После того разгрома, который потерпела на вилле «крыша» Николая Юрьевича, гигант решительно не знал, куда деваться. Ему почему-то казалось, что именно на него, как на единственного уцелевшего, взвалят ответственность за взрыв (которого, кстати, никто не слышал, хотя провозились при объезде довольно долго) и за исчезновение «бригады Елисеева». А кто взвалит – этого от Вовчика даже Сережа не добился.
Гигант хотел спрятаться. Его могли искать на квартире, которую для него снимала фирма, и в тренажерном зале. А больше он нигде и не бывал.
Поэтому Сережа, которого, как самого надежного, усадили за руль, взял курс на квартиру Наследника, благо ключ имелся. По дороге взяли в круглосуточном магазине хлеба, сыра, колбасы и дополнительный паек для Маркиза-Убоища, который честно его заслужил.
И вот они оказались в знакомом захламленном коридоре, в просторной, но готовой лопнуть от избытка книг и всякого барахла комнате, перед хромым журнальным столиком, и Сережа выложил на него шкатулку, и открыл, и вдруг вспомнил, что Вовчик ничего не знает о минеральной мистике, так что лучше бы от него временно избавиться.
– Пошли, – сказал он. – Мы тут так скоро не угомонимся, надо бы кофе сварить. Присмотришь за джезвой.
Сблагостив качка на кухню, Сережа вернулся, и вернулся вовремя. Лилиана уже ставила возле шкатулки свечи.
– Не надо. Это само произойдет.
Атлет наклонился над шкатулкой и уставился на лиловый бок аметиста.
– Монбар! – позвал он. – Даниэль де Монбар! Мы выручили шкатулку! Что дальше делать-то?
Шкатулка молчала.
– Данка! Сердолик! Алмаз! Аметист! Оникс! – Сережа подумал и вспомнил еще одну обитательницу Вайю. – Яшма!
Радужное сияние окружило шкатулку, встало над ней плоским, вертикально подвешенным кругом.
– Не вопи, сударь мой! – раздался звучный голос флибустьера. – Ты орешь, как испанец, когда он летит за борт! Отойди в сторонку!
Монбар по пояс высунулся из радужной дырки, перекинул ногу в давно не чищенном ботфорте и ступил на территорию проявленного мира. Следом вылетел небольшой, всего лишь с апельсин, багровый шарик и пристроился у него на плече.
Отец Амвросий и ведьма непроизвольно шагнули друг к другу.
– Допился! – весело воскликнул Маркиз-Убоище, тыча пальцем во флибустьера. – Позвольте! Но я даже еще и не пил!… Я только собирался!…
Вслед за Монбаром даже не вышел, а выплыл Алмаз. Казалось, его несла по воздуху вставшая парусом белая судейская мантия. Третьей из радужной дыры прибыла Данка. И сразу вцепилась Монбару в локоть. Всем своим видом она показывала – счастлива, довольна, и – как за каменной стеной!
Молчание нарушил басовитый голос Вовчика.
– Я, это… кофе…
И тут же дымящаяся джезва грянулась об пол.
– Соберись с силами, сударь мой, – посоветовал ему Монбар. – Ну, брат Аметист, с делом ты справился.
– Это еще неизвестно, – Сережа старался быть честным насколько возможно. – У вас в Вайю из-за нашей самодеятельности, наверно, была страшная кутерьма.
– Нет, у нас все спокойно, – отвечал Алмаз.
– А эти… эти… Они у вас не появлялись? – и Сережа показал на кристалл медного купороса.
– Что это такое? – осведомился Монбар, склоняясь над шкатулкой. – Отрава какая-то…
– Эта отрава заглотала двадцать вооруженных мужиков.
– Больше, – поправил Маркиз-Убоище.
Алмаз брезгливо взял кристалл двумя пальцами и посмотрел на свет.
– В Вайю такого минерала нет, – уверенно сказал он.
– Куда же эта братва подевалась? – спросил Сережа.
– Я не знаю, куда подевалась братва, сударь мой, а вот откуда у вас сия мерзость? – строго спросил Монбар.
Отец Амвросий, Маркиз-Убоище и Сережа дружно повернули головы к Лилиане.
– Я его сварила, – призналась ведьма, глядя в пол.
– Сварила? – не понял Алмаз.
– В кастрюле. А кастрюлю пришлось выбросить.
В полной тишине раздался общий вздох.
– Они оттуда не вылезут обратно? – нерешительно спросила Лилиана.
– Давай-ка, Законодатель, возьмем это с собой, – предложил Монбар. – Пусть Изумруд разберется. Он все-таки не время, а вечность охраняет. Это, думается, по его части.
И сунул подозрительный кристалл в карман.
– Вечно там у тебя всякая дрянь, – заметила Данка, но как! Тоном законной жены она это сказала.
Из спальни выглянул Вовчик, увидел странных гостей и спрятался обратно.
– Гранат дал нам очень мало времени, – напомнил Алмаз и повернулся к атлету. – Поскольку ты приходишь к нам не спасаясь от разбойников, не впопыхах, то у тебя есть время собраться. Поторопись. То, что для тебя – настоящее время, то для нас – будущее, эпоха Маздезишн.
– А Гранат дрожит над каждой струйкой энергии будущего, – добавил флибустьер.
– Собраться? – тут лишь Сережа вспомнил, что его обещали взять в Вайю и сделать полноправным Аметистом.
С одной стороны, он был вроде и горд – не каждому предложат возглавлять отряд в пирамиде Вайю. А с другой – вот стоит ошалевший Вовчик, и если Сережа уйдет в Вайю, то на городском чемпионате Вовчик в их общей весовой категории получит золото! Вовчик – который берет дорогостоящей массой, у которого большие проблемы с голенью, не говоря уж о рельефе квадрицепса!
Подумав об этом, Сережа испытал желание забарабанить пальцами по стене.
Очевидно Монбар каким-то образом уловил его мысли. Флибустьер рванулся было к атлету – но полупрозрачная рука Алмаза легла на широкое плечо, удержала…
И ведь в Вайю нет ни одной гантели, не говоря уж о тренажерах. Нет протеиновых смесей в нарядных баночках. И куда денется с таким трудом за пятнадцать лет наработанная мускулатура? Не для того Сережа так холил и лелеял родное тело, чтобы пожертвовать достижениями, и ради чего? Ради того, чтобы стать духом минерала, пригодного разве что для борьбы с алкоголизмом, да и то – не хроническим!
И кого же он в Вайю будет учить атлетическому уму-разуму? Там этот товар не в цене.
Из краткой задумчивости Сережу вывел Вовчик.
– Во, блин! – воскликнул гигант. – Это что же – из коробки?
И рассмеялся, считая, что пошутил.
У Сережи в голове щелкнуло.
– Ты знаешь эту шкатулку? – быстро спросил он.
– Какая еще шкатулка? – удивился Вовчик. – Коробка – она коробка и есть.
– Он ее узнал! – сообразил флибустьер. – Клянусь дохлой акулой! И он знает, кто охотился за шкатулкой!
– Если знает – пусть скажет, – присоединился Алмаз.
– Сперва научите его говорить, – съязвила Данка.
– Ну, ты не это! – Вовчик напустил на себя грозный вид.
– Погодите! – атлет даже руку поднял, призывая всех, и жителей проявленного мира, и гостей из Вайю, к молчанию и повиновению. – Я сам с ним поговорю. Он так не понимает. С ним надо по-хорошему!
И, пока Вовчик, пыхтя, собирался ответить что-нибудь этакое, выволок его в спальню Наследника.
