Мишке мама постелила постель тут же, на полу, и мы ещё долго перекликались и болтали.
— Спите вы, воронята! — окликнул нас отец. — Анюта, а ты долго ещё будешь возиться?
— Сейчас, — отозвалась мама. — Я на завтра, на выходной день, всем вам одежду чистую приготовила. Скоро всё в доме успокоилось.
Утро было чудесное. Мама вынесла самовар на улицу, и мы сидели за столом, чистые, принаряженные Мишка так и сиял вымытыми веснушками и приглаженным рыжим хохолком.
Мама уже выведала у него, что мать его умерла два года тому назад, что живут они одни с отцом в лесу. Накануне она успела выстирать ему майку, утром немного постучала швейной машиной, и Мишка оказался в чистой майке и новых трусах.
Мы перемигивались с ним и толкали друг друга под столом ногами. Папа и мама обещали пойти с нами в лес за ягодами и зайти к Мишкиному отцу — леснику. На столе стояла вкусная каша с молоком, а над столом и на наших лицах сияло солнце.
Даже Платочек был особенно весел. Он скакал по комнатам, таскал куски булки на крышу и только один раз подрался с Урсиком из-за каши.
И вдруг — всё переменилось.
Из дома выбежала Мария Яковлевна, наша квартирная хозяйка. Её лицо было красное. В руках она держала пустую коробочку.
— Анна Михайловна, — закричала она злым, визгливым голосом. — Вот вы всегда так, с вашей добротой. Приваживаете всяких проходимцев, а у меня брошка пропала золотая. Никто как он стащил! — И она рукой показала на Мишку.
Мы с Катей сразу перестали болтать ногами и взглянули на него.
Вся краска сбежала с его лица, и веснушки резко выступили на побледневшей коже. Обеими руками он схватился за стул и, не отрываясь, смотрел на злосчастную коробочку, дрожавшую в жирных руках Марии Яковлевны.
— Сейчас же пускай отдаст! — продолжала визгливо кричать Мария Яковлевна. — Пускай сию минуту отдаст, а то я в милицию пойду! В тюрьму тебя засажу, негодяй! — И, бросившись к Мише, она схватила его за плечо.
— Не брал я вашей брошки! — крикнул вдруг Мишка и оттолкнул Марию Яковлевну так, что она даже пошатнулась. — Не брал! — и вскочил с места.
— А кто брал? Кто? — наступала Мария Яковлевна.
Но тут вмешался отец.
— Вы, Мария Яковлевна, успокойтесь! — строго сказал он. — Брошку надо поискать, а набрасываться так на мальчика не годится.
Мы стояли около Миши и держали его за руки.
— Он не вор, вы не смеете! — кричала я вне себя.
Мама подошла к нему.
— Миша, — сказала она спокойно, — я тоже не верю, что ты взял брошку. Не огорчайся.
Мишка стоял, опустив голову и крепко стиснув кулаки. Потом вдруг тряхнул головой и подошёл к маме.
— Штаны мои отдайте, — сказал он глухо, смотря в сторону. — Домой я пойду. Не надо мне ваших!..
— Не пускай жулика! — визгливо кричала Мария Яковлевна. — Я и на вас в суд подам! Да я…
Она в ярости взмахнула руками и уронила на землю хорошенькую красную коробочку от злосчастной брошки.
— Карр! — выступил на сцену Платочек. Он один до сих пор не принимал участия в скандале и спокойно сидел на спинке стула. Коробочка привлекла его внимание. Он мигом слетел, подхватил коробку и, взмахнув крыльями, отправился приспосабливать её в своё хозяйство на крышу под дранкой.
Все невольно притихли и следили за его полётом.
— Коробочку!.. — взвизгнула Мария Яковлевна и метнулась за ним. — Птицу и ту научили воровать!
— Мария Яковлевна! — вдруг воскликнул отец. — Постойте-ка, брошка у вас где лежала?
— На окне, где же ей ещё лежать? На окне зеркало. Я одевалась да на минуту отошла. А негодяй этот с окна-то…
— Анюта, — воскликнул отец, — помоги мне переставить лестницу!
— Да тебе-то зачем на крышу? — недоумевала мать. — Неужели за её коробкой полезешь?
— Подожди. За чем надо, за тем и полезу, — отвечал отец уже на бегу.
Мы все бросились помогать отцу, и через минуту он оказался на крыше.
— Да что это за день такой, все точно с ума посходили! — воскликнула мать.
А отец оторвал оттопырившуюся дранку и просунул руку в отверстие.
Напрасно Платочек шипел, каркал и бросался на него.
— Держите! — крикнул отец, и на землю полетело… Батюшки! Чего тут только не полетело!
— Коробочку свою держите! — крикнул отец.
— Ложка, ложка моя чайная! — удивилась мама.
Мы с визгом подбирали пёстрые лоскутки и разноцветные обломки.
— Да ты долго в игрушки играть будешь? — всё ещё не понимала мама. А Мишка стоял и косился на забор. Ему хотелось убежать, да мешали чужие штаны, а своих не доискаться.
И вдруг… Папа вскрикнул и торопливо полез вниз.
— Миша! — скомандовал он весело. — Садись за стол пить чай. Сейчас Мария Яковлевна у тебя прощение просить будет. — И торжественно подал удивлённой хозяйке блестящий маленький кружочек с красным камешком посредине.
— Моя брошка! — вскрикнула Мария Яковлевна.
— А вор вон где сидит, — спокойно добавил отец и показал на крышу.
Ворона в ярости металась по крыше, собирая своё разграбленное имущество. Тряпки, кости, обрезки жести засовывались обратно в дыру под доской.
Урсик сунулся было понюхать упавшую вниз косточку.
Ворона стремительно слетела вниз: «А ну, так ты туда же, грабить меня?»
Урсик взвизгнул и в ужасе понёсся к сараю, а ворона на лету догоняла и долбила его нещадно. Урсик забился под крыльцо, а она, ухватившись за кончик хвоста, тянула его обратно.
Волк залаял. Мы засмеялись.
Мария Яковлевна сконфуженно вертела в руках брошку.
— Ну, что же… Я, конечно… Ну, уж не сердись, мальчик!
Мишка отвернулся от неё и обратился к маме:
— А я рассердился, — сказал он вдруг басом. — Очень рассердился!
Мария Яковлевна ушла, а мы снова уселись за стол.
Тревожное утро переходило в весёлый день.
Один Платочек, бросив Урсика, долго ещё ворчал на крыше, обиженный и ограбленный.
А Урсик сидел под крыльцом, высунул свой чёрный нос и подсматривал карим глазом.
Выйти он не решался. «На этом путаном белом свете иногда не знаешь, когда и за что попадёшь в беду!» — наверно думал он огорчённо.
ГОЛУБОЙ МАХАОН
Мы ехали из Петербурга в Маньчжурию, на маленькую станцию с удивительным названием Ханьдаохецзе. Мы — это тройка самых больших шалунов на свете и я — их учительница.
Я согласилась на это путешествие, потому что больше всего на свете любила бродить по диким лесам, наблюдать жизнь животных и птиц не в клетках, а на свободе. И ещё потому, что собирала коллекцию насекомых, а в Маньчжурии живут огромные, синие, как шёлк, бабочки, родственницы наших махаонов. Об этих бабочках я мечтала, они мне даже снились. И вот теперь я за ними ехала и твёрдо решила: без них не вернусь!
Ребята мне понравились, и я — им. По всему было видно, что лето будет весёлое. Но оно оказалось ещё и с приключениями, забавными и страшными. Вот про них-то я и хочу вам рассказать.
