— Деви!
— Да, великий господин!
— Сегодня чудесный день, моя царица! Мы проедем на колеснице по всему городу! Не хочется сидеть в душных покоях…
— Хорошо! — согласилась Вони.
Манибандх, уйдя во внутренние покои, сменит одежду и стал причесываться. Вдруг он заметил в пучке выпавших волос один седой. Он смял волосы в комок и отбросил. Исподлобья взглянул на Вени, — она еще совсем юная, только вступает в пору зрелости.
Кругом все сверкало радостью — улицы, сады. Все привлекало к себе взор, веселило сердце. Но Манибандх был опечален. Неужели он стар? Неужели Вени для него слишком молода? Но чем сильнее мучила его эта мысль, тем больше сил ощущал он в себе. Что делать со своим неистовым сердцем? Манибандху хотелось, чтобы все женщины мира просили его ласк, а он высокомерно и гордо говорил бы им: «Вы, женщины, — воплощение греха, вы — сама грязь…»
Проезжая по одной из улиц, Манибандх увидел беженцев, расположившихся на земле. Они пришли в великий город, спасаясь от голода и северных варваров. Они стали бездомными бродягами, и теперь тень от дерева служила им домом. Они тут же готовили пищу и спали прямо на камнях, покрываясь грязными лохмотьями. По виду это были лесные жители, все оружие их составляли длинные луки…
«Почему не взять этих мужчин в армию?» — подумал Манибандх и решил, что непременно пошлет сюда своих преданных помощников. Пусть объяснят этим бездомным, как легко они могут получить и кров и пищу.
Печаль Манибандха исчезла.
— Высокочтимый! — проговорила Вени. — Как жестока судьба! Вчера у этих людей был дом, где они были хозяевами. А сегодня у них нет ни крова, ни имущества. Всякий смеется над ними, называет дикарями. Каждый может их оскорбить и обидеть…
В голосе Вени чувствовалась боль. Ее слова лишили Манибандха обретенного было покоя. Ему чуждо было сочувствие к побежденным. Отъехав немного, высокочтимый повернул колесницу назад.
— Вам наскучила прогулка, высокочтимый?
— Нет, деви! Мне хочется вина!
Уловив в глазах Манибандха пьяно-беспечное беззаботное настроение, Вени вдруг вспомнила уже далекое, забытое — Виллибхиттура! Ей подумалось, что она не вправо находиться здесь. Завтра этот купец станет царем. Кто знает, сохранит ли она свои нынешние права? Вдруг ее пронзила еще более ужасная мысль: «Нилуфар!»
— Высокочтимый, могу я спросить вас…
— Да, красавица!
— Вы не рассердитесь?
— Рассердиться на тебя?
— Мой господин! Где Нилуфар?
— Кто знает! — Манибандх довольно усмехнулся. К чему такая ревность, такая ненависть к сопернице? Как пожелает деви, так и будет.
— Что вы хотите этим сказать, высокочтимый?
— Я не дам Нилуфар повода для злорадства. Рано или поздно ей придется стоять перед тобой в одежде рабыни. Ты возьмешь ее в прислужницы?
Вени вздрогнула. Но ведь эта женщина убьет ее!
— Нет, нет, высокочтимый! Это так страшно!
Манибандх засмеялся.
— Ты забываешь одно, деви! Перед Манибандхом даже леопарды ходят, поджав хвост, словно псы.
После обеда Манибандх отправился в спальню. Веки его отяжелели. Он был все так же беспечен и сразу уснул. Во дворце воцарилась тишина. Рабы, покончив с работой, разбрелись по каморкам. Вени, удрученная и испуганная словами Манибандха, послала за Акшаем. Когда через некоторое время он вышел из покоев госпожи, голова его была гордо поднята. Он получил новое приказание и теперь был совершенно уверен, что та, которая завоевала сердце господина, считает его своим верным помощником, и может быть… Кто знает, как далеко он занесся в своих мечтаниях…
Оставшись в одиночестве, опечаленная Вени ходила по комнате. Потом стала чашу за чашей пить вино, ища в нем забвения.
Хэка поставила на землю блюдо с грубыми, толстыми лепешками. Взяв одну из них, она сказала:
— Ешь!
Нилуфар принялась за еду. В соседних каморках рабы говорили о новом войске высокочтимого. Нилуфар внимательно прислушивалась. Как давно она не была у Хэки!
— Что это за войско? — спросила Нилуфар.
— Господин набирает солдат! — Хэка рассказала все, что ей было известно. — Где же ты была столько дней Нилуфар? — спросила она затем.
— Я живу теперь в маленьком домике.
Нилуфар подробно объяснила, как туда пройти.
— А чем ты занимаешься?
— Что плохо лежит, беру себе, — засмеялась Нилуфар.
— Ты живешь одна?
— Нет, с мужем.
— У тебя муж?
Хэка словно упала с неба на землю. Она засмеялась, потом тихонько выглянула наружу и, убедившись, что никто не подслушивает, сказала:
— Ну и ну! Это что еще за чудеса?
— Почему чудеса? — улыбнулась Нилуфар. — Разве у меня не может быть мужа?
— Кто же тебя выдал замуж?
— Никто! Нужда!
— Не понимаю! Рассказывай поскорей. У твоего мужа есть родные?
— С ним живет еще девушка. Из его страны.
— Ого! Да у вас целая семья!
Не в силах больше сдерживать своего любопытства, она спросила:
— Кто же он, муж твой?
— Поэт!
— Поэт?! — испугалась Хэка. — Ты живешь с ним? Ты его жена?
— Поверь, Хэка! — радостно заговорила Нилуфар. — Я никогда не думала, что возможно такое счастье. Мне нет дела ни до чего в мире. Мы живем, скрываясь под чужой одеждой. Люди думают, что я — юноша, Чандра — моя сестра, а Виллибхиттур — муж Чандры.
— Ой! — удивленно воскликнула Хэка. — И что же вы делаете?
— Я в мужской одежде пою песни, а Чандра танцует. Но мы бываем только в глухих переулках, где нас не могут узнать. Чандра умеет показывать змей, как настоящий заклинатель. Иногда все мы выходим на улицу в одежде заклинателей…
— Кто эта Чандра?
Царевна Киката, — тихонько ответила Нилуфар. — Ей приходилось торговать здесь своим телом. Теперь она очень довольна новой жизнью.
Хэка помолчала, потом спросила:
— Значит, ты теперь и не вспоминаешь обо мне, Нилуфар?
— Вспоминаю, Хэка. Но приходить сюда страшно. И за тебя боюсь. Да и, говоря по правде, нет мне дела до других людей. Пища у нас есть, кров тоже. И поэт очень любит меня. Что еще нужно женщине? Если муж ее любит, пусть хоть весь мир провалится, ей все равно. Теперь я не собьюсь со своего пути. Мне
