лейтенанта Шмидта?
Вы, — врач вы или нет — несомненно, слышали имена медицинских корифеев. Да, все мы знаем, что от Эскулапа (Асклепия) ведут свою «родословную» нынешние эскулапы, что Гиппократ считается «отцом» современной медицины. Каждый мало-мальски грамотный человек слышал имена Гален, Авиценна, Парацельс… Список можно продолжить. Эти врачи жили достаточно давно, чтобы их имена успели обрасти множеством легенд. Что там правда? Что вымысел? «Темны преданья старины глубокой…» Но мы все же попытаемся в этом разобраться. В свете ореола названных титанов их современные последователи выглядят ослепительно мудрыми, а мы, больные, не причастные к великим учениям, выглядим в том, что касается медицины, просто, извините, — дураками. Даже в своих глазах, не говоря уже о глазах «продолжателей»…
Итак, что мы, рядовые больные, знаем, например, про Авиценну? Мы точно знаем, что жил и работал он где-то на Востоке, что был великим врачом — почти волшебником, — что написал множество трудов с изложением всех своих знаний. Знаем, что очень он почитаем в медицинских и философских кругах. Что еще? Мало кто скажет больше, разве что историк. Даже врач, я уверен, немного добавит к вышесказанному. А кто из вас, уважаемые господа, читал его труды? Я предвижу ответ… И слава Богу! Ибо в период с 1012 по 1024 годы написал Абу Али ибн Сино — а именно так правильно звучит, как выясняется, его имя (Сино, а не Сина) — около 5000 страниц в сегодняшнем, разумеется, измерении. Читать все это современному человеку, поверьте мне, было бы очень утомительно, если он, конечно, не историк медицины. Я тоже, признаюсь, не стал читать всего, а ограничился небольшим обзором.
Какие же знания я почерпнул из собрания сочинений корифея? Я узнал, что слизь — это незрелая кровь, которая когда-нибудь становится кровью; что волосы человека состоят из «дымного пара» — субстанции мало пригодной для еды, что, поэтому, нет в мире животных, которые питались бы волосами — за исключением, возможно, летучих мышей; что боль возникает у человека «от прерывания непрерывности». В последнем утверждении, кстати, автор ссылается на Галена.
Узнал я много и другого, поверьте, столь же «полезного». Подобные приведенным «факты» составляют большую часть трудов. Учитывая такие «знания» наряду с тем, что в лечении Авиценна широко практиковал заклинания, можно уверенно констатировать, что, с точки зрения представлений современной медицины, значительная часть врачебной практики корифея — обычное шарлатанство. Случаи же успешного лечения скорее всего следует отнести на счет самовнушения. Вполне возможно, что ибн Сино обладал зачатками гипноза, что усиливало психологическое воздействие.
Прочитал я и воистину гениальные для того времени сведения, например, по анатомии, по способам очищения воды фильтрацией и перегонкой, по антисептике ран вином. Хотя, опять же, сейчас трудно судить о первенстве автора в этих открытиях и изобретениях.
Возможно, не так уж и неправ был Парацельс, почитаемый в медицине, кстати, не меньше Авиценны, когда, разорвав труды Галена и Авиценны перед своими учениками, заявил, что шнурки его ботинок знают больше, чем «эти старые маразматики». Кстати, тот же Парацельс рекомендовал гриб-мухомор в качестве профилактического (!) средства от чахотки и диабета, а лечить все заболевания пытался серой и ртутью. Сегодня же каждый школьник знает, что ртуть чрезвычайно ядовита. Недалеко ушел Парацельс, как видно, от Авиценны в своих познаниях. Но какое самомнение!
Что еще поражает в книгах ибн Сино, так это то, что он смело берется объяснять любой факт — будь он медицинский или из области естествознания. Много в его трудах философских рассуждений. Часто он ссылается на работы Галена, иногда критикует его. При этом, отвергая положения Галена, заменяет их своими — ничем не лучшими, т. е. одну чушь — другой.
Какие выводы можно сделать из всего этого?
Во-первых, величие Авиценны, на мой взгляд, прежде всего состоит в преданности идее и искреннем желании передать ученикам свои знания, в том, что он сумел оставить нам такой исторический памятник, свидетельствующий, кроме всего прочего, и о скудности познаний древних врачей.
Во-вторых, он явно постарался над созданием собственного ореола славы. Для современников он был эдаким ученым-всезнайкой. Там, где он честно должен был сказать: «Я не знаю», — говорил: «Знаю», — то есть, попросту говоря, врал.
Эта «маленькая шалость», как вы понимаете, у врачей уже в традиции. И причиной тому, конечно же, отнюдь не стремление вселять в пациента уверенность в силу лекаря. Ведь научные труды по медицине всегда писались исключительно для врачей.
В-третьих, написать за 13 лет — во времена, когда не было электричества, а бумага, свечи и лампадное масло были весьма дороги — 5000 страниц, конечно же, великий подвиг, отнявший у автора уйму времени и сил. Но, с другой стороны, сам собой напрашивается вопрос: «А когда же он лечил?» Скорее всего с лампадным маслом и бумагой у автора проблем не было, т. к., будучи везирем (министром) правителя Хамадана, он ни в чем не нуждался, в том числе и в писцах. Но, как известно, у везиря множество государственных дел и заниматься широкой практикой в этот период он едва ли мог.
Врачебный стаж, до того как приступил к написанию трактата, Авиценна имел не такой уж и большой — никак не более 15 лет. Может другие лечили не хуже и больше, а писать просто не успевали? Ведь, в конечном счете, история доносит до нас имена тех, кто сильнее «наследил», а не тех, кто лучше.
Как используют труды ибн Сино его последователи? Ведь ясно, что включать их в современные медицинские программы обучения бессмысленно. Ответ прост — никак!
Труды Авиценны изучались врачами вплоть до второй половины XVII века — наравне с трудами Галена — как основное руководство по медицине. Это наглядно свидетельствует о почти семивековом периоде догматизма и стагнации во врачебном деле. Когда же ошибочность древних знаний стала всем очевидна, медики очень быстро забыли даже правильное произношение имени автора, не говоря уже о самом учении. Но врачи давно и успешно используют имя Авиценна, как осеняющее их знамя. То же самое можно сказать и о многих других именах медицинских корифеев.
Возможно, подумаете вы, дело здесь вовсе не в знаниях, которых, как мы убедились, у великих было не так уж и много, а в том, что современные лекари столь же беззаветно преданы своей профессии и самоотвержены в борьбе с болезнями как, скажем, героические российские врачи Г. Н. Минх и О. О. Мочутковский, привившие себе с научными целями возвратный тиф. Или как тот же Парацельс, бесстрашно бросавшийся в очаги, где свирепствовала чума и знавший, что рискует заразиться.
Да, вы правы, врачи хотят казаться не только мудрыми, но и героями. И тому есть причины, о которых мы поговорим особо, в других главах.
Все мы, буквально с детства, находим в художественной литературе всегда положительный, а часто и героический образ врача. Над созданием такого образа в наших умах очень постарались Л. Толстой, А. Чехов, М. Булгаков, К. Дойл, А Кронин, С. Моэм, Г. Флобер и многие-многие другие писатели. Не мудрено… Ведь некоторые из них сами были врачами, а те, кто не был, тоже наивно полагали, что все врачи — герои.
Например, у врача-писателя А. П. Чехова читаем: «Профессия врача — это подвиг, она требует самоотвержения, чистоты души и чистоты помыслов». Из этого мнения — с которым я отчасти согласен — однако же совсем не следует, что всякий врач обладает перечисленными качествами и является героем. Это можно понимать только как характеристику идеального врача — то, к чему должен стремиться каждый врач. Любая профессия, сама по себе, никак не может быть подвигом. Но почти в каждой профессии есть место для подвига. На практике же подобные высказывания трактуются врачами и навязываются обществу в совершенно ином ключе, а именно, — что все врачи совершают подвиг, а значит — герои. И даже больше, чем герои!
В российской телепрограмме «Первые лица» ее ведущая Э. Николаева задала ведущей другой популярной программы «Здоровье», Е. Малышевой — врачу по профессии, — вопрос: «Считаете ли вы, что хорошие врачи — святые?» «Да», — уверенно ответила Е. Малышева. На вопрос же: «Хороший ли вы врач?» — последовал ответ: «Да, и святая. Хи-хи-хи». Хихиканье, конечно же, надо отнести на счет обычного женского кокетства. Но что касается самих ответов, то они, несомненно, отражают бытующие во врачебной среде представления. Я не знаю, как других телезрителей, но меня они совсем не развеселили.
Во второй половине XIX века в Европе, в том числе и в Российской империи появилось множество врачебных обществ, взявших себе девиз: «Светя другим, сгораю сам». Как видите, уже тогда излишней
