Наследие да Винчи

Сдаваясь, Вэнс вскинул руки и широко улыбнулся.

— Ладно, — сказал он, снова оборачиваясь к собравшимся, — я постараюсь… Те из вас, кто освещал покупку Кодекса Кингзбери, должны помнить, что помимо того, что это одна из немногих рукописей да Винчи, которую до сих пор не перевели с итальянского — а также ранее не показывали широкой публике, — также это одна из немногих рукописей, которые Леонардо, точнее, его близкий друг Франческо Мельци,[4] переплел еще при жизни… Леонардо работал на больших листах пергамента. — Вэнс набирал обороты. — И все листы были испещрены разнообразнейшими рисунками, изобретениями, шуточными историями и даже порнографическими каракулями. Все они почти не связаны друг с другом — так скакала мысль эксцентричного гения. После смерти Леонардо в 1519 году рисунки остались у его друга Мельци, который…

— Мы почти все это уже знаем. — Эриксона прервала женщина с каштановыми волосами, поднявшаяся из передних рядов. — Это история. Если надо, мы найдем это в архивах. Почему бы вам не перейти к делу?

Вэнс сразу же узнал ее. Сюзанна Сторм, заместитель главного редактора журнала «Haute Culture»[5] — пожалуй, самая стервозная женщина, которую он когда-либо встречал. Казалось, она преследует его повсюду. Всякий раз, когда он делал доклад о Леонардо или сопровождал Кингзбери на открытии музея, она тоже была там — со своими едкими замечаниями. Эта женщина терпеть не могла Эриксона, поскольку он со своей научной степенью вторгался в мир культуры и искусства — в ее мир. Она никогда не упускала возможности принизить его, указать на то, что он дилетант, которому здесь не место. Вэнс раздосадованно взглянул на Кингзбери, сидевшего на складном стуле с краю трибуны. Старик лишь кротко улыбнулся.

— Ладно, если у всех есть необходимые общие сведения… — Вэнс осмотрел лица репортеров, надеясь отыскать подсказку. Ну если кому-то и нужна общая информация, найдут потом. Очевидно, никто не хотел спорить с Сюзанной Сторм. — Так тому и быть. Отлично, мисс Сторм, что бы вы хотели узнать?

— Для начала, мистер Эриксон, может, просто расскажете нам, как вам удалось обнаружить подделку, хотя лучшие специалисты по да Винчи последних четырехсот лет ничего не заметили. И что содержалось в недостающих страницах? — Она сделала паузу. — И зачем кому-то понадобилось скрывать, что страниц не хватает? — Журналистка оглянулась на своих коллег, а потом снова посмотрела на Вэнса. — Будете убеждать нас в том, — спросила она вызывающе, — что это Уотергейтский скандал[6] эпохи Возрождения — с настоящим Макиавелли[7] в главной роли?

Вэнс пропустил колкость мимо ушей.

— Я отвечу на ваши вопросы по порядку, — спокойно сказал он. — Я обнаружил подделку вскоре после того, как мистер Кингзбери приобрел Кодекс — тогда еще известный как Кодекс Каицци, по имени семейства Каицци. Я изучал собрание работ, связанных с да Винчи, в Национальной библиотеке Мадрида, где обнаружил дневник некоего Антонио де Беатиса, в начале XVI века — секретаря кардинала Арагонского. Похоже, что де Беатис убедил Леонардо, и тот позволил ему взглянуть на собрание своих сочинений.

— Вы отвлекаетесь, мистер Эриксон.

— Спасибо, что держите меня в рамках, мисс Сторм. — Вэнс пристально посмотрел на нее. — Как бы то ни было, де Беатис потратил несколько лет на чтение манускриптов Леонардо и занесение их в каталог. В дневнике де Беатиса содержится полный перечень рукописей Леонардо, включая единственный переплетенный к тому времени сборник — кодекс, который мистер Кингзбери купил у Каицци. Сравнив перечень де Беатиса с приобретенным кодексом, я заметил различия в содержании…

— Которые заключались?.. Мистер Эриксон, переходите, пожалуйста, к сути. — Вэнс опять непроизвольно перевел взгляд на Сюзанну Сторм и к своей радости заметил, что к ней наклонился художественный обозреватель «Лос-Анджелес Тайме» и отчетливо произнес:

— Дайте же ему сказать. — Несколько человек что-то пробормотали, соглашаясь.

— Две страницы кодекса, купленного мистером Кингзбери, — подделка, — продолжил Вэнс. — У Леонардо не могло быть листов с такими водяными знаками. Такую бумагу начали изготовлять через некоторое время после смерти да Винчи. Содержание подделки не имеет значения, материал просто заменяет недостающие страницы. Там, согласно дневнику секретаря кардинала, были заметки Леонардо о наблюдениях за погодой, штормами и молниями.

— Зачем кому-то понадобилось скрывать похищение этих страниц? — спросила Сторм. — И кому это было выгодно?

— Я не знаю ответа на этот вопрос, мисс Сторм. Возможно, расследование, намеченное на предстоящие недели, прольет на него свет.

— Сомневаюсь, — сказала она. — А как получилось, что вы, непрофессионал, обнаружили этот дневник, тогда как ученые мирового уровня его пропустили?

— Я просто шарил на полках книгохранилища. Очевидно, дневник забыли или занесли не в тот каталог.

— Вы нашли его случайно? — Вопрос прозвучал скептически.

— Да, — ответил Вэнс, — и если вы хорошо помните историю, достаточно много работ Леонардо были затеряны в этой же самой библиотеке из-за того, что их занесли не в те каталоги.

— Мистер Эриксон сделал то, чего не делали остальные. — В зале зазвучал командный голос Харрисона Кингзбери. Он встал и направился к трибуне. — Вэнс пошел по неожиданному пути и нашел такое, о существовании чего никто и не подозревал. Так же он отыскивает и нефть для «КонПаКо», именно поэтому ему сопутствует такой успех, мисс Сторм. Это называется видеть дальше собственного носа. — Он улыбнулся Вэнсу. — Думаю, на сегодня достаточно, — заявил он репортерам. — Если нам понадобятся еще какие-то сведения, звоните моим информационным представителям. Спасибо, что пришли.

Глава 3

Пятница, 4 августа,

Амстердам

Кто-то его преследовал. Застегивая плащ, чтобы укрыться от назойливого ветра с дождем, Вэнс Эриксон упрямо продолжал идти вперед. Абсурд: кто бы мог его преследовать? Да никто, злился он на себя. Просто воображение разыгралось.

Вэнс остановился рассмотреть табличку с названием улицы на красном кирпичном здании. Кайзерграхт — да, именно она ему и нужна. Часы на башне пробили семь. До назначенного ужина еще полчаса. Вэнс свернул налево и мельком заметил в соседнем квартале фигуру, трудно различимую из-за дождя. Уличные фонари только что включили, но ливень их затемнял; капли, словно крупные стеклянные шарики, косо падали на старую мощеную улицу, а иногда и за ворот плаща.

Эриксон быстро пошел по другой улочке. Оглянувшись, заметил, что из-за угла появилась та же фигура и медленно двинулась к нему. Вэнс остановился. Человек тоже. Вэнс снова пошел — и человек продолжил преследование.

Бессмыслица какая-то. Хотя последний месяц все было бессмысленно.

Во-первых, эта безумная поездка домой в Санта-Монику. Там хранилась большая часть его записей о да Винчи и библиотека. В обстановке квартиры зияли провалы — там, где раньше были вещи Пэтти.

Сколько прошло, три месяца? Примерно. Три месяца назад Пэтти предъявила ему свой список. Может, все было бы не так плохо, если бы не он. Они были женаты два года. Да, у них бывали проблемы, но так у всех пар. Ей хотелось надежности, ему хотелось приключений. В этом заключалось основное различие. Еще ей были нужны вещи, много вещей, и много места, куда их складывать. Он же считал, что через некоторое время вещи завладевают людьми.

Вэнс и не понимал, насколько все плохо. Может, просто не хотел замечать. Снова и снова он спрашивал себя, как же все зашло так далеко, а он и не заметил. Но случилось то, что случилось, —