под потолком у квартирной площадки, так, что трос проходил, туго натянутый, вниз, с наклоном, через весь лестничный пролет. Затем я взял столешницу от чьего-то кухонного стола, и подготовил ее для будущего смертоубийства: я насверлил (проклиная этот твердый облицовочный пластик и прочный ДВП) отверстий в ней, чуть проточил их полотном от ножовки по металлу — и забил в них с внутренней стороны найденные в доме же шампуры для шашлыков. Забил плотно, кувалдой. Когда я закончил, батя и Толик пришли посмотреть.
И офигели — мое творение выглядело ужасающе! — как в каком-нибудь фильме ужасов: белая пластиковая поверхность стола — и из него торчат полтора десятка разнокалиберных по длине и ширине, но отточенных и блестящих длинных стальных острия!
— О, ужастик… — коротко высказал впечатления Толик
— Да, на эту поверхность падать что-то не хочется — одобрил батя
— Это не для «падать» — поправил я, наслаждаясь произведенным на них впечатлением. Вот когда все доделаю — увидите.
Короче, получившееся злодейски поблескивавшее стальными остриями сооружение я через блок — ролик (выдернутый с одного из тренажеров, бесхозно ржавеющих в зале возле бассейна) я подвесил на стальной трос, протянутый через лестничный пролет. Закрепил посредством петли из проволоки, в которую был вставлен стальной штырь с привязанной к нему веревкой. По идее, при рывке за веревку, штырь должен выскочить из проволочной петли, освобождая столешницу для свободного скольжения на ролике по тросу вниз, по лестничному пролету. Для веса я закрепил проволокой же, прочно, с внутренней стороны столешницы найденные в одной из квартир 16-тикилограммовую гирю и пару тяжеленных, десятикилограммовых гантелей. Закрепил их прочно, не просто положил, а привязал проволокой через просверленные в столешнице дырки — они должны выполнять важную роль «карающего веса», не менее важную, чем штыки шампуров, многообещающе торчащие из столешницы…
Я провозился с этим аж два дня, но был доволен как слон — все почти, кроме натягивания и закрепления стального тросика, я сделал сам. Саднили ладони от мозолей, натертых, несмотря на перчатки, коловоротом, болели плечи — но я был очень доволен.
Притащил половинку седушки от какого-то пружинного дивана, раскуроченного ранее Толиком — мы использовали от него только боковушки; поставил ее стоймя на нижней части лестницы — это, типа, нападающий или нападающие. Мишень.
Позвал батю и Толяна «принимать работу».
Посматривая, как мне показалось, с неприкрытым уважением на ощетинившуюся стальными пиками столешницу, они заняли «зрительские места» — выше по лестнице.
— Ну. Ну! Давай-давай! — это все Толик.
— Ща. Не торопитесь — я был собран и деловит.
— Итак! Дис-по-зиция: атакующий противник ломится вверх по лестнице. Мы…
— Ага, и что он видит? — перебил батя — вот эту вот зловещую конструкцию?
— Понятно, что он обосрется со страху и тут же сделает ноги! — ехидно добавил Толик.
— Да, джентльмены — я был в ударе и не собирался размениваться на пикировку словами — Вы совершенно правы — но не совсем. Это лишь демонстрация. В реале эта конструкция, которую я принял решение назвать… — я сделал драматическую паузу — назвать…
— «Постель для йога»! — это батя
— «Трындец пришельцам»! — это Толик
— Назвать «очиститель лестничного пролета», — вот так вот, просто и без затей, — итак, мы опережая противника, отступаем, минуем этот мой «очиститель», и, продолжая отступать, дергаем в-в-в- вот эту веревочку…
— Дерни за веревочку, деточка, дверца и откроецца! — ввернул начитанный Толик.
— Внимаааание! — я взялся за конец веревки — противник, который тут представлен старым диваном, атакуе!..
Я дернул с усилием за веревку. Штырь, выскочив из проволочной петли, звякнул по полу. Утяжеленная гирей и гантелями столешница, на блоке, да на тросе под крутым наклоном, тут же устремилась вниз… За счет большой парусности она, скользя вниз, несколько отклонила нижний, утяжеленный железом, край назад, и неслась как настоящий какой-нибудь злодейский девайс из фильма ужасов, не оставляя нападающим ни шанса увернуться от нее… Рррраззз!!! — стальные штыки шампуров вспороли обшивку диванной половинки, и, нисколько не затормозив, откинули ее к противоположной стене, впечатав ее в стену, пробив насквозь!
Пауза.
— А-бал-деть! — Толик заржал — Вот это конструкция! Шашлык из всех, кто ниже!
Я был горд удачным испытанием.
— Неплохо — одобрил батя, спустившись и рассматривая шампуры, насквозь проткнувшие диван и аж сделавшие выбоины в штукатурке стены, — неплохо, неплохо. Чем черт не шутит. Но конструкцию нужно замаскировать — это раз. Два — навяжи здесь побольше веревок, чтобы не было понятно, какая и зачем куда ведет — чисто для отвода глаз. Ну и — три — постарайся сделать так, чтобы эта конструкция никого из нас не прибила раньше времени — это было бы обидно.
— Штыки говном смазывать будем? — это ехидный Толик — Для заражения пораженных сим агрегатом?
— Лучше твоей ядовитой слюной — отмахнулся я — И без отравы на шампурах тут выжить без шансов.
Через пару часов я позвал их принимать уже готовый к «боевому использованию» механизм: выдернув из дивана штыки шампуров, я оттянул столешницу — «очиститель» на исходную, закрепил ее штырем, чуть поправил пассатижами погнутые от удара несколько шампуров. Даже прошелся по остриям их напильником, так что они опять хищно так заблестели. Понавязал, как советовал батя, веревок на лестничной площадке — чисто для отвода глаз. И, главное, завесил все это свое сооружение белой простыней от потолка до пола. Простыня еле держалась, и, по идее, чисто закрывала от взглядов изготовленное к удару устройство, маскируя его, но не препятствуя скольжению вниз — при «боевом использовании» тяжеленная столешница со штыками просто сорвет простыню. На простыне в центре я изобразил баллончиками в цвете все ту же морду оскаленного крыса, и вокруг написал «Пошел вон, тебе тут не рады!!»
Батя с Толиком одобрили.
— Надо было написать «Пшел нах» или «Молись, грешник!» — откомментировал Толян — и назвать устройство как-то повнушительнее — что это — «очиститель»… Такое серьезное устройство — это тебе не вантуз сантехнический какой-то! Пусть будет… «Оскал Микки-Мауса» — он ткнул пальцем в сторону злобно скалившейся нарисованной на простыне крысиной морды.
Я кивнул, соглашаясь. Клевое название.
— Нормально — сказал батя, и, уже уходя, Толику — я больше рассчитываю, понятно, на мои самострелы с картечью, но пусть и ЭТО будет — до кучи. Опять же Сереге полезно что-то руками делать — ишь как увлекся!
Надо сказать, что после той демонстрации с диваном мы теперь, и я, и батя с Толиком, мимо этой «Улыбки Микки-Мауса», как иногда также называл приспособу Толян, проходили с опаской, пока батя не заставил меня сделать там дополнительный фиксатор — предохранитель. Быть приколотым к стене собственным устройством — дануевонафиг!
Батя что- то мудрил с кусками водопроводных труб, пилил их ножовкой, стучал кувалдой, плюща их концы, что-то мудрил с проводами и батарейками.
Кстати, тут я узнал, как делается порох. До этого я себе и в голову не брал — ну, стреляет ружье и стреляет, как, почему — да потому что патроны… А как патроны? Батя меня изводил этим вопросами — ну не знаю, не знаю я! Никогда не задумывался! — тут батя, окатив меня молча очередным «ушатом молчаливого презрения» (Мол, тоже мне, пацан — не знает принципа действия огнестрельного оружия! — Да, не знал! Мне это раньше нафиг было не нужно знать!) начинал рассказывать… Оказывается, выстрел — то же горение, только быстрое. И, если так просто топливо горит с притоком воздуха, — то в порохе это… окислитель, значит, — уже есть в составе, и потому гореть он может в замкнутом пространстве, без воздуха,
