Запыхавшись, Лилиана остановилась и обернулась.
– Перекинь ЭТО через плечо, – посоветовала она. – Ты подумал, где мы ЭТО запрем до завтра?
Сережа удивился – оказывается, на бегу он еще должен был и думать.
– У меня – не хотелось бы, – осторожно сказал он.
– Разумеется, – сразу согласилась Лилиана. – Она рано или поздно разговорит тебя. И это плохо кончится. Нужно засунуть ее туда, где она ни одной живой души до утра не увидит даже по телевизору.
– Отольются кошке мышкины слезки, – скорбно предрекла вампирша.
– Можно в тренажерном зале, – сообразил Сережа. – В тренерской диванчик есть. Возьмем ей батон хлеба, пакет кефира – хватит?
– Вот, вот… – забормотала вампирша. – Хлеба, кефира… А если мне белый хлеб при моем диабете противопоказан?
– Не отвечай! – рявкнула Лилиана. – Диабет у нее?! Антиквариат у нее! Я уже давно про эту нечисть слыхала. Как по троллейбусам шастать – так ее и диабет отпускает! А как прихватили за делом – так сразу и диабет объявился!
– Если она – по троллейбусам, а дедок – по трамваям, то теоретически должен быть вампир, который работает в автобусах, – заметил Сережа. – Но я все-таки не понимаю…
– Потом поймешь! – оборвала Лилиана. – Для нас главное – чтобы ЭТО как следует проголодалось. И тогда ОНО станет страшным оружием!
Дальнейшие Сережины действия стали бы позором для всего городского культуризма, если бы кто-то застукал его в душевой. Атлет с такой силищей отвернул краны, что их заколодило, и убедился, что менее богатырская рука потопа не прервет. Вода хлестала на бетонный пол, просачивалась в щели, скапливалась в углублениях – и вскоре широкой волной, несущей пустые мыльницы и чей-то позабытый носок, хлынула в зал.
Акция удалась.
Качки, обнаружив, что шлепают по лужам, кинулись не кран закручивать, а тренера искать. И нашли его во дворе, у входа в зал, созерцающего облака.
Уже не первый раз приключалась в душевой авария. Сережа, демонстрируя нешуточное актерское мастерство, провел дознание – кто последний мылся и давно ли это произошло. Вода между тем поступала в зал неторопливо, но непрерывно.
Даже самые отъявленные фанатики, поочередно не сумев ликвидировать повреждение, поняли, что тренировка срывается.
Выставив последнего безумца, норовившего прокачать до упора спину даже не стоя в воде, а сидя в воде перед блочным тренажером, Сережа впустил Лилиану и вампиршу, сам же разулся, сходил в душевую и с некоторым усилием прекратил потоп.
Вода просочилась и в тренерскую. Лилиана, стоя на сухом островке, брезгливо приподнимала черную шелковую юбку.
И тут Сережа отыгрался за все ее штучки разом.
– В туалете ведро и тряпка, – сказал он. – Давай наводи порядок, а я ЭТО благоустрою.
Лилиана уставилась на него с негодованием – он предлагал взять тряпку в эти пальчики, усаженные перстнями, и, чего доброго, предложит подоткнуть великолепную юбку!
Но Сережа оказался еще зловреднее, чем она предположила.
– В тренерской за дверью халат висит, – сообщил он. – Такой серый, в масляной краске вымазан. Переоденься, а то изгваздаешься.
Огненный взор, который обычного мужчину испепелил бы, как эпицентр ядерного взрыва, не пробился сквозь мощные пласты мускулов.
– А ты с ЭТИМ поосторожнее, – как бы смирившись с необходимостью браться за тряпке, предупредила ведьма. – Смотри, высосет тебя и смоется! Я ЭТО во второй раз отлавливать не буду.
– Она высасывает только во время разговора? – спросил Сережа, вдруг забеспокоившись. Кто его знает, что устроит гнусная бабка в тренерской, пока Лилиана будет мыть полы в зале!
– Главным образом, – загадочно отвечала ведьма. – Даже если умеешь ставить блоки, и то опасно. А с другой стороны, ЭТО – всего лишь солнечный вампир. Вот против лунного я бы не вышла…
– Ничего себе солнечный! – развеселился Сережа. Меньше всего бабке подходил этот эпитет. Весь ее затхлый и заплесневелый вид свидетельствовал, что солнца-то она старательно избегала.
– Это термин. «Солнечный» – это энергетический бандит, а «лунный» – энергетический вымогатель, – объяснила разницу Лилиана. – Вон она ходит на охоту, выслеживает добычу, нападает, высасывает и смывается. А лунный вампир вымогает энергию у своих близких, ноет, канючит, время отнимает… Ты на ее ладони посмотри!
– А что ладони? Что ладони? – забеспокоилась бабка.
– У нее линии темно-красного цвета, если вообще не фиолетовые. Гляди! – Лилиана взяла бабкину руку и, невзирая на сопротивление, развернула вверх ладошкой. – У энергетических вампиров кровь дурная. И вообще – сходил бы ты принять душ.
– Какой душ?
– Контрастный. Ты же был с ней в контакте, а блока не ставил.
– Значит, я буду в душе полоскаться, ты – полы мыть, а ЭТО? – ведьме удалось-таки навязать атлету свое отношение к вампирше.
– Посидит в уголке на тренажере. Ты только зал запри, чтобы не выскочила, – попросила Лилиана.
Ведьма была удивительно кротка и благожелательна. И ручки на коленке сложила благостно – нежные ручки с фантастическим, как всегда, маникюром…
А в результате полы в зале и в тренерской мыл Сережа.
Разумеется, тут уж венец безбрачия был ни при чем.
А потом, когда, накрепко заперев бабку-вампиршу, вышел Сережа с Лилианой из подвала во двор, когда довез он ведьму до ее дома, когда уж и к своему дому подъезжал, нашло на него прояснение.
Он понял, что ведет себя самым идиотским образом. Что это он Лилиане пообещал? Что они вдвоем поедут к тому уголовному особняку вызволять шкатулку??? Чушь собачья!
Сережа не впал в ярость – это было бы недостойно атлета, ведь ярость сродни истерике. Он просто сказал сам себе – плевать, что с отцом Амвросием у ведьмы разногласия идеологические, а с Маркизом- Убоищем – глубоко интимные! Плевать! В одиночку он на штурм не пойдет! И, нравится это Лилиане или не нравится, он позовет и бывшего энергетика, и филармонического артиста! Ибо это – разумно!
Держа такую бурную речь перед воображаемой Лилианой, Сережа уже возле своего дома зазевался и въехал в колдобину. Днище «гольфика» проскрежетало по чему-то незримому – и машина встала на мертвый якорь.
Сережа вылез, попытался самолично вытолкать «гольфик» на ровный асфальт, но добился только того, что вокруг собралась толпа. Таких атлетических подвигов в этих краях не видывали.
Притормозил сердобольный сосед, взял на буксир, приволок во двор. И тут выяснилось, что лучше бы «гольфик» оставить в покое до того момента, когда его осмотрит специалист из автосервиса поставит диагноз.
– Вот и прекрасно! – мрачно обрадовался Сережа, к большому удивлению соседа.
Теперь был не только что повод – а настоящая причина привлекать к делу отца Амвросия с его плодом покаяния.
Глава двенадцатая, диверсионная
Четырехколесный плод покаяния неторопливо проехал по шоссе, минуя обсаженную кустами дорожку, что вела к воротам преступной виллы.
– Вот она!… – прошептал Маркиз-Убоище. – Гляди – во обломы!…
