— Мне терять нечего, — пожал плечами Коллинз.
— Как знать... — загадочно сказал Фрэнк. — Покажи себя!
— С моим-то знанием английского? — недоверчиво посмотрел на него Коллинз.
— Ты кто? Сенатор? — выплюнул изжеванную сигарету Фрэнк. — Речи в конгрессе будешь произносить? В баре тебя понимают, надеюсь?
— Даже на пальцах, — рассмеялся Коллинз.
— А в чертежах и без языка разберешься, — заключил Фрэнк.
Они остановились у солидного — стекло и бетон — офиса, вошли в подъезд, сунули в прорезь электронного сторожа свои жетоны. Сработали турникеты, пропуская их в длинный, устланный пластиком коридор.
— Разбежались по стойлам? — задержался у лифта Фрэнк.
Коллинз молча кивнул и пошел в глубь коридора.
— Когда соберешься перекусить, позвони! — крикнул Фрэнк.
Коллинз, не оборачиваясь, поднял руку над головой и вошел в одну из дверей.
Фрэнк, прищурясь, смотрел ему вслед.
На длинном полированном столе в кабинете Уолтера Доновена не было ни одной бумажки. Стоял лишь стакан с молоком. Доновен — седой, тщедушный, с нездоровым цветом лица — очищал яблоко фруктовым ножом. Сидящий напротив Фрэнк с интересом следил, как длинной лентой сползает на тарелку яблочная кожура.
— Продолжайте, Фрэнк. Я слушаю, — не поднимая головы, сказал Доновен.
— А что касается его намерений... — пожевал незажженную сигарету Фрэнк. — Вчера все утро торчал в супермаркете, где советские обычно закупают продукты. А сегодня опять отирался у консульства.
— Я в курсе, — кивнул Доновен. — С кем-либо из консульских в контакт не входил?
— Пока нет. Дозвониться пытался! Один раз из закусочной, второй — из аптеки. Оба раза вешал трубку, не поговорив.
— Не отвечали? — поднял голову Доновен.
— Думаю, не решался, — ответил Фрэнк.
— Считаете, еще не созрел? — аккуратно разрезал яблоко на дольки Доновен.
— Может быть, подтолкнуть? — предложил Фрэнк.
— Только осторожно, — согласился Доновен. — Материалы подготовлены?
— Пока в чертежах, — ответил Фрэнк
— Пленкой займитесь сами. — Доновен пожевал яблоко, запил молоком и болезненно поморщился. — Берегите желудок, Фрэнк!
— При нашей-то работе? — прищурился Фрэнк.
— Это вы правы, — качнул головой Доновен. — Какую только дрянь не приходилось пить!
Прикрыл глаза, вспоминая что-то, потом взглянул на жующего Фрэнка:
— Можете идти.
Фрэнк встал и пошел к двери. Доновен маленькими глотками допил молоко и откинулся на спинку кресла.
Как всегда, по вечерам в баре было шумно. Завсегдатаи облепили стойку, за столиками у стены сидели гости посолидней да случайно забредшие на огонек парочки. На экране телевизора безумствовал в окружения полуголых красоток осточертевший всем Майкл Джексон, под низким потолком слоями висел сигаретный дым, задерганная официантка металась от столика к столику с подносом, уставленным бутылками, высокими стаканами с пивом и соком.
За дальним столиком, в углу, сидели Коллинз и Фрэнк.
— Еще два мартини! — крикнул Фрэнк официантке.
— Я уже тяжел, Фрэнк! — запротестовал было Коллинз. — Достаточно!
— Пей, лошадка! — хлопнул его по плечу Фрэнк. — Что нам еще остается?
— Ты хочешь сказать, мне? — понимающе усмехнулся Коллинз.
— Тебе, мне — какая разница? — Фрэнк снял с подноса рюмки с мартини.
— Большая, — качнулся на стуле Коллинз. — Ты тут свой, я — чужой.
— Захочешь — станешь своим, — поставил перед ним рюмку Фрэнк.
— Нет, Фрэнк! — покачал головой Коллинз. — Не получится.
— Что так? — чуть сощурился Фрэнк.
— Не получится, и все тут! — упрямо повторил Коллинз.
Залпом выпил свое мартини и отставил рюмку в сторону:
— С меня хватит!
— Чего? — внимательно смотрит на него Фрэнк. — Выпивки?
— И выпивки тоже. — Коллинз помолчал. — Хочу домой!
— Выпьем еще и пойдем, — согласился Фрэнк.
— Да нет... — потер лоб ладонью Коллинз. — Я не об этом доме... Я о России!
— Вот оно что... — протянул Фрэнк. — Это пройдет.
— Нет, Фрэнк! — твердо сказал Коллинз. — Не пройдет. Не могу я здесь. Сопьюсь или повешусь!
— Так быстро это не делается, — усмехнулся Фрэнк.
— Что именно? — не понял Коллинз.
— Спиваются медленно, а чтобы повеситься, нужно свихнуться. Для этого тоже требуется время!
— Все шутишь? — искоса взглянул на него Коллинз.
— Вполне серьезно. — Фрэнк не выдержал и рассмеялся: — Шучу, конечно! А если всерьез... — Он пристально посмотрел на Коллинза. — В ваш дом так просто не возвращаются. Ты эмигрант. Хуже того, невозвращенец!
— Но меня вынудили к этому! — почти закричал Коллинз.
— Кто этому поверит? — прищурился Фрэнк. — Недоказуемо. Увы, Джордж!
Коллинз опустил голову, Фрэнк показал проходящей мимо официантке два пальца и потрепал Коллинза по плечу:
— Выкинь эту затею из головы! Выпей и забудь!
Коллинз угрюмо взглянул на него.
— Пусть со мной делают все, что хотят... Слышишь, Фрэнк? Все, что угодно! Но только там, дома!
— До чего вы, русские, сентиментальны! — вздохнул Фрэнк.
Официантка поставила на стол две рюмки с мартини, собрала пустые и ушла.
— По последней! — Фрэнк пододвинул рюмку Коллинзу. — Хочешь дружеский совет?
— Ну?
— Стань наконец деловым человеком.
— А!.. — отмахнулся Коллинз. — Это я уже слышал! — И, усмехнувшись, добавил: — Кстати, там... В России... От одной женщины.
— Значит, она была не дура! — Фрэнк понизил голос: — С пустыми руками тебе возвращаться нельзя. Какая жизнь тебя ждет? Нужно что-то такое, что доказало бы твою... Ну, я не знаю... Не лояльность даже, а нечто большее! Одного твоего желания вернуться мало!
— О чем ты? Не понимаю... — морщит лоб Коллинз.
— Придет время — поймешь!
— А все-таки? — настаивает Коллинз.
— Не стоит сейчас об этом, — махнул рукой Фрэнк. — Если действительно решишь что-то, тогда поговорим.
— Я уже решил! — стукнул кулаком по столу Коллинз.
— О’кэй! — поднял рюмку Фрэнк. — За тебя!
— Спасибо! — Коллинз в несколько глотков допил мартини и тяжело,тряхнул головой. — Слушай, Фрэнк... Давно хотел тебя спросить... Где ты выучился русскому?
— Служить в экспортно-импортной компании и не знать языка страны, с которой имеешь деловые
