большинство путников рассосались по своим местам для сна.
— Получилось так, — я задумчиво смотрела на огонь костра.
— У вас ведь там все по-другому, ну откуда ты к нам явилась. Не вписываешься ты сюда, стараешься, а не вписываешься. Зачем надо было уходить, если не нравится тут? — он изогнулся и растянулся рядом со мной полумесяцем, подперев голову рукой и ногами как бы невзначай теребя мой кросовок.
— Да кто сказал, что не нравится? Да и вписаться особо не хочу. Судьба у меня такая, значит. Когда пойму, чего хочу, да зачем я здесь, тогда и смысл вселенной постигну, — улыбнулась я сама себе.
— В судьбу веришь?
— Я сама не знаю, во что верю. Знаешь, со мной за последнее время столько всего произошло, что про судьбу и веру не мне точно рассуждать. И оставь мою ногу в покое.
Мы оба долго молчали.
— Я тоже не знаю, что мне делать. Отец хочет, чтобы торговлей занимался… Оно, конечно прибыльное дело, при деньгах всегда. Да только, кажется мне, что не мое это. Воротит.
— А чего хочешь сам?
— Не знаю, мир посмотреть, интересного чего-то хочется, необычного. А то скука и однообразие.
— Будь осторожен в своих желаниях, могут исполниться, — я мрачно усмехнулась. — Мне тоже подвигов хотелось, вот теперь я здесь, еду незнамо куда незнамо зачем. А насчет мир посмотреть, так ведь торговцы — они везде ездят, вот и посмотришь. У тебя язык хорошо подвешен, тебе как раз договариваться со всеми.
— Думаешь?
— Ну, утверждать не буду. Но на путешествия и удовольствия деньги нужны, а это уже — работа… Кирд?
— У?
— Если ты думаешь, что я не замечаю, как ты перемещаешь по мне свою ногу, ты сильно ошибаешься.
— А тебе не нравится? — он сильнее забросил свою ногу и обвил ею мою, притягивая к себе.
— Может быть и понравилось бы, не будь ты таким бабником и не будь тебе все равно, на кого направлять свои флюиды.
— А ты расслабься. И получай удовольствие.
Я прыснула, резко дала ему по ноге и поднялась с расстеленного плаща. Какая разница — какое место и время. Парни везде одинаковы.
За эльфами ни я, ни Таюшка больше не шпионили — надобность отпала. То ли чудодейственное масло из цветущих ночью растений помогло, раненный эльф начал поправляться. И вся четверка стала выползать из своей повозки. Правда, держались они особняком. К костру каждый вечер приходили и внимательно слушали все, что говорили, с удовольствием смотрели на танцы, но сами сохраняли нейтралитет и в забавах не участвовали. И если эльфы откровенно вызывали во мне восхищение, то их товарищ непонятно волновал.
Я долго не могла понять, почему я упорно не хотела относить его к ни к эльфам, ни к людям. Было в нем что то особенное. С эльфами то все понятно, глянешь, ни с кем не перепутаешь. А он вроде высокий, может несколько худощавый. Но приятно сложен. Не было в нем эльфийской грации, но и человеческой неповоротливости не было. И с волосами я напутала. При лунном свете они показались мне светло- пепельными, такими же серебристыми, как свет от луны, а теперь, когда я смотрела на него, они были гораздо темнее.
С возрастом я так и не определилась. Когда он сидел, задумчиво и спокойно наблюдая за чем-либо происходящим, казалось, в его чертах читается не по годам развитая уверенность и ум. А когда его красивое лицо расплывалось в улыбке, он становился похожим совсем на мальчишку. Весь как будто прояснялся и сиял.
Но самым удивительным в нем были глаза. Столкнувшись с ним один раз взглядом, я внутренним чутьем уловила чужака. Очень яркие серые бездонные глаза проникали сквозняком и уходили куда-то дальше, за тебя. Этот взгляд я впоследствии неоднократно ловила на себе. Если я уловила в нем чужака, то кого почуял во мне он? Впрочем, я ощущала на себе заинтересованные взгляды всей четверки. Смотреть на них открыто я не решалась. Но изредка переводя взгляд и попадая случайно, я тут же отводила глаза, встречая требовательный изучающий интерес.
Я указала Кирду на интересующего меня спутника, который как будто почувствовал, что про него говорят, и посмотрел через всю поляну, через горящий костер прямо на меня. Я тут же ретировала свой взгляд.
— Кто он?
Тот пожал плечами:
— Почем я знаю, человек какой-то.
— Нет, не человек — ты приглядись повнимательнее. С виду как человек, а двигается странно, как зверь крадется. И ты же сам говорил, эльфы с людьми предпочитают не общаться. А они вроде к нему на равных.
— Ну, по мне так очень даже человек, не знаю, что ты там уловила, если близко с эльфами знаком, то может и полукровка какая.
— А есть такие?
— Да всего хватает… И насилия тоже… А ты чего все про него интересуешься? Понравился? Или на эльфов запала?
— Не до этого мне, — я махнула рукой, — просто интересно.
— Ну, конечно! По ним все девчонки как увидят с ума сходят. Да только без толку это. На одну — на две ночи — может быть, для удовлетворения, не больше.
— Это почему?
— А ты сравни куклу тряпичную и живого человека — поймешь. Ни одухотворенности, ни жизни.
— Ну ты загнул! Не настолько же.
— Ты еще эльфиек не видела, — глаза парня заволокло туманом.
— Неужели настолько?…
— И даже больше, не сомневайся.
Я с минуту посидела молча, пытаясь представить себе образ эльфийской девушки. Да, если у них мужчины такие…
— Кирд, а эльфов много?
— Тут у нас почти совсем нет, они с людьми не больно-то уживаются, в Тарвине основное поселение. Они этот город и построили, старую часть. Потом ушли. Остались немногие. Там и живут. Душно им в таких городах.
— А кто еще есть, ну кроме эльфов, гномов?
— Да много всякого, ты откуда свалилась-то?
— Ну, тут-то я почти никого не видела, гномов встречала, вот эльфов первый раз увидела…
— Каждая курица свой курятник ищет. — Кирд начертил на земле квадратик, — вот тут люди живут, а тут другие земли, там и эльфы и гномы, и чего только еще нет. К ним лучше не лезть, пересекаемся, но не перемешиваемся. Дядька мой далеко ходил, многие земли видел. Говорил, каких только чудных народов нет. Все рассказывал, где побывал. Отец-то так далеко не ходит. Все рядом. А рядом, чего интересного? Вот у тебя кто рядом живет? Какие диковины есть?
Я пожала в ответ плечами.
— Да вроде никого нет. Люди одни.
— В Тарвин часто на базар диковины привозят, в прошлом году единорога привозили.
— Единорога? Это же чудо какое, — подошедшая Таюшка всплеснула руками, — мне бабушка сказки про них рассказывала.
— Бабушка, — Кирд схватил девушку и игриво усадил к себе на колено, — Только этот не из сказок был, еле живого дотащили. На базаре и помер. Не могут они без воли. На него и смотреть-то больно было, так его замучили. Хотели чучело сделать, только эльфы не дали. Старейшина ихний выкупил и к себе
