Ропотно-дерзкое, властное, сдвинуло брови сурово,Давностью взрощено, былью упрощено, в гнете покояТягостно спящее, злобно шипящее: «Рвутся покровы, —«Я — неизменное, старше вселенной я», — это — надменно мужское.Здесь, на прямом и едином пути,В вечность вонзившем свои острия,Верим: дано, суждено нам найтиЦельное, личное, трижды-единое «я».
ОН
Предназначенного людямОн ни чем не изменил;То чем были, то чем будем,Он собой объединил.И пока все гуще, гущеЗарастал бестропный лес, –Он, единый, присносущий,Меж сплетенья не исчез.К трепетанью на болотеВызвал жуткие огни,И в закатной позолотеЛег на сумрачные пни.Меж побегов и наростовЖизни тучной, молодойОн казал огромный остов,Ветхий, страшный и худой.В час, когда вонзали совыВ гулкий воздух зычный крик, –Кутал в плотные покровыЗаповеданный свой лик.И когда к глухой опушкеСмертный путь привел косца, —Подал окликом кукушкиВесть о близости конца.Пир торжественный он справилВ треске лопнувших суков,В день, как небо окровавилБой огнистых языков.И расплавившись шипелаДымножелтая смола,И от пламенного телеТень безмерная легла.А когда земля окрепла,Знойный выдержав пожар,—Он остался в слое пепла,Неизбежный перегар.
ДОМА
Домов обтесанный гранитЛюдских преданий не хранит.На нем иные существаСвои оставили слова.В часы, когда снует толпа,Их речь невнятная слепа,И в повесть ветхих кирпичейНе проникает взор ничей.Но в сутках есть ужасный час,