основное внимание общественной работе: сначала стал секретарем комсомольской организации, а едва разменяв 21-й годок, вступил в КПСС. Не секрет, что в годы застоя в столь юном возрасте в партию вступали либо убежденные марксисты, либо отъявленные карьеристы. Сложно сказать, к какому разряду следует отнести Виталия Леонтьевича, но хочется отметить, что во время перестройки заметить его под красным знаменем никому не удалось.
Перебравшись на сушу, Мутко перешел на чиновничью работу, заняв пост секретаря Кировского райисполкома. Там он и познакомился с восходящей звездой питерской политики, председателем Ленсовета Анатолием Собчаком. Определяющим для карьеры бывшего речника был путч ГКЧП. Газета 'Невское время' сообщала своим читателям, что всю ночь 20 августа 1991 года Виталий Леонтьевич геройски не спал, а 'вместе с органами КГБ района готовился к защите демократии'. В этой связи неудивительно, что вскоре Мутко возглавил администрацию Кировского района, но вскоре ушел на повышение — в Смольный».
В своей фактической части рассказы Мутко и его недоброжелателя не сильно различаются. Что говорит об одном: в довластной жизни этого человека каких-то подозрительных «выпадений», темных пятен, когда он мог начать обслуживать интересы криминальных группировок, — нет. А вот карьеризм — очевиден. К концу 70-х среди совестливых людей поступки вроде вступления в КПСС в 21 год сочувствия не вызывали. Сокровенным с такими агитаторами-пропагандистами старались не делиться.
Не собираюсь клеймить Мутко за то, что он играл по правилам того времени. Каждый человек — сам хозяин своей судьбы, и волен реализовывать собственные амбиции доступными ему методами. Одно то, что мальчик, родившийся в станице под Туапсе, превратился в министра спорта России, говорит о невероятной целеустремленности. И вызывает уважение. Такая судьба свидетельствует о том, что Мутко — self-made man. Человек, сделавший себя сам. А это куда сложнее, чем уверенно шагать по карьерной лестнице под прикрытием влиятельных предков.
Видимо, обладая отличной интуицией, Мутко вовремя сменил политическую «ориентацию» — и больше уже не метался. Известно, что главный секрет любого успеха — оказаться в нужное время в нужном месте. Как теперь ясно, более нужного места, чем администрация Санкт-Петербурга первой половины 90-х, придумать было сложно. Мы же помним, кто служил другим вице-мэром города на Неве…
Розенбаум:
— Хорошо знаю как Мутко, так и Сергея Фурсенко, при президентстве которого «Зенит» стал чемпионом России. Прекрасно отношусь и к тому, и к другому, считаю обоих сильными руководителями, но вижу и достаточно существенную разницу. Виталий Леонтьевич по своей природе — советский человек, тогда как Сергей Александрович — уже из другой, бизнес-формации. Именно поэтому, мне кажется, Мутко по сей день так любит находиться в центре картины, о чем мы с вами уже говорили. В то время как Фурсенко, наоборот, стремится не притягивать к себе повышенное внимание.
Вот! Одним из главных, если не первейшим, «законом Мутко» было то, чтобы именно он, президент, являлся для публики номером один. В этом, полагаю, и заложена природа его конфликтов с Садыриным и Петржелой. Да и фраза Анатолия Бышовца, который в своей книге в целом отзывается о Мутко комплиментарно, о том же:
«Он выполнял весьма ответственную работу, и моменты, когда ему приходилось уходить в тень, вызывали в нем, наверное, понятную ревность».
Слова Петржелы из книги «Однажды в России» с этой цитатой перекликаются: «Мутко страшно бесила моя популярность у представителей прессы. Потом один журналист сказал мне то ли в шутку, то ли всерьез: 'Вы, Властимил, совершили невозможное: победили Мутко в пиаре. И он вам это никогда не простит'. Зная честолюбие Мутко (впрочем, не самое плохое качество), легко это допускаю».
* * * Нужно отделять зерна от плевел. Карьеризм карьеризмом, пиар пиаром, но главнейшие принципы Мутко были правильными — хотя в нашем футболе и далеко не общепринятыми. Так, он всегда твердил о том, что «Зенит» будет «экологически чистым клубом», в котором нет места подкупам судей и договорным матчам. И даже такой недоброжелатель Виталия Леонтьевича, как Петржела, признал в своей книге, что это не голая декларация:
«С Мутко мы можем находиться в каких угодно отношениях, но одной вещи я отрицать не стану никогда: 'Зенит' он любил, как своего ребенка, и отчасти поэтому приревновал его ко мне. Любовь эта не переходила грани человеческой порядочности — президент категорически не хотел участвовать в грязных околофутбольных интригах, о которых все знают, но никто никогда не пишет. 'Один раз в этом г… измажешься, потом всю жизнь отмыться не сможешь', — утверждал он, и ни разу не позволил себе выйти на связь с нечистоплотными людьми, предлагавшими либо сдать матч, либо дать денег судье, либо, наоборот, помочь 'Зениту' одержать победу».
Это признание чешского тренера стоит всех критических стрел, которые он выпустил в Мутко в той же книге.
Панов, выступавший в «Зените» в более ранние времена, подтверждает:
— Благодаря Мутко «Зенит» никогда не был связан ни с какой грязью. Мы не сдавали игры, не покупали их, не работали с судьями. Просто играли — так, как могли сами. Президент клуба считал, что пусть мы лучше проиграем, но будем честными перед собой и болельщиками.
То же самое говорит и Бышовец. В своей книге «Не упасть за финишем», написанной в соавторстве с Иваном Жидковым, он отметил:
«Как тренер я был противником любых договорных матчей, что ставило меня автоматически на другой уровень. Кому это понравится? В 'Зените' этого не практиковалось вообще… Та команда пошла против системы, стала развиваться своими, экологически чистыми методами, дикими для нашего футбола того времени. Мы с Мутко не провозглашали открытого принципа фэйр-плей… такая позиция была внутри каждого из нас».
Рапопорт и Мельников, которые работали в «Зените» в разные времена, тоже говорят: «экологически чистый клуб» не был громкой и фальшивой вывеской.
В чистоте методов Мутко публично усомнился только один человек — Павел Садырин. К этому моменту, одному из самых скандальных в истории «Зенита», мы придем уже скоро…
Сам Виталий Леонтьевич о бескомпромиссности «Зенита» своих времен любит рассуждать и по сей день. Вот образцы его реплик:
«…Мы один раз (в последнем туре чемпионата 1998 года. — Прим. И. Р.) играли с 'Тюменью'. Могли выиграть, если бы заплатили, и вышли бы в Кубок УЕФА. Но отказались и сыграли 0:0, заняв в итоге пятое место. На стадионе такой свист стоял! Мне кричали: 'Что, денег пожалел?' И только потом все поняли, как мы правы. И цену нам называли какую-то смешную. Но если бы 'Зенит' согласился, народ бы в жизни больше не пришел на трибуны 'Петровского'».
«Я столько лет в футболе и механизм-то договорных матчей знаю изнутри… Был сейчас в Сочи и вспомнил случай. Приехали первый раз на игру туда. Подходит к нам один: 'Слушай, ты! За прошлый год три очка вы нам должны'. Я говорю: 'В каком плане?' Он мне: 'Ну, вы же помните, мы вам отдали'. Я говорю: 'Нет, мы новые владельцы'. Они в ответ приводят небезызвестного тренера, он говорит: 'Да-да-да, было'. Я говорю: 'Хорошо, сколько это будет, если капитализировать?' Они называют сумму. Мы посовещались и говорим: 'Мы вам лучше деньгами отдадим, но будем играть честно'.
В итоге нам Кутарба забил, мы проиграли. Летим обратно в самолете, я говорю: 'Вот дураки. И деньги отдали, и проиграли'. А потом подумали и решили, что сделали-то правильно. Организовали экологически чистый клуб».
Невозможно, чтобы множество независимых друг от друга людей говорили по столь щекотливому вопросу неправду. Даже с учетом того, что речь идет о высоком чиновнике, способном повлиять на судьбы. О том, что Мутко принципиально не «химичит», говорили задолго до того, как тот стал президентом РФС. Для России такая репутация — уже достижение.
* * * В ноябре прошлого года я позвонил Мутко, чтобы услышать его, президента РФС, мнение о печальной
