Стефи, с головы до пят. Моей женщиной.
— Твоей? — рассердилась она, задетая его самоуверенностью.
— Признаю, это было обоюдно. Я был безраздельно твой, со всеми моими мечтами. Но мы стали старше и мудрее и можем называть вещи своими именами: сейчас мы оба испытываем друг к другу физическое влечение.
Ник встал и, заложив в рот два пальца, свистнул. Ребята прекратили игру и подошли к скамье. Ник разобрал игру каждого и отпустил всех домой. Затем попрощался со Стефани и тоже уехал.
— Мам, что ты тут делаешь? — удивился Дуги.
— Сама не знаю, — откровенно призналась она. — Но вообще-то я пришла посмотреть, как ты играешь.
— Пока еще не очень здорово, — ответил Дуги, но расплылся в довольной улыбке.
— В следующий раз я приду на игру, если мне удастся избавиться от покупателей и закрыть магазин. А сегодня — как насчет пиццы?
— Пойдет!
По дороге, слушая, как Дуги, захлебываясь, рассказывает о шансах команды на победу, Стефани немного расслабилась. Сейчас им стало легко общаться, дела пошли на поправку. А когда разрешится эта нелепая ситуация с Ником, жизнь и вовсе станет замечательной.
ГЛАВА ШЕСТАЯ
— Когда он уехал? — стараясь сохранять спокойствие, спросил Ник.
Круглое лицо и черные глаза выдавали в хозяйке пансионата ее итальянское происхождение.
— Он сказал, что нанялся на какое-то ранчо, но не сказал, на какое именно.
— Жаль, я его, видимо, упустил. Мне нужен работник на ферму. Пожалуйста, не говорите шерифу, что я был у вас, а то мне попадет за то, что я уехал по своим делам в служебное время, — попросил Ник, нахлобучивая шляпу.
— Не скажу, — засмеялась женщина.
Этот человек изворотлив, как уж, чертыхнулся Ник. Он не мог себе простить, что упустил его. Описание его машины — черный пикап — ничего не давало: у половины парней в штате были такие машины.
В довершение всего, вернувшись в город, он увидел Стефани, которая входила в «Медвежий зуб» в сопровождении какого-то пижона в полосатом костюме. Это же недавно появившийся в их краях адвокат, и он явно времени зря не теряет, злобно подумал Ник. Ухлестывает за самой красивой женщиной в городе.
В таком гнусном настроении Ник патрулировал шоссе, выдав двадцать квитанций на штраф за превышение скорости и сделав три предупреждения за неработающие тормозные огни и огни поворота.
Окончив смену, Ник поехал к себе на ферму. Примитивный сарай, доставшийся ему в наследство от прежних хозяев и казавшийся вполне сносным, чтобы иногда переночевать, показался вдруг страшно убогим. Может быть, пора построить дом, настоящий, со всеми удобствами?
— Что вы на это скажете? — обратился он к ламам, высунувшим головы из-за загородки.
