— Не хочу, — неожиданно призналась Ира.
— То есть? У тебя есть за что жить?
— Хватит на некоторое время.
— Ирка, сейчас не лучшее время для безделья.
— Все равно. Я на пределе. Даже немного за пределом. Не хочу бегать по собеседованиям и корчить рожи. Не могу. Мне надо сейчас успокоиться, подумать, оценить ситуацию и саму себя.
— О, слова не мальчика, но мужа. Наконец-то!
— Ты что имеешь в виду?
— Ничего плохого. Ты собралась оценивать себя, значит, пришло время это сделать. И ничего не бойся. Придешь в себя, найдешь новую работу, все образуется.
— А кем я буду? — Ира, как маленькая, замерла в ожидании ответа.
— Об этом, мне кажется, ты и собралась поразмыслить.
Хорошо иметь умных друзей. Они тебе — привет, а ты вдруг понимаешь, как жить на свете. Дианка положила трубку, а Ирина сразу почувствовала себя лучше. Ступор закончился. Да и был ли он? К вечеру в мозгах прояснилось окончательно. Озарение накрыло, как дождь в чистом поле: «Какая же я дура».
Действительно, поход к Василию Ивановичу с трудом можно было назвать умным поступком.
«Ладно, дурость — она у меня все-таки возникает ситуационно, но какая же я агрессивная дура. Нас еще никто не обидел, нам могли заплатить, а я уже побежала к Рязанову и постаралась взять его за горло».
Разговор с шефом мало соответствовал высоким стандартам удачной коммуникации. Василий Иванович — не тот человек, с которым следовало разговаривать с позиции силы.
А почему собственно? Возразила сама себе Ира. Положение у журнала не простое. А сложности в бизнесе обычно заканчиваются тем, что кто-то на ком-то зарабатывает деньги.
«Я имею право на защиту!» — взвилась ретивая мысль, но просуществовала недолго, уступив место более мудрой коллеге. — А имею ли я право на нападение? Особенно, если на меня никто не трогает».
Увы, превентивный удар в такой ситуации был очевидным свидетельством слабости. Ира постаралась припомнить детали разговора. Она спросила, пойдет ли нынешний номер в печать? Василий Иванович ответил:
— Нет.
— Тогда возникает вопрос, что делать с деньгами, которые отдел привел в этом месяце.
— Деньги вернуть, перед клиентами извиниться.
— Что будет с нашей зарплатой?
— То есть? Получите все что положено.
Вот она — первая ошибка. Рязанов был крут в управлении, удачлив в делах. И, как уверяла Диана, корректен в расчетах. Более чем вероятно, что нынче, по обыкновению он тоже не собирался ущемлять интересы менеджеров. Тем паче, из-за чепуховой по его меркам суммы.
— Вы имеете в виду оклады, а я проценты.
Вот и вторая ошибка. Ира недовольно покачала головой. Она не задала уточняющий вопрос и сама сделала вывод о намерениях Рязанова. Он же, вполне возможно, имел в виду совсем иные расклады.
— Сделки срываются не по вине отдела. Мы свои обязательства выполнили.
Третья ошибка стала следствием предыдущих. В плену предубеждения, уже чувствуя себя жертвой, Ира взяла неверный тон. Ей не стоило ни обличать, ни оправдываться. Во-первых, это не конструктивно. Во-вторых, она задела Рязанова. Дала понять, что ожидает от него подлости. Раз ждешь — получи.
— Нет журнала, нет рекламы, нет процентов. Я ответил на ваш вопрос?
— Нет.
— Что вы еще хотите?
— Еще?!
Ира горько улыбнулась. Разве можно быть такой глупой надменной подозрительной курицей? Она могла задать прямые вопросы, могла получить прямые ответы и, исходя из конкретной ситуации, строить дальнейшие планы. Но зачем? Она же умная, знает все заранее. Вот и творит, что ни попадя.
— Василий Иванович, если мы договоримся, я попробую помочь вам. Но не бесплатно. Моя цена — десять процентов.
— С чего собственно вы хотите проценты? — удивился ее аппетитам Рязанов.
— С суммы аннулированных клиентами договоров.
Шеф тогда долго и внимательно на нее смотрел. Думал, наверняка, какая нахалка. А она, между прочим, пусть не бескорыстно, но совершала благородный поступок. Родину, то есть родную компанию спасала от возможных неприятностей. О которых знала не понаслышке.
Сестра одной из ее директрис владела журналом. Дела шли хорошо и в какой-то момент барышня — полная невежда в делах — решила открыть второй проект. Просто классика жанра: менеджер, у которого на самом деле был всего один крупный клиент, наплел с три короба, посулил золотые горы, наобещал радужные перспективы. Ира тогда постаралась остеречь сестру директрисы от сомнительного мероприятия. Напрасно. Клиент на год с огромными скидками выкупил первую обложку, проект открыли и…все. Больше менеджеры не собрали ни копейки. Зато тот, кто заварил эту кашу, сорвал куш. Владелице же достались только издержки. Она тогда уговорила Ирину, поехать с ней к клиенту, чтобы вместе убедить его разорвать контракт. Увы, дело не выгорело и барышня вынуждена была оплатить десять убыточных номеров. Журнал удалось закрыть только, когда истек срок договора.
Та ситуация очень напоминала нынешнюю и могла привести к тем же последствиям.
— Ответ я дам завтра, — сказал на прощание Рязанов. — Подсчитаю кое-что, прикину, решу.
…
Ира вдруг поняла, что, скорее всего, сделает Василий Иванович и от этой мысли снова скисла. Нет, пришла в полное отчаяние.
Глава 7. Каждому по мере его
Итоговое собраниеназначили напятницу.
— К чему этот пафос? — тихо спросила Ира у сидящей рядом Марины Львовны. — Все эти благодарности и грамоты? Что это за издержки социализма?
— Рязанов так всегда закрывает проекты, — прошептала Марины Львовны.
— А…
В кабинете Рубаняка яблоку негде было упасть. Послушать шефа явились все. Кто-то добровольно. Кто-то, как Ира, по особому распоряжению Севы.
— Ирина Игоревна, завтра собрание, надо быть обязательно, — директивный тон исключал возражения. Тем ни менее Ира сделала попытку:
— Но я болею.
— Это приказ. — Рубаняк, не размениваясь на уговоры, положил трубку.
— Не знаю, как теперь следует обращаться к людям, но спасибо, господа-товарищи за службу, — разливался соловьем Рязанов. — Был рад нашему сотрудничеству, если что не взыщите…
Тронная речь закончилась. Умиленной демократичностью шефа народ разбрелся по кабинетам и замер в нервозном ожидании. Тех, с кем Рязанов собрался продолжить контракты по одному стали вызывать на собеседование. Остальные, надеясь попасть в заветный список, томились в неизвестности на своих рабочих местах. Уходить Сева запретил строжайшим образом.
Иру пред ясны очи руководства позвали последней, когда все разошлись, а от раздражения нечем было дышать.
— Зайдите, пожалуйста. — Услышав в телефонной трубке голос Рубаняка, она обрадовалась. «Как же, ценят, нужна, не придется искать работу… — разлилось облегчение и тот час растаяло под напором
