Кургинян: Скажите, пожалуйста, он пошел на эту конфронтацию или эта конфронтация началась сразу после смерти Рузвельта?
Будницкий: Э-э-э, видите ли, э-э-э, с той стороны тоже были сделаны шаги в направлении конфронтации. Еще раз повторил то, что я уже сказал. То, что с моей точки зрения, со стороны Сталина эти шаги были более резкими, и это были такие шаги, которые вызывали ответ.
Кургинян: Теперь давайте просто хронологически, да?
Будницкий: Пожалуйста.
Кургинян: Давайте. 12 апреля 1945 года Посольство США государственное военное учреждение получает инструкцию Трумэна. Все документы, подписанные Рузвельтом, исполнению не подлежат. Следует команда по ужесточению позиции по отношению к Советскому Союзу. Это апрель 1945- го.
Что, это происходит потому, что мы не так избираем правительство в Восточной Европе? Почему это происходит, с Вашей точки зрения?
Будницкий: Ну, во-первых, это один только документ, вырванный из общего контекста отношений, это раз. А во-вторых, западные союзники они опасались того, и этому были уже свидетельства, скажем та же самая политика СССР в Польше, что Советский Союз собирается по существу установить там свою диктатуру через своих ставленников.
Кургинян: Почему они не опасались при Рузвельте?
Будницкий: Мы не знаем, как бы повел себя Рузвельт после окончания войны. Сведение истории к деятельности только отдельных личностей, особенно то, что касается наших западных партнеров, это, с моей точки зрения, не верно.
Кургинян: Но роль личности в истории существует?
Будницкий: Безусловно. Но роль Рузвельта была велика и при Рузвельте была более мягкая политика.
Кургинян: Смотрите, какая у нас есть возможность: Сталин один и тот же. Сначала Рузвельт, потом Трумэн. Политика разная.
Будницкий: Да.
Кургинян: Можем ли мы говорить в этом случае, что разность этой политики определяется изменением политика Рузвельта и политики Трумэна?
Будницкий: Во-первых, отчасти… Ну, конечно, личность президента играет роль очень большую, но не только президента. Это целый комплекс вообще экспертных мнений, взаимоотношений с Конгрессом, документов.
Кургинян: Теперь скажите, пожалуйста, в апреле 45-го Черчилль распорядился в подготовке плана войны против СССР и назвал этот план «Операцией „Немыслимая“»?
Будницкий: Да, конечно.
Кургинян: Значит, в апреле 45-го Черчилль готовился к тому, чтобы воевать против Советского Союза. Советский Союз тоже готовился?
Будницкий: Сергей Ервандович, Черчилль не любил Сталина, Черчилль не любил ту систему, которая установилась в Советском Союзе, и он боялся, что СССР не остановится на Берлине и пойдет дальше. На этот предмет был разработан некий гипотетический план…
Сванидзе: Завершайте. Время уже кончилось.
Будницкий: Серьезного ничего не было.
Кургинян: Вы можете привести такие планы с нашей стороны?
Будницкий: Нет, не могу.
Кургинян: Спасибо.
Сванидзе: Прошу Вас, Сергей Ервандович. Ваш тезис, Ваш свидетель.
Кургинян: Наш тезис заключается в том, что при Рузвельте реально существовала возможность смягчения, что Сталин в этот период был готов идти на очень глубокие смягчения ради того, чтобы не нагружать народ этой избыточной конфронтацией, потому что он прекрасно понимал, во что она обойдется. Но сразу после смерти Рузвельта шансов на то, чтобы двигаться этой политикой…. продолжать политику смягчения не было, ибо западная сторона не давала ни единого шанса на это.
Пожалуйста, доказательство № 1.
Материалы по делу.
Из доклада управления стратегических служб США «Проблемы и цели политики Соединенных Штатов», апрель 1945 года: «(США) никак не могут ждать, пока русская политика обнаружит себя полностью… Подавляющим императивом ситуации является будущий военный потенциал России и та огромная угроза, которую она будет представлять Соединенным Штатам, если преуспеет в объединении ресурсов Европы и Азии под своим контролем».
Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 2.
Материалы по делу.
Из «длинной телеграммы» Джорджа Кеннана, февраль 1946 года: «Советская власть… Весьма восприимчива к логике силы… если противник достаточно силен и ясно показывает готовность использовать свою силу, ему редко приходится применить силу. Если выбрать правильную линию поведения в таких ситуациях, то не возникнет необходимости проводить унизительные переговоры…»
Кургинян: Пожалуйста, доказательство № 3.
Материалы по делу.
Из речи Дина Ачесона от 27 февраля 1947 года: «В мире останутся только две великие державы… Соединенные Штаты и Советский Союз. Мы дошли до той точки, когда создавшаяся ситуация имеет параллель лишь в античных временах. Со времен противостояния Рима и Карфагена на земле не было такой поляризации сил… Для Соединенных Штатов принятие мер по усилению стран, которым угрожает советская агрессия или коммунистический заговор… равносильно защите самих Соединенных Штатов…»
Кургинян: Итак, наш тезис состоит в следующем. Началом, так сказать, конфронтации были события еще 45-го года. Решающую роль играла личность Трумэна, который, конечно, изменил политику Соединенных Штатов очень сильно. Соединенные Штаты и весь западный мир начали конфронтацию. Мы отреагировали на это ответными мерами. Вот какова была реальная диспозиция.
А теперь я хотел бы, чтобы Владимир Олегович Печатнов, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории и политики стран Европы и Америки МГИМО, высказал бы свою точку зрения на этот вопрос. Пожалуйста, Владимир Олегович.
Печатнов Владимир Олегович, доктор исторических наук, заведующий кафедрой истории и политики стран Европы и Америки МГИМО МИД РФ.
Печатнов: Спасибо. Мой основной тезис следующий. В результате войны образовалось два полюса силы: Советский Союз и Соединенные Штаты. Прежде всего, в Центральной и Восточной Европе, на Дальнем Востоке, на Среднем и Ближнем Востоке, в Средиземноморье. Неизбежной в этой ситуации была ситуация соперничества между двумя этими полюсами. Геополитического свойства. Интересы геополитические Советского Союза сталкивались с интересами Соединенных Штатов и Британской империи, о края которой мы терлись тогда в Средиземноморье. Северный Иран, Турция — все это входило в сферу интересов Великобритании. Это геополитическое соперничество усиливалось уроками 2 мировой войны. Да, Советский Союз вышел великой военной и политической державой. Но уроки войны, а это именно важно для того, чтобы понять психологию лидеров с обеих сторон, состояли в том: для США — что нельзя впредь допускать появления гегемона в Евразии, с которым Соединенные Штаты боролись сначала против кайзеровской Германии, потом против нацистской Германии. Теперь единственным кандидатом, потенциальным кандидатом на эту роль, был Советский Союз. Сочетание ресурсов,
