остальные пошли за материалами.
Погрузка быстро закончилась. Мальчики переносили меньшие куски, а мистер Киннэйрд за один раз перетащил доски. Затем в сопровождении пяти велосипедов он двинулся по дороге.
Мальчики, конечно, устроили гонку, но расстояние было небольшим, в конце их разделяло немного ярдов, и даже «джипу» ждать пришлось недолго.
Мистер Киннэйрд, видя, как мальчики сбросили обувь и закатили брюки, последовал их примеру, взял доски и зашлепал за ними вниз по ручью к сцене действия.
Осмотрев скелет лодки, он сделал несколько конструктивных замечаний и вернулся тем же путем.
— Вы, парни, как будто обучаете комаров вокруг себя, кидаться на посторонних, — заметил он.
Мальчики ответили в том же духе, и принялись за работу.
Они делали частые перерывы, чтобы покупаться, и во время одного из таких перерывов Охотник узнал, почему люди избегают медуз. Боб однажды не сумел этого сделать, и его гость тут же познакомился с ядовитыми клетками. Он блокировал распространение яда не потому, что его Хозяин должен был научиться заботиться о себе, а в полусентиментальных воспоминаниях об ошибках, допущенных в первый день пребывания на Земле. Он чувствовал, что платит за знания.
Несмотря на частые перерывы, в первый же час было сделано немало. Затем показалась вторая лодка. В ней к величайшему интересу детектива и его Хозяина, находился Чарльз Терол.
— Привет, засоня! — буйно встретил его Райс.
Он размахивал пилой.
— В последний раз осматриваешь остров?
Терол взглянул на него не слишком дружелюбно.
— Жаль, что твой врожденный сигнал опасности не вырос у тебя и на языке, — заметил он. — Что, парни, опять что-то с лодкой? Как будто вы, ее уже чинили.
Четыре глотки начали объяснять ему происшедшее. Райс молчал. Посетитель взглянул на него в конце рассказа со злорадным выражением. Ничто не могло яснее передать его мысли. Отношения между ними оставались напряженными все полчаса, пока Терол не отплыл.
За эти полчаса было много разговоров и мало работы. Терол подробно рассказывал о своем будущем, время от времени Хэй и изредка Колби вставляли замечания.
Боб, знавший о намерении доктора, говорил мало, большую часть времени он напоминал себе, что это в интересах самого Терола.
Райс по-прежнему молчал, и даже Мальмстром был молчаливее обычного. Боб отнес это за счет того, что Мальмстром был всегда ближе к Теролу и не хотел, чтобы его друг уезжал. Разумеется, когда Терол сел в лодку, Мальмстром сел с ним, попросив Колби отвести его велосипед, оставленный в кустах у ручья.
— Чарли хочет встретиться с баржей и на буксире объехать поля. Он хочет повидаться с парнями на барже, а потом пойдем к новому резервуару на холме. Я пойду с ним, а оттуда пешком доберусь домой.
Колби кивнул, и лодка Терола устремилась в лагуну наперерез очистительной барже, которая совершала один из своих периодических рейсов. Остальные молча смотрели ей вслед.
— Его забавно разыгрывать. Мне жаль, что он уплывает, — сказал наконец Райс. — Впрочем, он часто будет приезжать. Вернемся к лодке?
Все согласились, но прежнего энтузиазма не было. Некоторое время они работали, потом искупались и наконец поразили родителей, явившись домой задолго до ужина.
Боб, вместо того, чтобы приняться за уроки, после ужина вышел снова. На вопрос матери он ответил, что сходит в деревню. В сущности это было правдой. Ему не хотелось беспокоить родителей, сказав, что он идет к доктору Сиверсу.
Доктор сказал, что следующую вакцину можно будет испытать завтра, а у Боба не было никаких срочных сообщений или вопросов, но он чувствовал смутное беспокойство и не мог понять, из-за чего.
Охотник, несомненно, был хорошим и достойным доверия другом, но с ним не всегда можно было разговаривать, а Боб просто хотел поговорить.
Доктор встретил его с некоторым удивлением.
— Добрый вечер, Боб. Не терпится испытать новую вакцину? Или просто поболтать захотелось? В любом случае входи.
Он закрыл дверь за своим юным гостем и пригласил его сесть.
— Я точно не знаю, сэр, вернее, знаю отчасти. Эта штука, что мы собираемся проделать с Терелом. У нас серьезная причина, да и вреда ему не будет, но все же я себя неважно чувствую.
— Я знаю. Мне тоже это не нравится. Ты знаешь, мне придется солгать, а я к этому не привык. Когда я ставлю неверный диагноз, это честная ошибка.
Он сухо улыбнулся.
— Но альтернативы я не вижу, и думаю дурного мы не делаем. Ты должен это понимать. Это все?
— Нет. Но не могу вам сказать, в чем дело. Просто беспокоюсь.
— Это вполне естественно. Ты в сложной ситуации. Больше, чем я, а я это тоже чувствую. Но, возможно, ты видел что-то важное, но не можешь вспомнить, что-то имеющее отношение к нашей проблеме. Ты обдумал все, что с тобой произошло?
— И не только это, но все, что произошло с осени.
— Только обдумал или обсудил со своим другом?
— Главным образом думал.
— Может быть, стоит обсудить. Часто это помогает привести мысли в порядок. Можем по крайней мере обсудить свидетельства против твоих друзей. О Тероле мы уже говорили. Единственные факты против него — он спал возле рифа и был в доке, когда ты упал. К тому же у нас относительно него уже есть план действий. Ты упомянул небольшой факт в пользу Мальмстрома, когда он порезался о шипы. Есть еще что- нибудь за или против него? Он, например, не спал возле рифа?
— Мы все спали на берегу в тот день, когда появился Охотник. Кстати, Коротышки в тот день не было. Но это неважно. Я говорил вам, как мы нашли кусок корабля. Это в миле от берега, и Охотник сказал, что нужно много времени, чтобы этот обломок дотащить до берега.
Боб помолчал.
— Единственное, что я могу добавить: Коротышка оставил нас и отправился сегодня с Чарли. Они всегда были друзьями, так что тут ничего особенного нет.
Доктор кивнул.
— Да, должен согласиться, что все это либо несущественно, либо говорит в пользу молодого Мальмстрома. А как насчет рыжеволосого — Кена Райса?
— То же самое. Он был у рифа и в доке. Я не видел его порезов, так что… Минутку. Он сильно ушиб ногу куском коралла. Но он был в обуви — мы ее всегда там надеваем — так что не порезался. А синяк, вероятно значит столько же, сколько и царапины Коротышки.
— Когда это случилось? Ты мне ничего не говорил.
— На рифе, как раз тогда, когда мы нашли оболочку генератора, в том самом месте. Я должен был подумать об этом.
Он подробно рассказал о случившемся.
— Мы конечно, молчим об этом. Он ведь чуть не утонул!
— Интересно. Охотник, не объяснишь ли нам, почему ты особо подозреваешь, тех, кто спал в районе внешнего рифа?
Охотник видел, к чему ведет доктор, но ответил на вопрос.
— Он, должно быть, добрался до берега где-то на рифе. Он не мог воспользоваться человеком, увидевшим его вначале, и, конечно, он должен заботиться о тайне и не будет входить в тело разумного существа, невзирая на возражения. Конечно, ужас Хозяина — для него ничто, но он не захочет, чтобы об этом стало известно, скажем, медику. Я думаю, доктор, если бы комок желе прилип к одному из жителей острова и просочился сквозь кожу, вы очень скоро услышали бы об этом.
Доктор кивнул.
— Я так и думал. Но мне пришло в голову, что юный Райс вполне мог стать объектом нападения, не подозревая об этом, пока его нога была захвачена под водой. Естественный страх, возбуждение, боль от куска коралла — все это сделало бы нападение незаметным.
