Здесь было что-то такое, чего я никак не мог понять. Не мог понять этого расчетливого, делового поведения мужчин, пришедших на свидание в подобное место. Я рассмеялся над собой: а как насчет меня и той хористки? Интересно, какое семейное положение у этих мужчин? Большинство, похоже, женаты. Что их привело сюда? Отъезд жен? Больные жены? Жены, полностью лишенные какого-либо влечения? Или поиски разнообразия и экзотических приключений? Поиски чего-то такого, чего они стыдятся с женами или чего жены не дозволяют? На мой взгляд, они выглядели самыми обычными мужиками с заурядными желаниями.
«Какого черта, все просто, — подумал я. — Мужики всего лишь часть животного мира». Да, если подумать, то самцам обычно требуется большее разнообразие, чем самкам того же вида. Быку нужно стадо коров, петуху — полный курятник кур. Мужику нужен гарем, чтобы удовлетворить его полностью. Я тихонько усмехнулся. А разве я не болтаюсь по Бродвею почти каждый вечер в поисках чего-нибудь нового? Разве у меня нет собственного гарема? Гарема из миллиона женщин, всегда ждущих меня на Бродвее?
У какого-то авторитета я прочитал, что мужчины, не имеющие моральных и эстетических предубеждений против связей с проститутками, реже фигурируют в бракоразводных процессах. Да, это вполне логично. Таким мужчинам легче избежать эмоциональной привязанности к единственной женщина, эмоционально они моногамны, физиологически — промискуитетны. Я такой же. Все мои чувства направлены на девку, с которой я даже ни разу не встречался, на которую я гляжу только со стороны. Чем, к черту, Долорес все-таки так меня привлекает? Или я извращенец, и мне нравится такая форма любви? С любой другой девкой я ложусь в постель и после сразу ее забываю. К черту их всех. Можно быть и повоздержанней. И я вновь посмеялся над собой.
Мне стало интересно, чем заняты остальные, и я оторвался от своего глазка. Они вовсю развлекались. Простак и Косой беззвучно заходились в приступах хохота, рискуя свалиться со стульев. Даже обычно выдержанный Макс катался по полу, уткнувшись лицом в подушку.
Я пристроился к Максу так, чтобы мы оба могли видеть происходящее под нами. Клиент только начал одеваться. «Когда он повернулся спиной к девчонке, та тихо открыла окно и жестом посигналила кому-то снаружи. Макс напрягся и пихнул меня рукой. Мы увидели, как в окне появилась вначале нога, а затем и весь человек. Это был здоровенный парень с пистолетом в руке. Он беззвучно приблизился к одевающемуся клиенту и ударил его рукояткой пистолета по голове. Затем налетчик стал обшаривать карманы лежащей без сознания жертвы, а девчонка начала торопливо одеваться.
Глава 16
Макс тихонько прищелкнул пальцами: — Вот он! Он метнулся к дверям, я бросился за ним, Косой и Простак спрыгнули со стульев и устремились вслед за мной. Мы выскочили в холл, шлепая ногами в носках и доставая на ходу револьверы. Испуганные клиенты растерянно провожали нас взглядами.
Когда мы спустились вниз, парень еще не вышел из комнаты, и дверь в нее была закрыта. Макс жестом велел нам встать по обе стороны от двери, а сам сорвал портьеру с окна в коридоре и держал ее наготове. Всего через несколько секунд дверь начала осторожно открываться. Здоровенный парень шагнул в коридор, и в тот же миг Макс кинулся к нему и набросил портьеру ему на голову. Косой прыгнул парню под ноги и обхватил его за колени. Мы с Простаком сдавили его с двух сторон, а Макс выпустил портьеру и прямо через нее оглушил парня мощным ударом по голове. Парень выронил пистолет, мы связали его шнуром от портьеры, потом портьерой и замотали в ковровую дорожку.
Пегги прошлась по дому, успокаивая девочек и клиентов и уговаривая их продолжить прерванные занятия. Макс попробовал выяснить что-нибудь у девчонки, которая была в сговоре с парнем. Она всхлипывала и умоляюще глядела на Макса.
— Я не хотела. Пожалуйста, не рассказывайте Пегги. Он меня заставлял. Я его почти совсем не знаю. И он заставлял меня отдавать ему все деньги.
— Ладно, малышка, забудь об этом, — сказал Макс. — Значит, он к тому же еще и вшивый сутенер, так?
Она кивнула.
— Я потерял всяческое уважение к этому уроду, — произнес Макс.
— Я считал, что он честный налетчик.
Мы с Простаком подняли парня и потащили его на улицу. Вслед нам раздался громкий шепот Пегги:
— Спасибо, мальчики. Обязательно заходите в гости!
Мы забросили нашу добычу в «кадиллак».
— Куда едем, Макс? — спросил Косой.
— Отвезем его в похоронное бюро. Я хочу перепугать его до смерти, прежде чем мы устроим ему проработку.
Мы прошли в бюро через черный ход, прямо на склад, где хранились гробы.
— Проваливай, — сказал Макс ночному сторожу Изе, и тот сразу слинял. Он знал ровно столько, сколько было необходимо, чтобы не отвечать вопросами на краткие распоряжения Макса. Мы размотали парня и развязали его. Он все еще не пришел в себя, но даже в бессознательном состоянии его лицо было искажено гримасой ужаса. Макс пристально посмотрел на него.
— Здоровый ублюдок, верно? Этот вшивый сутенер, похоже, здорово перепугался. Погодите, я его еще испугаю по-настоящему.
Макс махнул мне рукой. Я взял парня за ноги, Макс ухватил за руки, и мы забросили его в дешевый сосновый гроб и закрыли крышкой. Макс засмеялся:
— Для начала пусть придет в себя в этом ящике.
Сняв плащ и вытащив из угла роскошный, обитый плюшем гроб, Макс сказал:
— Кстати, я тоже могу немного отдохнуть, пока этот урод набирается сил.
И он растянулся в гробу.
— Прекрасно смотришься, Макс, — заметил Косой.
— Спасибо, — ответил Макс. — Вам, кстати, тоже никто не мешает. — И он указал рукой в сторону груды гробов.
Мы расставили гробы полукругом вокруг соснового гроба с парнем и улеглись в них. Рассеянный свет неярких ламп действовал успокаивающе. Похоже, прошло достаточно много времени. Кто-то, кажется, Косой, начал похрапывать. Мои мысли вернулись к заведению Пегги, и перед глазами возникла рыжая девочка, которую я там увидел. Я представлял, как она плавно приближается все ближе и ближе ко мне, и одновременно погружался в дремотное состояние, похожее на то, которое возникало при курении опиума. Затем я услышал странный, сдавленный стон и сел. И все мы сели в своих гробах. Из гроба, стоящего в центре комнаты, доносились приглушенные стоны и рыдания. Мы сидели в тусклом электрическом свете и молча смотрели на гроб. Парень пытался открыть крышку. Мы слышали, как он стучал в нее руками. Наконец защелки не выдержали и крышка с треском отскочила. Из гроба высунулась голова. Мне часто приходилось видеть испуганных людей; но этот парень был не просто испуган, он был охвачен ужасом. Его глаза были выпучены так, что казалось, еще маленько, и они навсегда расстанутся со своим хозяином.
Он уставился на нас, сидящих в своих гробах. Мы безмолвно взирали на него. Задыхаясь от ужаса, он хрипло прошептал:
— Вы кто? Где я? Я умер?
Мы не шевелились и молча таращились на него. Его начала колотить дрожь. Он добрых пять минут молча смотрел на Макса, а затем, указав на него рукой, выдавил из себя:
— Я узнал тебя. Я о тебе слышал. Ты Большой Макс, гробовщик, который хоронит людей живьем.
Его рука безвольно упала, губы продолжали шевелиться, но из горла, которое перехватило от ужаса, не вырывалось ни звука. «Ну и урод, — подумал я. — Где он наслушался таких бредней?»
Макс медленно поднялся, приблизился к парню и зловещим голосом, медленно, по слогам выговаривая каждое слово, произнес:
— Верно, я хороню людей живьем. — Он пристально посмотрел парню в глава и добавил: — Я заколочу крышку твоего гроба, затем опущу его на дно могилы.
Он замолчал. Тяжелая тишина повисла в похоронном бюро, и я представил себе полуночное кладбище. Мне стало не по себе. Я мог бы поклясться, что ужас наполнил парня так, что перестал вмещаться в нем и начал передаваться нам. Замогильным голосом Макс продолжил свою речь:
